Образ игоря до сна святослава
14. Смутный сон Святослава
«То ведь два храбрые Святославича, Игорь и Всеволод, уже ложь пробудили, которою усыпил отец их Святослав грозный великий Киевский. Грозою усмирил, своими сильными полками и харалужными мечами наступил на землю Половецкую, притоптал холмы и яруги, возмутил реки и озёра, иссушил потоки и болота, а поганого Кобяка из луки моря от железных великих полков половецких яко вихрь исторг (вырвал), и пал Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святославовой.
Тут немцы и венедицы, тут греки и моравы поют славу Святъславу, кают (корят) князя Игоря, что погрузил жир (богатство) на дно Каялы, реке половецкой русского злата насыпал*.
Тут Игорь князь пересел из седла злата в седло кощеево (в седло раба)
Уныние ведь грады забрало**, а веселие поникло.»
«А Святослав мутен сон видел:
«В Киеве на горах в эту ночь с вечера одевали меня, — речёт, — чёрною паполомою (покрывалом) на кровати тёсовой (или тисовой), черпали мне синее вино с трудом (с горем, с ядом) смешанное, сыпали мне из пустых колчанов поганых телковин великий (крупный) жемчуг* на лоно (грудь) и нежили меня. Уже доски без князька в моём тереме златоверхом. Всю ночь с вечера бусовы (серые) вороны граяли у Плесньска на лугу (беша дебрь Кисаню, и несошлю)*** к синему морю».
* Образ высыпания из колчана крупного жемчуга на грудь великого князя – не только образ слёз, как это обычно трактуется, но это также и души павших воинов, которые сыплются на грудь отца всея земли Русской. Ср.: «один же изронил жемчужную душу из храброго тела через златое ожерелье», из которой следует, что душа тождественна жемчужине, а раковина – телу.
** Выражение, взятое в скобки, непонятно. Обычно оно трактуется со многими натяжками (Кияня вместо Кисаня и пр.) и притом явно неверно («полетели» вместо «не летели»).
Стремление во чтобы ни стало объяснить это место породило множество образов, которых скорее всего в «Слове» нет. Например, акад. Орлов создаёт (правда, понимая условность своей трактовки и не настаивая на ней) апокалиптический образ ползущих к морю змеев («дебрьски сани» – лесные (адские) змеи), акад. Лихачёв – гротескный сказочный образ «Святослава несут вороны к синему морю» и т.д.
(то не вороны, братья, чёрные были, то нёс Святослава к морю эх да чёрный воронок!)
«И рекли бояре князю*:
«Уже, княже, туга (забота, тоска) ум полонила. То ведь два сокола слетели с отчего злата стола поискать града Тьмутороканя, а любо испить шеломом Дону**.
Уже соколам крылья подрезали поганых саблями, а самих опутали путинами
железными. Темно стало в 3 день: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли и с ними молодые месяцы, Олег и Святослав***, тьмою поволоклись.
На реке на Каяле тьма свет покрыла.
По Русской земле рассыпались половцы точно пардужье гнездо (выводок гепардов), и в море (жир) погрузили, и великое буйство (ликование) подали Хинове****. Уже хула превзошла хвалу, уже нужда восстала на волю, уже низвергся див на землю. Вот ведь готские красные девы запели на бреге синего моря*****: звоня Русским златом, поют время Бусово, лелеют месть Шароканя.
А мы уже, дружина, жадны веселия!»
* Шесть раз повторяется в этом фрагменте слово «уже», что создаёт настроение необратимости. Два раза вздыхают бояре и начинают предложения со слова «уже». Далее идёт объяснение. Эти два объяснения начинаются также одинаково, со слов «се бо…», и являются ответом на два соответствующие образа смутного сна Святослава, «отгадками» их. Ответ бояр есть разгадка смутного (непонятного) сна Святослава:
– Почему «одевахуть мя чръною паполомою»?
– Потому что «на реце на Каяле тьма светъ покрыла».
– Зачем сыпали мне на лоно великий жемчуг?
– То не жемчуг был, то души храбрых русичей были, погибших на Каяле.
– Куда делся князёк с терема моего златоверхого?
– Он полетел «поискать града Тьмутороканя».
– Что раскаркались вороны на пустыре у Пленьска?
– Это запели уже красные готские девы.
– Хорошо, но почему вороны те были «бусовы»?
– Потому что пели те девы время Бусово.
– Почему мне черпали синее вино с трудом смешенное?
– Затем, что сейчас ты изречёшь «золотое слово со слезами смешанное».
*** (Смутный сон и тёмное место отгадываются через сопоставление со «Словом о Вавилоне». Это тайный пласт текста ведёт нас к «кагану» и «Слову о законе и благодати» митрополита Илариона. Но пока мы не знаем об этом)
Бояре не просто отгадывают загадки великого Святослава, но и сами загадывают загадки читателю.
Например, князья, участвовавшие в походе, выше были названы 4 солнцами. Здесь же два старших князя названы, как и раньше, солнцами, а два младших – «молодыми месяцами». Однако вместо ожидаемых имён Святослава и Владимира (порядок, как в летописи, должен идти строго по старшинству) названы Олег и Святослав. Столь явная нелогичность может быть авторским способом привлечь к этому месту внимание читателя.
(Если предположить, что автором «Слова» был Святослав Ольгович, то в этом месте он таким образом как бы называет себя по имени отчеству (а Владимир не обидится – ему произносится здравица в конце). На то, что в этом месте Святослав указывает на себя указывает и выделенное в начале данного фрагмента числительное 3-й (день), ибо Святослав в перечне 4 солнц следует 3-м. Таким образом, получаем: «3-й – Святослав Ольгович».)
«Тогда великий Святослав изронил злато слово со слезами смешанное, и рёк. »
Образ игоря до сна святослава
Сон князя Святослава является одним из интереснейших эпизодов Слова о полку Игореве. Во-первых, он отражает ярчайшую палитру русского бытия древней Руси – элементов национальных традиций и духовно-религиозной культуры русского общества 12-13 веков. Во- вторых, содержание сна, подборка образов сновидений, является очередным доказательством литературного гения автора, которому удалось две исторические битвы с половцами, во времени разделенные столетием, оживить в нескольких часах смутного ночного сна. От битвы хана-оборотня Боняка с венгерским королем Коломаном на реке Сан в 1097 году, до битвы князя Игоря с половцами на реке «каяле» в 1185 году, которая стала возможной благодаря действиям другого хана-оборотня – Кончака. Две битвы две эпохи, которые едва ли не в деталях повторяют друг друга.
Многие исследователи пытались разгадать этот смутный сон, но до настоящего времени он так и остается смутным и не разгаданным. Сделаем попытку восполнить этот пробел. Будем по возможности опираться на точность перевода церковнославянского текста.
Смутный сон князя Святослава состоит как бы из двух частей. Одна – это сон первой половины ночи, когда еще не улеглись тревога и суета прошедшего дня. События этого дня, расторможенные действием сна как бесовское наваждение, неуправляемо пробегают по извилинам переутомленного мозга и рождают самые невероятно страшные и фантастические видения. Например, ритуал собственного погребения.
Но бывает и так, когда оба действия совмещаются друг с другом. Тогда по-настоящему образуется смутный и страшный сон, пронизывающий все существо человека. По всей вероятности, такой сон и приснился князю Свтославу. Так что же увидел первопрестольный Киевский князь Святослав, «отец всех князей», в своем смутном сне? Для начала прочтем первую часть сна, самого известного и популярного перевода Д.С.Лихачева:
«Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевали меня,- говорит,- черным покрывалом на кровати тисовой; черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали из пустых колчанов поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом. (Д.С. Лихачев, М., Детская литература, 1972 г.)
Что тут скажешь, настоящий смутный сон, только в таком сне можно увидеть, как из пустых колчанов сыплется крупный жемчуг и это могут сделать только поганые иноземцы. Все просто и понятно. Для полного усвоения сути сна приведем текст, яко бы древнерусский Мусин-Пушкинского издания, с которого сделан этот перевод:
Теперь читаем оригинал церковнославянского текста с той лишь разницей, что в русском варианте текста мы не можем отобразить титло:
«Святъславъ мутен сонъ виде въ Киеве на горах: сыновщъ съ вечера одевахуть мя рече, чрною паполомою на колаты тесове. чрпахуть ми синевино съ трудомъ смешено. пыхахуть ми тщани тулаи поганых тлковинъ велика женчужа ми въ лоно и неговавшу мя. уже дъскы безъ Кнеза въ моем тереме златоврсемъ.»
На первый взгляд, читателю непосвященному в тонкостях церковно славянского языка кажется, что никакой собственно разницы между первым и вторым текстом нет. Но это только на первый взгляд и только кажется. На самом деле разница есть и разница эта принципиально огромная. Особенно она будет ощутима, когда мы перейдем к переводу церковнославянского текста.
Слово «колата» в церковнославянском языке имеет несколько форм написания, но значение его от этого не изменяется: колата – колать – колода – домовина. Другими словами речь идет об одном и том же, более понятном для нас – домовине, гробе, вытесанном в стволе огромного дерева, либо в камне для более знатных персон. (Древлеправославный обычай хоронить усопших в тесаной деревянной колоде сохранился и доныне в древлеправославных (старообрядческих) общинах Сибири и Алтая). Итак, князь Святослав увидел свое тело, лежащее на помосте поверху открытой тесаной колоды (гроба, саркофага) с тем, чтобы драгоценные благовония которыми его умащали стекали непосредственно в лоно гроба.
Для умащения тела усопшего, особенно знатного, как например первопрестольный князь, готовились особые дорогие благовония – масть на основе вина, масла, смирны и других драгоценных пахучих смол. Все это в достаточном количестве возливается на тело покойного и растирается (негуется). В Русской Древлеправославной церкви и до настоящего времени сохранен обычай, при чине погребения возливать на тело усопшего елей (масло).
В церковнославянском языке словосочетание «синевино» не требует особого пояснения. Однозначно, это вино, привезенное из-за синего моря, то есть, вино заморское (надо полагать было редкое и дорогое). Другое же слово «труд» (с трудом смешено) понятие более объемное и требует отдельного разъяснения.
Таким образом, автор «Слова» выражением: «пыхахуть ми тщани тулаи поганых тлковин», показывает нам не процесс высыпания из пустых колчанов «крупного жемчуга» на грудь князя Свтослава, а толпу, скопище «поганых тлковин», которые усердно напихивают в лоно (недра) князя «велика (много) женчужа».
Слова «поганый», «поганого», «поганые» многократно встречаются в тексте «Слова», все эти слова относятся к половцам в смысле «нехристей», «басурманей», внуков агарянских (потомков Агари – служанки, которая родила от Авраама сына Измаила, родоначальника арабов).
Именно эпизод сна, когда «тулаи», (скопище, толпа) «поганых тлковинъ», усердно напихивает в недра (полость живота) князя Святослава «велика женчужа» и «негует» (растирает) его тело благовонным мирром, больше всего возмущают князя, ибо мы должны помнить, что князь был достойный, благочестивый и убеленный сединой правоверный христианин.
Кто же эти «тлковины»? В церковнославянских текстах слово «тлковин»(тлковина, с титлой над буквой «л») редко, но встречается, однако прямого толкования этого слова нами найдено не было. Нет разъяснения этого слова и в «Словаре Симеона». Многие склонны считать, что «тлковин» это толмач, переводчик одного языка на другой, от слова «толковать», разъяснять. Похоже, но не убеждает.
Скорее всего, слово «тлковин» характеризует человека знающего, толкового, профессионала своего дела, будь то воин, наемник или знаток языков, погребальная свита или жрицы любви, наложницы. А если они половецкие, «поганые», «нехристи» да еще втирают в пах почтенному старцу благовония, ну кто сможет удержать себя от великого возмущения.
Что делать, в смутном, страшном сне сплетаются в клубок самые противоречивые и невероятные события. Мы подробно разобрали значение каждого слова оригинала церковнославянского текста, остается только одно – прочитать его в целом на современном русском языке.
Г.М.Горьков г. Оренбург декабрь 2014 г.
Внимание авторов!
В своих трудах при толковании «непонятных», «темных слов», приведенных в нашей статье «Слово о полку Игореве в свете новых открытий», ссылки на статью и автора обязательны.
Игорь Святославич (герой «Слово о полку Игореве»)
Игорь Святославич родился 2 апреля 1151 года.
Относительно матери Игоря у историков существуют споры. По одной версии, это первая жена его отца, дочь половецкого хана Аепы Гиргеневича (в крещении Анна). Однако по этой версии на момент рождения Игоря ей было около 50 лет, что вызывает сомнения.
В 1169 Игорь Святославич участвовал в походе одиннадцати русских князей под знаменами Андрея Боголюбского против Мстислава Изяславича, великого князя Киевского.
В 1171 году ходил с северскими дружинами за реку Ворсклу и одержал знаменитую победу над половецкими ханами Кобяком и Кончаком, освободив пленных и отняв добычу.
После смерти Романа Ростиславича Смоленского в 1180 году во время северного похода Святослава Всеволодовича Игорь вместе с Ярославом Всеволодовичем охранял Чернигов, затем они с половцами участвовали в походе против Давыда Ростиславича Смоленского под Друцк, а после возвращения их войск на юг Рюрику Ростиславичу удалось нанести поражение половцам Кобяка и Кончака и Игорю, в результате чего в Киеве и Киевской земле утвердился т. н. «дуумвират» Святослава и Рюрика.
Перед битвой на Орели Игорь с Владимиром Глебовичем Переяславским были посланы Святославом и Рюриком против половцев. Игорь отказал Владимиру в праве ездить напереде (передовым отрядам обычно доставалась большая добыча), Владимир развернул полки и ограбил Новгород-Северское княжество, но Игорь продолжил поход и разбил половцев на реке Хирии. После битвы на Орели (в которой чернигово-северские князья не участвовали) Игорь вместе с другими северскими князьями провел удачный поход на половецкие кочевья по реке Мерлу.
Поход Игоря Святославича против половцев в 1185 году:
Весной 1185 года Святослав Всеволодович уехал в свои северо-восточные владения собирать воинов, чтобы идти к Дону на половцев на все лето, а Игорь вместе с его братом Всеволодом, князем Курским и Трубчевским, и племянником Святославом Ольговичем, князем Рыльским, предприняли новый поход. Вместе с дружиной ковуев (зависимое от черниговских князей кочевое население левого берега Днепра, родственное правобережным черным клобукам, зависимым от киевских князей) они двинулись к берегам Донца.
На берегах Каялы русское войско столкнулось с основными силами половцев. Источники указывают на участие в столкновении почти всех известных половецких племенных групп юго-восточной Европы. После 3-дневного сражения Игорь был взят в плен, как и остальные князья. Многие воины погибли.
Из плена Игорь бежал, оставив там своего сына Владимира, который вернулся позже, женившись на дочери Кончака.
Бегство Игоря Святославича из плена
Этот поход Игоря Святославича на половцев послужил канвой для знаменитого «Слова о полку Игореве».
Слово о полку Игореве
В «Слове о полку Игореве» отображаются не только события неудачного похода на половцев Новгород-Северского князя Игоря в 1185 году, но также упоминаются события из княжеских междоусобиц, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен.
С пятницы по воскресенье, как и в летописном подробном сказании Ипатьевской летописи, следуют решительные битвы несчастного Игорева полка, окруженного «въ полѣ нєзнаемѣ» многочисленными половецкими полками. Единоборство князя Всеволода характеризует храбрость русских. Как герой Илиады, он «посвечивает» своим золотым шлемом и громит мечом по «шєломамъ оварьскимъ» половцев. Для него не дороги ни раны, ни воспоминания о Чернигове, о красавице Глебовне, о своем «животѣ» и о чести золотых столов княжеских. Таков Ярый Тур Всеволод. Но храбрость его тщетна на Каяле-реке, под натиском всей земли половецкой.
Плач Ярославны (жены Игоря) считается одним из самых поэтических мотивов «Слова». На городском забрале в Путивле Ярославна рано плачет: «полечю зегзицею (кукушкою) по Дунаю, омочу бебрян (шелковый) рукав в Каяле, утру князю кровавые его раны». Она обращается к ветру, к Днепру-Славутичу, к светлому-пресветлому солнцу. Ветер развеял её радость по ковылю, Днепр может только нести её слёзы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук), горем им колчаны со стрелами заткнуло.
В 1191 году Игорь с братом Всеволодом провел удачный поход на половцев и выступил во второй поход после получения подкрепления от Святослава Киевского и Ярослава Черниговского во главе с пятью княжичами, дошел до Оскола, но половцы смогли своевременно приготовиться к битве, и Игорь отвел войска на Русь.
В 1198 году после смерти черниговского князя Ярослава Всеволодовича Игорь занял черниговский престол.
По В. Н. Татищеву Игорь Святославич умер 29 декабря 1202 года. Однако, по мнению большинства историков, наиболее реальной датой смерти князя является первая половина 1201 года. Похоронен в Спасо-Преображенском соборе города Чернигова.
Князь Игорь Святославич
Личная жизнь Игоря Святославича:
У них родились дети:
— Олег Игоревич (1175-1205);
— Роман Игоревич (уб. сентябрь 1211), князь Звенигородский в 1206-1208 и 1210-1211 годах, князь Галицкий в 1208-1210 годах;
— Ростислав Игоревич (уб. сентябрь 1211), князь Теребовльский в 1210-1211 годах;
— дочь; муж: с 1190 года Давыд Ольгович, княжич Стародубский.
Имя жены Игоря в летописях не упоминается. В «Родословнике» императрицы Екатерины II жена Игоря названа Ефросинья. По версии А. В. Соловьева имя Ефросинья восходит к «Любецкому синодику».
По предположению некоторых историков, Ярославне по ошибке приписали иноческое имя ее матери, Ольги Юрьевны. Однако имя Ефросинья закрепилось в литературе за княгиней.
В некоторых источниках Ефросинья указывается второй женой Игоря, дату брака относят к 1184 году. Впервые эта дата появилась в «Родословнике» императрицы Екатерины II. По мнению современных исследователей, эта дата брака возникла в результате неточного прочтения «Истории Российской» В. Н. Татищева. Историк А. В. Соловьев доказал, что матерью всех детей Игоря была Ярославна. Поскольку старший сын Игоря и Ярославны, Владимир, родился в 1171 году, брак не мог быть заключен в 1184 году.
Плач Ярославны
Образ Игоря Святославича в искусстве:
Ему посвящены исторические романы В. Поротникова «Игорь Святославич» и С. Заграевского «Евнух султанского гарема».
Борис Хмельницкий в роли князя Игоря