Наука о снах и сновидениях
10 любопытных фактов о сне и сновидениях
Для вашего удобства мы сделали навигацию по статье:
Что кроется за занавесом сна? Если эволюцией предусмотрено, что на неконтролируемое и никак нами нерегулируемое состояние уходит треть жизни, значит это зачем-то нужно. Теорий масса – от научных до эзотерических и мистических. Вот только все они – на уровне гипотез. И хотя очевидного ответа на вопрос: «Почему мы спим?» пока нет, специалисты, изучающие сон, настойчиво ищут решение таинственной биологической головоломки.
Что изучает онейрология?
Онейрология – новый раздел научной медицины, изучающий физиологическую природу, биохимические и эволюционные механизмы сна, влияние сновидений на работу мозга и организма. Эта отрасль науки объединяет специалистов в области неврологии, психологии и психиатрии, микробиологии мозга.
По этическим причинам исследования проводят на лабораторных животных (крысах, кроликах). Но случаются добровольцы и из числа людей, готовые ради науки истязать себя бессонницей.
10 любопытных фактов о сне и сновидениях
Качество отдыха зависит не только от мебели и аксессуаров для сна. Предлагаем подборку фактов, частично объясняющих природу этого физиологического процесса с научной точки зрения.
Мозг спит или работает?
Во время сна мозг находится в выключенном состоянии. По крайней мере, та его часть, которая отвечает за осознанное восприятие действительности. Но спит ли он или работает – однозначного ответа нет. Приборы фиксируют ослабление электромагнитных процессов, но, несмотря на это, мозг явно занят чем-то важным. Чем – гипотез несколько.
Способ наведения порядка
Если бы мозг ежедневно, вернее еженощно, не избавлялся от ненужной информации, он превратился бы в свалку. Согласно теории «обратного обучения» во сне идет избавление от «когнитивного мусора». В снах мы видим как раз эти бесполезные сведения, ненужные мысли, которые перемещаются в «корзину». Этим возможно объясняется тот факт, что уже через 10 минут после пробуждения мы забываем более 90 % приснившегося.
Систематизация и архивирование информации
Согласно другой научной гипотезе, во сне серые клетки сначала осмысливают полученные за день сведения, сортируют, систематизируют. И затем лишь решают, что сохранить в оперативной памяти, что отправить в архив, а от чего избавиться.
Интересное предположение сделала японский психиатр Чжан Цзе. Во сне человек видит те сведения, которые в этот момент перемещаются из оперативной памяти в дальние ее закоулки, т. н. «архив».
Можно ли приучить себя спать меньше?
Доказанный факт, что во сне человек расходует всего на 10 % меньше энергии, чем во время бодрствования. Но сон жизненно необходим. Если человек регулярно недосыпает, он медленно, но верно разрушает организм. Другое дело, что потребность во сне у всех разная.
Детям для полноценного сна нужно не менее 10 часов в сутки, молодежи и людям среднего возраста – 7–8 часов, старикам хватает 5–6. Самые большие сони из млекопитающих – кошачьи, проводящие в дреме до 70 % жизни. Постоянно на ногах – жвачные животные. Им для отдыха хватает 2 часов. Хуже приходится дельфинам и китам – они не могут уснуть в воде, так как дышат воздухом. Мозг млекопитающих нашел выход из положения и отключает полушария по очереди.
Режимы сна
Сон людей и млекопитающих состоит 1,5–2-часовых циклов, каждый из которых разделен на две фазы – медленную и быструю, ее еще называют парадоксальной. Название фаз говорит не об их продолжительности, а качестве сна.
Медленный сон более глубокий, без сновидений. Организм полноценно отдыхает именно в этот момент. Продолжительность медленных фаз уменьшается с каждым циклом.
Быстрый сон так называют, потому что в этот момент двигаются глаза – мозг показывает нам «кино». Зато тело в это время парализовано. Именно в фазе быстрого сна зафиксированы кратковременные остановки сердца, дыхания, кишечной перистальтики. Зачем? На ремонт?
Онейрологи рекомендуют рассчитывать время на сон так, чтобы его продолжительность была кратна полутора часам. Если постоянно игнорировать быструю фазу, возникает ощущение недосыпа, даже если провел в постели положенные 8 часов. Кроме того, человек становится раздражительным, хуже концентрирует внимание.
Кто видит сны?
Сны видят все, а вот запоминают их только умные люди. К такому выводу пришли американские онейрологи, проанализировав опыт сновидений более 2 млн человек. Это объясняют активностью мозга. Если человек мало чем интересуется, ночью нечего анализировать – картинки получаются примитивные, короткие, не запоминаются. И наоборот, чем больше информации поступает за день, тем ярче и красочнее сновидения.
Как течет время во сне?
Течение времени во сне воспринимается иначе, чем в действительности. Сон длиною в сериал иногда помещается в 3–5 минут. Происходит это потому, что мозг показывает картинки не линейно и последовательно, а одновременно и со всех сторон. Кроме того, сны мы видим фрагментарно, нарезкой кусков, а связи между ними домысливаем потом, исходя из логики сюжета.
Почему во сне нужно укрываться?
«Замерзнет – проснется», – думает мама ребенка, не уставая поправлять теплое одеяло, которое он сбрасывает. Не проснется. В фазе быстрого сна мозг прекращает терморегуляцию тела, и оно остывает до температуры наружной среды – как у холоднокровных. Возможно, это – отголосок эволюции, зафиксированный на генетическом уровне и доставшийся нам от животных предков, притворявшихся «трупом» во избежание опасности.
Диагностическая роль сновидений
Можно ли во сне увидеть проблемы здоровья? Ученые считают, что многократно повторяющееся сновидение тревожного характера сигнализирует о начинающейся беде. Подмечено: сны в коричневых тонах свидетельствуют о проблемах ЖКТ, черный – предупреждает о приближающемся неврозе, красный – об инфекционных и простудных заболеваниях. Если постоянно снятся кошмары, слышны плач, стоны, крики, не лишним будет проконсультироваться с психиатром.
Решение проблем во сне
Американский психолог Дейдра Барретт считает, что если человеку перед сном сформулировать проблему, то, проснувшись, он решит ее эффективнее. Мозг во сне прокрутит задачу, выстроит ассоциативные связи, даст подсмотреть решение.
Терапевтическая роль сновидений
По убеждению профессора Эрнеста Хартмана, сон – это терапевтический сеанс, избавляющий от негатива. Посредством символического страха, тревоги во сне мозг смягчает реальные переживания, лечит психологические травмы.
Пусть многое из вышеизложенного пока только предположения, но, возможно, изучая сферу сна, мы все же научимся контролировать ночную сторону нашей жизни и управлять ею.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Трансляции
—Статистика
Как наука объясняет сновидения?
Сновидения занимают в среднем два часа ночного сна, длящегося 7,5 часов. Сны видят все, но многие люди не запоминают своих снов. Если спящего разбудить посреди быстрого сна, он вспомнит очень яркий сон. Если его разбудить через 5 минут после окончания периода быстрого сна, у него останется лишь смутное воспоминание о сновидении, а если его разбудить через 10 минут, он вообще ничего не вспомнит.
Нередко во сне мы видим самые неожиданные, иногда забавные, порой страшные, а то и нелепые картинки и события. Проснувшись, мы удивляемся: “Приснится же такое!” А некоторые, припоминая увиденное, усматривают в нём какой-то загадочный, может быть, пророческий смысл. И пытаются найти ему истолкование.
Во все времена, начиная с глубокой древности, люди задумывались о значении сновидений. Содержание снов считалось существенным в интерпретациях прошлых и текущих событий, а также предсказании будущего. К примеру, вавилонский царь Навуходоносор (605-562 гг. до Р. Х.) требовал для себя не только объяснения снов, но и напоминаний о своих более ранних снах, о которых он со временем мог забыть. Это была не просто прихоть имеющих власть, но тот вид потребностей человека, что связаны с его природой: не оставлять без внимания загадочность встретившегося явления, тем более, что оно напрямую связано с самим человеком и сопровождает его в течение всей жизни.
Как наука объясняет сновидения?
На протяжении XX столетия психологи пытались найти научное объяснение сновидений. Учёные давно уже высказывали мысли о том, что в сновидениях нет ничего загадочного, что они представляют собой результат оживления во сне реально пережитого.
Основатель психоанализа австриец Зигмунд Фрейд предполагал, что сновидения символизируют бессознательные потребности и беспокойства человека. Он утверждал, что общество требует от нас подавлять многие из наших желаний. Мы не можем воздействовать на них и порой вынуждены скрывать их от самих себя. Это нездоровое и подсознательное стремление обрести равновесие, представить свои желания сознательному разуму в виде снов, находя таким образом выход подавляемым потребностям.
Швейцарский коллега Фрейда Карл Густав Юнг видел различные образы сновидений как полные значения символы, каждый из которых может быть по-разному интерпретирован в соответствии с общим контекстом сна. Он верил, что в состоянии бодрствования подсознание воспринимает, интерпретирует события и опыт и учится по ним, а во время сна сообщает это ”внутреннее” знание сознанию посредством системы простых визуальных образов. Он попытался классифицировать образы сновидений по их символическому значению. Он верил, что символы в системе образов сновидений присущи всему человечеству, что они были сформулированы в течение эволюционного развития человеческого мозга и передавались через поколение по наследству.
Лучше всего этот взгляд выразил И. М. Сеченов, назвавший сновидения ”небывалой комбинацией бывалых впечатлений”.
Полностью постичь внутренний механизм, физиологию сновидений помогло учение о высшей нервной деятельности, и в частности раскрытие особенностей процесса торможения. Опыты показали, что переход нервной клетки коры головного мозга из состояния возбуждения к полному торможению и обратно совершается через ряд промежуточных, так называемых гипнотических фаз. Когда сон глубок, сновидений не бывает, но, если по тем или иным причинам сила тормозного процесса в отдельных клетках или участках мозга ослабевает и полное торможение сменяется одной из переходных фаз, мы видим сны. Особенно интересна парадоксальная фаза. Находящиеся в этой фазе клетки отвечают на слабые раздражения значительно сильнее, чем на сильные, а иногда на последние вовсе перестают отвечать. Для находящихся в парадоксальной фазе корковых клеток полустёршийся отпечаток давнего переживания или впечатления может сыграть роль слабого раздражителя, и тогда казавшееся давно забытым пробудит в нашем мозге красочный и волнующий образ, который мы видим будто наяву.
На фоне различного торможения во время сна нередко ярко вспыхивают те тлеющие в нашем мозге возбуждения, которые связаны с желаниями и стремлениями, настойчиво занимающими нас в течение дня. Этот механизм (который физиологи называют оживлением дремлющих доминант) лежит в основе тех нередких сновидений, когда мы видим реально исполнившимся то, о чём наяву лишь мечтаем.
Почему в сновидениях всё так прихотливо и запутано, почему в калейдоскопе сонных видений редко можно уловить какую-то логику? Это объясняется особенностями мозговой деятельности во время сна, которая резко отличается от упорядоченной работы мозга в состоянии бодрствования. Когда человек бодрствует, ясное, критическое отношение к окружающему, собственным поступкам и мыслям обеспечивается согласованной работой коры больших полушарий как единого целого. Во сне же мозговая деятельность становится хаотичной, несвязанной: подавляющая масса коры головного мозга находится в состоянии полного торможения, кое-где в неё вкраплены участки нервных клеток, находящихся в одной из переходных гипнотических фаз; к тому же тормозной процесс движется по коре, и там, где только что было полное торможение, вдруг происходит частичное растормаживание, и наоборот. То, что происходит в это время в мозге, можно сравнить с картиной тёмного августовского неба, на котором то тут, то там вспыхивают, перебегают и гаснут огни небес.
Из чего «склеиваются» сновидения?
Во время сна информация извне в мозг практически не поступает (глаза спящего закрыты, слух становится не полным). Но в это время мозговая деятельность переключается на так называемую внутреннюю информацию.
Мозг ищет связь между собой и информационными потоками и выстраивает их картинно. Происходит это наподобие занятию, когда преподаватель из ключевых слов «дом», «убийство», «зеленый», «ромашка», «тень», «завивка», «кофе», «жалость» предлагает ученикам составить рассказ. Даже в этом случае при наличии одинаковой исходной информации рассказы людей будут отличаться друг от друга. Фантазия и логическое мышление у каждого индивидуума индивидуальны; схожие в общем, но они расходятся в мелочах.
Таким образом, все без исключения детали сновидения можно найти в остатке предыдущего дня. Трудность заключена в том, что мы не в состоянии все запомнить; большинство из нас не помнит даже характерные черты прошедших суток. Мы не можем вспомнить, что мы делали.
Большую запутанность привносит и переворачивание слов в понятия с противоположными значениями. К примеру, виденный столб может всплыть как столб пыли. Тем более что человек может для себя индивидуально некоторые вещи ассоциировать с чем-то другим. Такое более характерно для жаргонных слов; например, если в действительности человек видел дуб, то в сновидении это может перейти на качество способностей некоей виденной персоны. И все же основная доля выпадает на реальную информацию, поступившую вчера, как один к одному.
Во сне при сортировке остатков дня наш мозг находится под тяжестью этих чувств, стараясь представить видение, подверженное логике, но из-за тревог, мешающих ему, он сбивается. Какой-то образ, действие искажается. Нам снится кошмар, и это обязательно должно служить сигналом о пересмотре нашего отношения к прежним чувствам. Наступает момент, когда необходимы экстренные действия. В противном случае возможны повторения, зацикливание, психические расстройства, когда для возвращения в исходное положение потребуется значительно больше средств, времени и сил.
Какова роль сновидений в жизни человека?
Приведем некоторые теории, имеющие под собой определенную логику.
1. Цель сновидений заключена в сортировке информации на нужную и бесполезную и в раскладывании «нервных следов» отложений информации по местам. Подобно магнитофонной записи, которую мы стираем, когда она нам больше не нужна, и в последующем записываем на ее месте что-либо другое. В нашем случае информацию следующего дня.
2. Визуальное построение сновидения есть проверка, упражнение мозга перед бодрствованием, которая выражена в способности его за короткий срок из бессвязных деталей сделать последовательно построенный фильм, по сюжету которого можно проверить правильность его работы, степень возможной перегруженности.
4. Сновидения выполняют важную роль переходной стадии от сна к бодрствованию.
Сновидения могут воздействовать на организм человека довольно странным образом. На влияние сновидений на человека обратили внимание еще древние. Занимавшийся врачебной деятельностью Гален столкнулся с пациентом, которому снился сон, где нога казалась ему каменной. Спустя какое-то время наступил паралич ноги. Французский невропатолог Лермит встретился с другим примером. Пациент в сновидении ощутил укус змеи в ногу. По истечении нескольких дней на том месте образовалась язва. Таких примеров множество. Или не менее яркие примеры того, как «подсознательный разум» реально помогает решать некоторые проблемы во сне (хотя бы вспомним всем известный факт открытия Менделеевым периодической таблицы). Возможно, таким удивительным образом проявились скрытые в памяти реально существующие внутренние ощущения из событий предшествующего дня.
«Чаще всего мы видим плохие сны»: Дэвид Рэндалл о загадочной науке сновидений
Иван Мин
Что есть сон — метафора подсознания или побочный продукт нашего мышления? Почему чаще всего мы видим плохие сны и в чем ошибался Фрейд — на эти и многие другие вопросы отвечает британский журналист Дэвид Рэндалл в новой работе «Наука сна», выпущенной издательством «Манн, Иванов и Фербер». T&P публикуют главу из книги.
Вопрос о том, открывают ли нам сны нечто скрытое, ставит в затруднительное положение людей, которые изучают работу мозга. С одной стороны, способность видеть сны — это удивительный биологический феномен, распространяющийся на всех людей и, насколько мы можем судить, на некоторых млекопитающих (однажды ученые попытались узнать у гориллы, понимающей язык знаков, видит ли она ночью сны, но эксперимент быстро прекратился, так как в ответ обезьяна попыталась разорвать брюки исследователя). Каждую ночь почти все население Земли становится как парализованное примерно на полтора часа во время сна в фазе быстрого движения глаз.
«Для профессионального ученого заявить, что он занимается темой сна, — все равно что признаться, будто он ищет потерянную Атлантиду или раскрывает тайный заговор НЛО»
В этот период мозг начинает работать сверхурочно, сексуальная система активизируется. На данной стадии сна у мужчин возникает эрекция, а у женщин повышается вагинальное кровообращение. Мозг тем временем создает картинки и истории, на которые откликается тело, как если бы события из мира снов происходили на самом деле. Об этом прекрасно знает любой, кто просыпался в холодном поту, задыхаясь от привидевшегося кошмара. Мы видим сны независимо от физического состояния. Например, те, кто в детстве потерял зрение, продолжают видеть во сне картинки, а слепым с рождения снятся звуки. Любое впечатление, которое во сне кажется таким настоящим, пропадает почти сразу же после пробуждения. Из-за этого многие думают, что вообще не видят снов, а такие, как я, помнят только разрозненные обрывки, отчего сны приводят в еще большее замешательство (бело-зеленый щенок?). Но раз все млекопитающие видят сны почти одинаково, значит, в этой стадии сна есть нечто жизненно важное.
Здесь возникает парадокс. Для профессионального ученого заявить, что он занимается темой сна, — все равно что признаться, будто он ищет потерянную Атлантиду или раскрывает тайный заговор НЛО при участии Федеральной резервной системы. «Если вы хотите попасть в штат и сделать выдающуюся научную карьеру, то сон — совсем не тот предмет, который стоит изучать, — загадочно сообщает Патрик Макнамара. Он возглавляет лабораторию эволюционного нейроповедения медицинской школы Бостонского университета, где изучает реакцию мозга на различные ситуации. В его работу входили исследования снов, кошмаров и процессов, которые происходят в мозгу во время медитаций и религиозных переживаний. Даже профессорская должность и высокий статус лаборатории не уберегли его от косых взглядов других неврологов. По его словам, «изучение снов до сих пор считается чем-то не очень приличным, из разряда нью-эйдж».
Несмотря на сомнительную репутацию, исследование сновидений — одно из основных направлений науки сна. Именно из-за снов многие ученые начали заниматься этой темой, подстегиваемые возможностью раскрыть механизмы и значения ночных переживаний, которые волнуют человечество со времен открытия письменности. Большинство культур и почти все главные религии считали сны предзнаменованиями. Древние греки полагали, что видения им посылают боги. У первых мусульман толкование снов считалось духовным занятием, одобренным Кораном. Библия — это вообще настоящий фестиваль снов. В Книге бытия Бог разговаривает со спящим Иаковом и рассказывает ему свой замысел в отношении израильского народа. Позже сын Иакова Иосиф растолковывает сны фараона, после того как это не удалось египетским мудрецам (впоследствии за этот подвиг он удостоится бродвейского мюзикла). В Новом Завете уже к другому Иосифу во сне приходит ангел и говорит, что его невинная жена беременна Сыном Божьим, чтобы тот не гневался.
В Новое время ученые утверждали, что сновидения — это бессмыслица. Все изменилось, когда возникло предположение о том, что сны раскрывают наше подсознательное. В 1900 году Зигмунду Фрейду было сорок три года. К этому моменту он, сын торговца тканями, какое-то время проработал врачом в Вене. В тот год он опубликовал книгу, которая на следующие полвека стала основой теории сна. В «Толковании сновидений» Фрейд утверждал, что сны вовсе не случайны и не бессмысленны, а, напротив, в них отражаются наши тайные желания и устремления. В сущности, он дал определение подсознанию — области мыслей, не контролируемой рассудком, в которой формируются наши желания и намерения. По словам Фрейда, каждую ночь, когда человек засыпает, разум маскирует эти мысли в символы, которые затем можно разгадать при помощи психотерапевта. Если бы не сны, наши подсознательные стремления были бы настолько подавлены, что мы ничем не могли бы заниматься. Сны же позволяют нам мыслить немыслимое. Эти «письма самому себе» — важная отдушина для нашего разума. Если снов не будет, то психическое давление приведет к неврозам.
Для доказательства своей теории он приводит в пример собственные сновидения. В одном сне, ставшем впоследствии самым обсуждаемым в психологии, Фрейд стоит в большой зале и среди гостей видит свою пациентку. Он отводит ее в сторону и упрекает, что она не следует прописанному ей лечению. Она отвечает, что боль распространяется по ее горлу и душит ее. Он видит, что у нее опухшее лицо, и начинает беспокоиться, не упустил ли что-то при обследовании. Он подводит ее к окну и просит раскрыть рот. Она не желает этого делать, и Фрейд начинает раздражаться. Вскоре подходят его друзья, доктор М. и Отто, и помогают ему осмотреть пациентку. Вместе они обнаруживают сыпь у нее на левом плече. Доктор М. выдвигает предположение, что причина боли — инфекция и что приступ дизентерии очистит ее организм от токсинов. Фрейд и доктор М. приходят к выводу, что, скорее всего, во всем виноват Отто, который ввел ей тяжелое лекарство не совсем чистым шприцом.
«Фрейдистский взгляд на сон главенствовал среди психологов до 1950-х годов вопреки тому, что его упрекали в чрезмерной сосредоточенности на сексе»
Фрейд считал, что если пациенты противятся такому толкованию снов, значит, оно верно. Он объяснял, что сам поначалу не хотел принимать всерьез свои вроде бы бредовые сны. «Когда, проснувшись, я вспомнил о сне, я рассмеялся и подумал: «Какая бессмыслица!» Но я не мог отделаться от сновидения, и оно весь день преследовало меня, пока, наконец, вечером я себя не упрекнул: «Если бы кто-нибудь из твоих пациентов сказал про сновидение ‘какая бессмыслица’, то ты, наверное, рассердился бы на него или подумал, что он скрывает какую-нибудь неприятную мысль, сознавать которую не хочет. Ты поступаешь совершенно так же; твое мнение, будто сновидение бессмыслица, означает лишь твое внутреннее нежелание истолковывать его»».
Тот факт, что Фрейд не интерпретировал сон о своей пациентке в психосексуальном контексте, подтолкнул аналитиков к созданию отдельного направления, посвященного расшифровке дополнительных смыслов одного этого сновидения. Так, в 1991 году в статье издания International Journal of Psychoanalysis предположили: этот сон, вероятно, означал, что «Фрейда преследовало вытесненное воспоминание эпизода эротической агрессии, которую он проявил в отношении своей сестры Анны, когда ему было пять лет, а ей — три года».
Фрейдистский анализ стал важной частью культуры 1920-х годов, он применялся всюду — от кинематографа до расследования преступлений. Уильям Демент, профессор Стэнфордского университета, ключевая фигура в науке о сне, начал свою карьеру в 1950-х с того, что полностью погрузился в учение Фрейда. «Казалось, фрейдистский психоанализ мог объяснить все наши проблемы: страхи, тревоги, психические недуги и даже физические заболевания», — писал он.
Но отчасти именно из-за Демента наука потеряла интерес к сновидениям. В начале 1950-х, будучи студентом Чикагского университета, Демент занялся первыми систематическими исследованиями фазы быстрого движения глаз. Эта стадия была открыта только в 1952 году. Поначалу исследователи из лаборатории того же университета думали, что оборудование сломалось, раз показывает, что посреди ночи человек начинает быстро вращать глазами. Однако, не обнаружив неполадок в аппаратуре, они зашли в комнату, посветили фонариком на глаза спящего и увидели, что глаза действительно двигались под веками туда и обратно, в то время как тело лежало неподвижно. Благодаря этому открытию исследователи узнали о существовании нескольких стадий сна. Люди, проснувшись посреди БДГ-фазы, чаще всего помнили свои сны. Демент решил изучить ее у детей, женщин и душевнобольных, чтобы пролить свет на теорию Фрейда. «Сложно передать, с каким трепетом я относился к этой работе, — написал Демент в своих мемуарах. — Я, обычный студент-медик, оставался в опустевшем здании и делал удивительные открытия одно за другим… Думаю, примерно то же самое чувствовал человек, который первым нашел золото в Калифорнии в 1848 году».
Демент сделал революционное открытие: во время фазы быстрого сна мозг человека так же активен, как и во время бодрствования. При этом он работает в особом режиме. Демент выдвинул теорию о том, что человеческий мозг функционирует по-разному в соответствии с тремя периодами: сон, бодрствование и фаза быстрого движения глаз. Поначалу ученые высмеяли его идею. Статью Демента на эту тему не хотели печатать, ее отклоняли пять раз. «Люди реагировали так, будто я заявил, что нам не нужен воздух, чтобы дышать», — писал он позже. Но вскоре его теория стала общеизвестным фактом, а фаза быстрого движения глаз была провозглашена самой важной стадией человеческого сна.
Другие эксперименты показали, насколько необычна эта фаза сна. Французский исследователь Мишель Жуве называл ее парадоксальной, так как, пока мозг вовсю работает, тело остается обездвиженным. Он провел один из самых знаменитых экспериментов в науке о сне. Жуве нанес кошкам небольшие повреждения в области ствола головного мозга (известной как ретикулярная формация) и обнаружил, что может остановить механизмы, которые обычно блокируют движения во время фазы быстрого сна. В результате животные начали разыгрывать свои сны. Спящие кошки выгибали спины, шипели и набрасывались на невидимых врагов. Они «бывали настолько свирепы, что экспериментатору даже приходилось отскакивать», — записал он. Стоило кошке яростно броситься на врага, как она внезапно просыпалась и сонно огладывалась вокруг, не понимая, где она.
Почему-то после того, как Жуве увидел содержание кошачьих снов, ученые потеряли интерес к человеческим сновидениям. Как только появилась возможность опознавать и фиксировать сны при помощи нейронных колебаний, они перестали казаться неким сложным мистическим отражением нашего подсознания. Вскоре стадию сновидений обнаружили почти у всех птиц и млекопитающих, в связи с чем ценность человеческих снов снизилась. Позже Жуве объяснял, почему неврологи утратили интерес к изучению сна: «Какие могут быть желания у новорожденного цыпленка? Вырасти в петуха или курицу?» В конце концов исследователи узнали, что в утробе младенцы тоже пребывают в фазе быстрого движения глаз, а значит, вероятно, видят сны.
Из-за сон перестал быть областью психологии. Для неврологов эта стадия стала инструментом для понимания работы человеческого мозга. Сны все еще толковали по Фрейду, но только в кабинетах психоаналитиков. А в исследовательских лабораториях содержанию снов уже не придавали значения, а зачастую попросту игнорировали.
Очередной переворот в сфере изучения снов произвел Кэлвин Холл, преподаватель психологии Западного резервного университета Кейза в Кливленде. Он решил создать каталог человеческих снов. Более тридцати лет он записывал рассказы о снах различных людей, готовых поделиться своими историями. К 1985-му (год его смерти) им было собрано более пятидесяти тысяч снов людей различных возрастов и национальностей. На основе этой обширной базы данных он разработал систему кодирования, как будто бы каждый сон был кратким рассказом. Он отмечал различные детали, включая количество персонажей и их пол, наличие диалогов, характер событий (приятный или пугающий). Ученый также записывал основную информацию о самом человеке — возраст, пол, место жительства.
Холл перевел сферу толкований в информационную плоскость. Он изучил все сведения, используя вычисления и четкие методы статистики. Он проверял, какой наиболее вероятный сценарий, например, у сна о работе. Почувствует ли спящий себя в нем счастливым? И будет ли сюжет близок к реальности? А может, персонажи начнут вести себя в нем странно, не так, как в жизни? Если события совпадают, значит, существуют общие модели. Может, они даже что-то означают.
Исследование Холла развенчало миф о фантастичности снов. Правда, сюжет не всегда логически последователен, а персонажи ведут себя странно, но мир сновидений не так уж далек от реальности. Более того, чаще всего сны бывают неприятными. Холл обнаружил, что в большинстве случаев нам снятся злые, подлые или жестокие люди. Иными словами, мир сновидений больше всего походит на худшие дни в средних классах школы.
Неврологов заинтересовал тот факт, что обычно мы видим плохие сны. Почему же они чаще всего бывают дурными? Может, наш мозг работает как мрачный писатель? Чтобы узнать ответ, нужно задуматься о сновидениях в контексте эволюции. В статье 2009 года финский когнитивный психолог Антти Ревонсуо заявил, что тревожные, неприятные сны — древний защитный механизм, то есть мы переживаем плохие события во сне, чтобы быть готовыми к ним в жизни. По этой теории для мозга сон словно генеральная репетиция. Для доказательства Ревонсуо обращается к информационной базе Холла и указывает на сны, в которых человек от убегает или спасается от нападения. «Так как для адаптации необходимо, чтобы сменились сотни поколений, наши современники до сих пор приспосабливаются к миру так, как это делали предки, независимо от того, помогает ли такая адаптация в совершенно иных условиях сегодняшнего мира», — писал Ревонсуо. Другими словами, скорее всего, нашим предкам снились страшные сны об охоте или сражениях. Сегодня нам накануне важной встречи снится нападение — так мозг готовится к волнению, и мы ничего не можем с этим поделать.
«В течение двадцати лет после смерти жены он видел сны о том, как расстается с любовью всей своей жизни. Тут и без психоаналитика ясно, что он попросту по ней скучает»
Недостатки этой теории заключаются в том, что не все плохие сны сводятся к разнообразным сценариям погони и нападения. Возьмем, например, сны мужчины по имени Эд, который вел специальный дневник сновидений о своей жене Мэри в течение двадцати двух лет после ее смерти. Она умерла от рака яичников. Когда Эд видел ее во сне, сюжет всегда был одинаковым: счастливые молодожены Эд и Мэри занимаются вдвоем каким-то делом, но внезапно их разделяет. Иногда его видения напоминали кино. Например, в одном сне Эд видит Мэри на противоположной стороне дороги; она сидит в машине, но он не знает, как до нее добраться. Иногда в снах Эда в обыденную жизнь проникают какие-то нелепости — например, Эд и Мэри случайно натыкаются на актера Джерри Сайнфелда и спрашивают у него дорогу. Не успевает Эд оглянуться, как Сайнфелд уходит вместе с Мэри, и муж остается один. Печальный, он идет вдоль здания, а земля под его ногами превращается в болото. По отдельности все элементы узнаваемы и связаны с повседневностью. Но если соединить их, то не прослеживается ясная и реально существующая опасность, к которой разум Эда мог бы его готовить.
Я могу в деталях рассказать сон Эда благодаря Уильяму Домхоффу, профессору Калифорнийского университета, который, как и Калвин Холл, собирал свидетельства о снах. В начале 1990-х он открыл ученым доступ к этим сведениям. Прочитав бесчисленное количество записей, Домхофф понял, что большинство людей видят такие же сны, как и Эд, то есть в них фигурируют одни персонажи и годами повторяются одни и те же ситуации. По словам Домхоффа, сюжеты снов могут многое сказать о переживаниях человека, и для этого необязательно обращаться к теории Фрейда о толковании символов. Взять хотя бы Эда. В течение двадцати лет после смерти жены он видел сны о том, как расстается с любовью всей своей жизни. Тут и без психоаналитика ясно, что он попросту по ней скучает.
— По современным меркам все заявления Фрейда неверны, — сказал Домхофф, погружая ложечку в замороженный йогурт. — Если посмотреть на сны, хорошенько их проанализировать, то станет ясно, что там все на поверхности, очень просто и понятно. И никакие символы не нужны, — продолжил он. — Фрейдисты зацепились за идею скрытых смыслов. Но их толкования были верны только потому, что мы все пользуемся образным языком и метафорами.
В качестве примера он предложил мне представить незатейливый сон. Например, тебе снится, что ты идешь по мосту к острову, но вдруг мост начинает трястись, и ты бежишь обратно. Как, по-твоему, что символизировал мост? Тебе знакома система метафор. Вспомним хотя бы пословицу: «не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь». Ведь мост — это переход. Я бы сказал, что ты в середине какого-то пути. Но в жизни мы все в середине какого-то пути. Я мог бы сказать: твой сон означает, что ты боишься сделать следующий шаг. Ты хочешь стоять на твердой земле, а не идти к неизвестному острову. Все это логично, ведь я исхожу из предположения, что сон — это метафора, и я даю метафорическое толкование. В целом оно правильно. Если я буду знать о тебе еще что-то, то смогу интерпретировать сон точнее. Можно предположить, что остров — это книга, которую ты пишешь и собираешься издать. У меня получается очень правдоподобное толкование. Хотя на самом деле я все лишь угадываю при помощи нескольких подсказок.
Однако если изучить несколько снов одного человека, станет ясно, что разум редко прибегает к метафорам. Наоборот, образы и места из снов знакомы нам в реальности. Если женщине снится, что она идет по мосту, то, скорее всего, она постоянно ходит по нему на работу или видит из окна. Маловероятно, что ее мозг решил показать ее переживания через метафорические образы. Фрейд, напротив, думал, что в снах скрыт глубокий смысл. В «Толковании сновидений» он писал: «Сновидение оказывается зачастую наиболее глубокомысленным там, где оно кажется наиболее абсурдным», потому что тогда в нем больше символов, которые нужно разгадать.
Я спросил Домхоффа, как могут отражаться наши повседневные заботы в бессмысленных снах о том, что ты летаешь или оказываешься запертым в странной комнате.
Он ответил, рассказав историю. Одна женщина (взяв псевдонимом Мелора) прислала ему описания своих снов. Домхофф и Холл настаивали на том, чтобы люди меняли свои имена, прежде чем послать им записи о своих снах. Для тех, кто не знает, поясню: Мелора — имя персонажа одного из эпизодов «Звездного пути», знаменитого в 1990-х годах телесериала. Эта женщина выбрала себе такой псевдоним, потому что обожала научную фантастику. Помимо того она стала одинокой матерью, пережив развод. В большей части сновидений она занималась ребенком или проводила время с бывшим мужем, они либо гуляли, либо отдыхали в доме ее родителей. Но изредка во сне она оказывалась в космосе. «Естественно, иногда с ней происходили какие-то невероятные приключения, из-за того что она читала много научной фантастики», — сказал Домхофф. «Звездный путь» был такой же частью ее жизни, как работа и семья, поэтому он тоже проявлялся в ее снах. По словам Домхоффа, бесполезно пытаться понять, почему в одном ее сне действие происходит на борту космического корабля, а в другом — в ее рабочем кабинете. Но в контексте сотни других ее снов эти межгалактические видения говорят о том, что научная фантастика имеет для нее большое значение. Мы видим во сне то, что нам небезразлично.
«В снах разум сочетает новую волнующую информацию с уже знакомым, чтобы от этого она казалась менее неожиданной и пугающей»
Вряд ли Домхофф согласится с тем, что наши сны обладают скрытым смыслом или эволюционными условностями. Сны — это всего-навсего «побочные продукты нашего мышления и автобиографической памяти», — подвел он итог. По его мнению, нам снится что-то плохое просто потому, что мы постоянно о беспокоимся. Вы можете легко в этом убедиться, когда меняете работу. Скорее всего, в первую неделю центральное место в ваших снах займут ваши новые коллеги, новый маршрут или новые обязанности. В большинстве снов вы будете каким-то образом разочаровывать себя либо окружающих. Школьники в первую неделю учебы часто видят сны о том, как теряются по пути в свой класс, а официантам снится, что они роняют подносы или разливают вино на рубашку посетителя. «Сны — это самые пессимистичные сценарии, которые мы ежедневно прокручиваем у себя в голове, — считает Домхофф. — Мы берем все эти «если бы да кабы» и раздуваем их до невероятных размеров». Как бы то ни было, именно так наш разум поступает со всеми проблемами. Наш мозг просто берет все эти накопившиеся тревоги и развивает их, потому что посреди ночи ему больше нечем заняться.
Эрнст Хартман, преподаватель медицинской школы Университета Тафтса, согласен с Домхоффом в том, что содержание наших снов имеет значение, но с одной оговоркой. Хартман считает сны формой внутренней ночной терапии. По его словам, в снах разум сочетает новую волнующую информацию с уже знакомым, чтобы от этого она казалась менее неожиданной и пугающей. В своей теории об уравновешенном пещерном человеке (такое антинаучное название придумал я сам) Хартман утверждает, будто первобытные люди получали множество эмоциональных травм: они видели, как звери пронзали острыми бивнями их друзей или как те проваливались под лед и тонули (иными словами то, что сейчас происходит довольно редко). В долгосрочной перспективе больше шансов выжить было у тех, кто мог восстановить эмоциональный баланс после сильного потрясения, а не у тех, кто бесконечно прокручивал в голове тяжелые впечатления.