Один из чудаков стих сны

Один из чудаков стих сны

Серге́й Ива́нович Чудако́в (31 мая 1937, Москва — 26 октября 1997, там же) — русский поэт и журналист. Наиболее ранние датированные стихи Чудакова написаны были в 1956 году. В декабре 1959 года подборка его стихотворений была опубликована Александром Гинзбургом в самиздатском журнале «Синтаксис». Впоследствии Чудаков не предпринимал попыток напечататься ни в СССР, ни на Западе, но его стихи пользовались известностью и популярностью среди неофициальных поэтов Москвы и Ленинграда.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Чудаков,_Сергей_Иванович

Истинные поэты уходят прямо в небо (о Николае Шатрове и Сергее Чудакове)
http://www.cult-and-art.net/poetry/43076-istinnye_poj..
О книге Колер локаль Сергея Чудакова
Дмитрий Невелев http://www.proza.link/2013/09/26/178

* * *
Самоубийство есть дуэль с самим собой.
Искал ты женщину с крылатыми ногами,
Она теперь заряжена в нагане,
Ружейным маслом пахнет и стрельбой.
Инфляции листвы как биржевая рьяность.
На улицах дождей асфальтные катки.
Твой демон смерти стал вегетарьянец,
Теряющий салфетки и платки.
Забывчивостью старческой несносен,
И умственно немного нездоров,
Но в бесконечность отправляет осень
Скупые призраки почтовых поездов.
Когда дышать игрою больше нечем,
Давайте выдох на конце строки.
И взрежут ненависть, похожую на печень,
Звенящими ножами мясники.

Переводы из Ружевича и Сэндберга ты уже прочитала
Наливаешь мне кофе и требуешь разговоров об Антониони
Я чувствую себя как окурок не в свой пепельнице
Блеск твоих связей в министерстве культуры я одобряю

Оператор снимает дождь: ему разрешили
Дождь крупный, тугой, напоминающий крутое яйцо
мочит людей во фраках вечерних платьях смокингах и тулупах
Оптика дождя великолепно передается оператором

«Тебе интересно всё это говорить?» «Нет, но я упражняюсь».
«Зачем ты грызешь ногти?» «Дурная привычка».
«Что ты делаешь сегодня вечером?» «Заказную статью об очерке в молодежном журнале —
Проблема изображения казённых подвигов бетонирования и лесоповала».

Конечно я маньяк: занимаюсь искусством как любитель
Кроме того я трус: я боюсь холода, пошлости и грязи
Мы смотрели Антониони в разных просмотровых залах
И есть ещё многое что нас разделяет или сближает

В декабре 1973-го по столице прошёл слух, что «русский Вийон», книжный вор, поэт и сутенёр Сергей Чудаков замёрз в московском подъезде. Слух докатился и до Иосифа Бродского, который отозвался совершенно великолепными стихами. Они общеизвестны, прекрасно прокомментированы Львом Аннинским, и всё же приведу их полностью:

Имяреку, тебе, — потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, — от меня, анонима,
как по тем же делам: потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса —
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где на ощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей —
да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.

Я озаряем светом из окон,
Я под прицелом власти и закона.
Вот человек выходит на балкон,
Хотя еще не прыгает с балкона.

Какая ночь, какой предельный мрак,
Как будто это мрак души Господней,
Когда в чертог и даже на чердак
Восходит черный дым из преисподней

О, Боже, я предельно одинок,
Не признаю судьбы и христианства,
И, наконец, как жизненный итог,
Мне предстоит лечение от пьянства.

Подходит мальчик «Дядя,- говорит,-
Зачем ты пишешь все на этой книжке?»
И я участник, маленький бандит,
В твоей необольстительной интрижке.

Я встану и теперь пойду туда,
Где умереть мне предстоит свободно.
Стоит в реке весенняя вода,
И в мире все темно и превосходно.

Не пора ли тебе покончить
Самострелом самоубийством
Как любил говорить покойник
Это было б тотальным свинством

Как любил говорить усопший
Хорошо застрелиться в общем
Как любил говорить загробный
Это было бы бесподобно

Это всё говорил ушедший
потому что он был сумасшедший

О, душа, не уходи из тела
Без тебя я как пустой бокал.
К продавщице штучного отдела
Я безумной страстью воспылал

Как приятно быть интеллигентом —
На допросах говорят «на Вы»
Мол, читали «Доктора Живаго»?
Мы вас высылаем из Москвы.

О душа, покрытая позором,
Улетай, но только не сейчас.
Ангел притворяется лифтером,
Прямо к звездам поднимая нас.

Подними перо гусиное
исправляя почерк
полицейские усилия
отбиванья почек

Фотография из книги Л. Г. Прыгунова «Сергей Иванович Чудаков и др.»

Но водородной схватки близок срок.
И в час всеобщего испепеленья
Нам предстоит страдательный залог
Без сослагательного наклоненья.

Сергей Чудаков
11 апр в 10:02
Действия
ПАМЯТИ ЛУИ ВАШКАНСКОГО

Вот и кончилась эпоха
для посаженных сердец
начинается эпоха
пересаженных сердец

Кровь и гной – металл из тигля
плещет, рвется убежать,
как ужасно сердце тигра
в тело кролика сажать.

Пам, красотка, ай-ай-ай,
сердце ваше цело
но оно в другой трамвай
молча пересело.

Я слегка обескуражен
тем, что я не пересажен,
Я хотел бы пересесть
в мир, который где-то есть.

Сердце в уровень мотора,
наливающего ртуть,
поместите в мир, который
существует где-нибудь

Из-под ног теряю почву,
подбородок мну в горстях
Я искусственную почку
пьяный позабыл в гостях.

Ах, давай с тобой украдкой
призаймемся пересадкой.
Ты, слегка потеребя,
насади меня в себя.

Чем подорван организм?
Блядством, нервами, куреньем.
Вот и встретишь коммунизм
Хворями и настроеньем

Нездоровый цвет лица,
Шалость сердца или почек
Обывателя-жильца
В поликлинику листочек.

Ты не сделал ничего.
Не расслышан и не понят
Сколько их, куда их го-
Сколько их, куда их гонят.

Пустяковина одна
Где-то лопнет в человеке,
Потому что жизнь скучна,
Словно очередь в аптеке

Вот слюною брызжет шприц,
Он скрипя вонзится в мякоть
И кортеж осенних птиц
Над тобою будет плакать.

Кто ты? Деятель и зритель,
Битник, вождь народных масс?
Смерти пятновыводитель
Без следа выводит нас.

О, человек, претензии твои
Безмерны!
Себя вообразил ты горсткой праха.
Неправда!
Всего полгорстки.

Звучит рояль и зал немеет
Маэстро просят повторить
Сын человеческий не смеет
Главу где-либо преклонить

О чем шумишь чего пророчишь
Разнорабочий и Шекспир
Не собери себе сокровищ
Не сотвори себе кумир

Хлеб не нуждается в рекламе
Стакан вина так прост на вид
И в золотой фальшивой раме
Портрет любимой не стоит

***
кристалл замерзшего вина
с густым сиянием лиловым
Россия в нем отражена
чудовищем мильонголовым

не нахожу что образ свеж
как в отделении смирительном
один творительный падеж
с другим увязанный творительным

по логике см. и цит.
есть колонцифер и апóстроф
вмерзает в озеро Коцит
бутылок нераспитый остров

и там где белой вьюги тьма
едва ли смогут иностранцы
заледенеть в последнем трансе
застыть в сошествии с ума

вино застывшее горит
в нем славно грешникам вариться
всё это местный колорит
колёр локаль как говорится

***В книгу «Колёр локаль» вошел машинописный сборник, найденный в архиве Ляликова, и тексты, которые составитель Иван Ахметьев извлек из разных источников. Есть предположение, что за бортом осталось еще много чего, но и опубликованного достаточно, чтобы оценить. Хотя бы вот это:

Ты здоровый подросток ты нимфа не нашего быта
Я прочел о тебе в фантастической книге «Лолита»
Засушите меня как цветок в этой книге на сотой странице
Застрелите меня на контрольных следах у советской границы

Источник

Сны войны. стихи к 70-летию Победы

Как много лет в начале мая
Я забываю о весне,
Ночами снова вспоминая
О том, что было на войне…

Я знаю – нелогично это –
Мы временем разделены.
Но я опять ищу ответы
И снова вижу сны войны.

Я думаю: «А если б папа
Погиб случайно на войне?
Какой была бы страшной плата –
Жизнь, неподаренная мне!»

Но чей-то дед, и чей-то прадед
Мальчишки юные тогда,
Погибли все, Победы ради…
Ушли, пропали навсегда.

И не родились их потомки,
Детей и внуков просто нет.
Как ненаписанные строки,
Галактики погасшей свет…

Петр Давыдов
Апрель 2012.

ПРИСНИЛОСЬ МНЕ, ПРИСНИЛОСЬ МНЕ,
Как будто я на той войне.
Вдруг вижу – папа молодой,
Тогда еще не папа мой,
Такой смешной, такой худой,
И совершенно не седой.
Среди разрывов и огня
Идет, не зная про меня.

Приснилось мне, приснилось мне,
Я папу видел на войне.
Идет куда-то в сапогах
Не на протезах.
На ногах.

В вечерней майской тишине,
В тяжелом жарком полусне
Внезапно стало ясно мне –
Я был когда-то на войне.

Я был живой, я был чудак.
Я упустил всего пустяк –
И что-то сделал я не так
В одной из тысячи атак.

И все.
Я рухнул прямо в грязь.
Смерть черным смерчем пронеслась.
Не знал я ни любовь, ни страсть,
Еще не надышался всласть.

Хотелось жить, хотя б чуть-чуть…
Но что-то прожигало грудь.
Холодный ветер начал дуть.
И стал коротким дальний путь…

И вот я здесь: дышу, живу,
Имею дом, люблю жену.
И я почти не вспоминаю
Про ту ужасную войну.

Всего пять дней я был на ней!
Я мог бы стать храбрей, сильней,
Но стал одним из миллионов,
Упавшим в грязь среди полей.

И майской ночью снится мне,
Как кровь стекает по спине,
Как неожиданно и просто
Я умираю на войне.

Так хорошо, что все прошло,
Что все мы победили зло,
И что я появился снова,
Что мне в итоге повезло.

Петр Давыдов
http://www.liveinternet.ru/users/995662/

ДАВАЙТЕ СКАЖЕМ ЧТО-ТО О ПОБЕДЕ

Начало мая.
Красные гвоздики,
Как слезы тех далеких страшных лет.
И ветеранов праведные лики,
Особенно, которых больше нет.

Никто из нас за это не в ответе.
И сам с собой веду я разговор:
Так много было войн на белом свете,
Так много лет уже прошло с тех пор.

И, как обычно, вспоминаю папу,
Вернувшегося без обеих ног.
Как поднимался он легко по трапу,
Как танцевать он на протезах мог.

Идут по телевизору парады,
Горят в архивных фильмах города.
Тем, кто остался, раздают награды.
И кажется, что было так всегда.

Когда гулять, на майские, поедем,
Веселые, довольные вполне,
Давайте скажем что-то о Победе
И вспомним, хоть немного, о войне.

Источник

Чудетство: добрые детские стихи Михаила Яснова

Детство — пора чудес, фантазии, приключений, и конечно же, любимых книг. Сегодня приглашаю вас снова погрузиться в детство с творчеством поэта, на чьих стихах выросло не одно поколение ребятишек, — доброго и невероятно родного Михаила Яснова. Переводчик, редактор, талантливейший детский писатель, который умел собирать из простых слов волшебные истории, обучать важным и полезным вещам играючи…

Детство — пора чудес, фантазии, приключений, и конечно же, любимых книг. Сегодня приглашаю вас снова погрузиться в детство с творчеством поэта, на чьих стихах выросло не одно поколение ребятишек, — доброго и невероятно родного Михаила Яснова. Переводчик, редактор, талантливейший детский писатель, который умел собирать из простых слов волшебные истории, обучать важным и полезным вещам играючи и с шуткой, приоткрывать маленьким читателям чудеса природы и мир животных, рисовать яркие картинки словом и звуком. Это те стихи, которые дети учат с удовольствием и запоминают на всю жизнь, чтобы потом пережить их снова со своими детьми. Добро пожаловать в Чудетство Михаила Яснова!

***
В Чудетство откроешь окошки —
Счастливень стучит по дорожке,
Цветёт Веселютик у речки,
И звонко поют Соловечки,
А где-то по дальним дорогам
Бредут Носомот с Бегерогом…
Мы с ними в Чудетство скорее войдём —
Спешит Торопинка под каждым окном,
Зовёт нас глядеть-заглядеться:
Что там за окошком?
Чу. Детство!

***
Вот я уже
Дорос до лета,
Я прожил дней —
Не сосчитать.
Теперь я знаю:
Счастье —
Это
Приткнуться к маме
И читать!

***
Бумажный кораблик
По речке плывёт.
Над речкой
Бумажный
Летит самолёт.
Я маску
Могу смастерить
Из бумаги
И сделать на праздник
Бумажные флаги…
Но лучше всего
На бумажном листочке
Писать закорючки,
Крючочки
И точки,
Чтоб эти крючочки
Росли, как трава,
И сами собой
Выходили
СЛОВА!

***
Однажды в лесу объявился чудак.
Чудак занимался чудачеством так:
Он нюхал,
скоблил,
разрывал,
растирал
И запахи всюду, где был, собирал.
Он запах брусники в ведёрке унёс,
За пазухой —
запах осин и берёз,
А запах цветов и травы —
в рюкзаке,
А запах жуков сохранил в коробке.

Потом у реки объявился чудак.
Чудак занимался чудачеством так:
Бродил у воды,
у подножия скал
И тени повсюду, где был, собирал.
Он в книгу закладывал тень облаков
И быстрые тени мелодий и слов,
И влажные тени тяжёлых камней —
Он высушил целый гербарий теней.

Потом на лугу объявился чудак.
Чудак занимался чудачеством так:
Ходил по селениям,
мал да удал,
И звуки повсюду, где был, собирал.
Бывало, он руку засунет в рукав,
А там раздается
«фыр-фыр» и «гав-гав»,
В карманах звенели
«чик-чик-чикчирик»,
И «му-у-у» не смолкало при нём ни на миг.

Как славно в лесу, на лугу, у реки,
В том мире, где всё ещё есть чудаки:
Идти бы за ними на запад, на юг,
За облачной тенью,
на запах,
на звук!

***
— Здравствуйте, хвостаствуйте!
Как вы поживаствуйте?
— Здравствуйте, мордаствуйте!
Вы нас не кусаствуйте.
Так говорил с хвостом щенок —
И всё поймать его не мог!

Хорошее воспитание

Сказал бульдог,
Почесывая тело:
— Простите,
Мне немножко поблохело.
Блоха бульдогу
Кротко улыбнулась:
— Простите,
Мне немножечко вскуснулось.

***
Нет, не сидится!
Нет, неймётся!
Хозяин в дверь ключом скребётся!
Щелчок!
А ты уже стоишь!
Чуть-чуть для виду поскулишь,
Чуть-чуть
Для храбрости
Полаешь —
А сам от радости пылаешь!

***
Как радостно утром
Сбежать по ступеням,
Забыв про уют
С паровым отопленьем,
Про стулья и стол,
Пылесос и диван,
И носом уткнуться
В мороз и туман!

Как радостно видеть,
Что вновь тебе рады
Столбы и углы,
Гаражи и ограды,
Тянуть поводок,
Замышляя побег,
И шкуру, как коврик,
Почистить о снег!

***
Ветер в небе тучи сгрёб
И устал порядком.
Старый дождик — шлёп да шлёп —
Шаркает по грядкам.
Сад, как маленький, притих,
И среди растений
Бродит в шлёпанцах своих
Дедушка осенний.
Он и сам промок насквозь —
Как ботва и грядка,
Но следит, чтоб всем спалось
Этой ночью сладко.
И глядит из мокрой тьмы,
И в окно стучится:
Спят ли в доме?
Спим ли мы?
Сплю.
Мне дождик снится.

***
Мы птиц проходим.
Всё, как есть, —
Строенье, оперенье,
И что, и сколько могут съесть,
Полёт их и паренье.
Мы птиц проходим.
А они —
Они нас пролетают,
Глядят на школьные огни
И знать про нас не знают.
Живут среди ветвей густых,
Своих птенцов выводят,
Покуда школьники про них
Каракули выводят.
Вот если бы наоборот —
Летали мы на воле,
Тогда они бы круглый год
Нас проходили в школе:
О чём болтаем, что зубрим,
Что в переменку съели,
С кем подрались…
А мы бы им
Чирикали и пели!

Мы принесли домой ежа —
Всю ночь по комнате кружа,
Он топал, топал, топал.
Стучал ногами об пол.

Наверно, думал бедный ёж:
«Вот этот круг сейчас пройдёшь —
И будешь на свободе,
В лесу ли, в огороде…»

Двадцатый круг, тридцатый круг —
Но где он, лес? И где он, луг?
Как путь нелеп и тяжек
Вдоль гладких деревяшек!

Мы распахнули дверь ежу —
И он ушёл в своё «шу-шу».
И в свой «фыр-фыр».
И в свой «топ-топ» —
В огромный мир ежиных троп.

За то,
Что мы спорили с Вовкой о том,
Сумеет ли бык
Совладать со слоном
И может ли рыба
Дышать под водой
С одною-единственной жаброй, —
Нас в угол поставили:
Вовку — в пустой,
Меня — в подходящий,
Со шваброй!
Завидует Вовка,
А мне — благодать!
Со шваброй в углу
Интересно стоять:
То палку
Потрогать рукою,
То в щётку
Потыкать ногою…
А Вовка?
На Вовку мне больно смотреть:
Не знает, бедняга,
Куда себя деть, —
Один на один со стеною…
Пусть больше не спорит
Со мною!

***
Проснувшись, крикнул маме я:
— Прощай, моя Пижамия!
Да здравствует Туфляндия.
А мама мне в ответ:
— По курсу — Свитерляндия!
Шляпляндии — привет!
— Ура Большой Пальтонии!
Шарфанции — виват.
А если вы не поняли,
То я не виноват!

***
Вот был бы большим,
Написал бы я так:
«ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
КОТОВ И СОБАК.
ОТКРЫТ ПОСТОЯННО
В ТРИДЦАТОЙ КВАРТИРЕ.
ПОДЪЕЗД ВО ДВОРЕ,
ДРОВЯНАЯ, 4».

Я Шарика
Сразу
Привёл бы домой —
Он бродит по лужам,
Худой и хромой.
Ему бы помыться,
Ему бы расчёску —
А он убегает
К мясному киоску.
А тот безымянный
Взлохмаченный кот,
Который на мусорном баке
Живёт?
Ну что за судьба —
Караулить отбросы —
Котам полосатым,
Лихим, как матросы?
Я всех усадил бы
За нашим столом,
Я всех напоил бы
Парным молоком,
Хотя для такого —
Густого,
Парного —
Нужна, как известно,
Живая корова.
Корова могла бы
Пастись во дворе.
Я сам бы
Сводил её вниз на заре
И на зиму сено
Возил на лошадке.
А ночью она бы
Спала на площадке…

Но Шарик
К мясному киоску бежит,
И кот на бачке
Равнодушно лежит,
И мама бранится,
И плачет сестрёнка,
И где-то в мечтах
Заблудилась бурёнка.
И только лошадка
По небу летает,
По небу летает,
По небу катает
Фургон, на котором
Написано так:
«ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
КОТОВ И СОБАК…»

Это что ползёт такое
Незнакомое?
Здравствуй, племя молодое,
Насекомое!

— Я не племя! —
Отвечала эта крошка. —
Я — одна!
Меня зовут Сороконожка!

***
В джунглях тигрёнку не спится.
Говорит ему мама тигрица:
— Спи, мой тёплый котёнок!
А в доме котёнку не спится,
Но кошка не будет сердиться —
Носом в котёнка потычет
И промурлычет:
— Спи, мой храбрый тигрёнок!
Все мамы на свете
Такие, как эти.
И если ночью не спят их дети,
Они укачают их снова,
Полижут,
Погладят
И быстро найдут
Самое доброе слово!

***
Пахнет варежка лошадкой.
Я в неё уткнусь украдкой
И припомню, как с лошадкой
Поделился шоколадкой —
Сладкой, маленькой и хрупкой:
— На, пожалуйста, похрумкай!

***
Наклонила хвостики
Жёлтая ботва.
Как сухие гвоздики,
Падает листва.

Дождик вроде плотника
Стукнет раз-другой —
Всё забито плотненько
Палою листвой.

А под ней — картошечка,
Круглые края,
Смотрит, как в окошечко —
Бабушка моя!

Сегодня уже не вчера, а сегодня,
И ночь всё темнее и всё новогодней,
И всё бесконечней, таинственней жизнь,
И ёлка погасла,
А звёзды — зажглись.

Во сне воробей за окном зачирикал.
Начало каникул! Начало каникул!
И медленный день,
И летящая ночь,
И книга, с которой расстаться невмочь.

Позёмка меж голых кустов хороводит.
Я чувствую: что-то во мне происходит.
Но что?
Я ответить и сам не могу.
И тают слова, как деревья в снегу.

***
Горести-печалести,
Что-то мне не спится.
С кем бы мне, печалести,
Вами поделиться?
Столько неприятностей —
Карандаш сломался,
Жук из банки вылез
И больше не поймался.
А ещё вдобавок —
Горе-то какое! —
Шарик накололся
На листок алоэ…
То-то мне и вертится,
То-то и не спится —
Может, мне с медведиком
Горем поделиться?
В моего медведика
Уткнусь я головой:
Он хотя и плюшевый,
Но зато — живой!

Набор цветной бумаги
Для детского труда —
Волшебники и маги,
Пожалуйте сюда!
Художникам,
Художницам
Достанется по ножницам,
А что ещё?
Ещё бы взять
Большую банку с клеем,
И всё, что будем разрезать,
Мы соберём и склеим:
Бумажный сад,
Бумажный дом
С бумажным солнцем за окном!
Снуют по веткам золотым
Серебряные птицы
И восседает белый дым
На красной черепице.
Как хорошо, что мир цветной,
И матовый,
И глянцевый!
Как хорошо, что я такой
Глазастый
И РУМЯНЦЕВЫЙ!

Первая любовь

Я сразу в жертву ей принёс
Приятелей-друзей.
Я на неё глядел до слёз.
Я улыбался ей.
Я с нею прогулял урок.
Я ей купил тетрадь…

А не дралась бы — я бы мог
Её поцеловать.

Все в порядке

Летучие мыши
Сидели на крыше.
Летучие кошки
Влетали в окошки.

Летучая лайка
Скакала по ветке —
Из кухни в дупло
Приносила объедки.

В трубе ковырялась
Летучая свинка,
У свинки чесалась
Летучая спинка.

В летучем болоте
Ревел бегемот —
Занёс его ветер
В чужой огород.

Летучая репка
Скакала по грядке.
Спасался медведь
От летучих акул.

Летучий зайчонок
Летел без оглядки.
Всё было в порядке.
И Ваня — заснул.

Предлоги

Сидел прохожий на скамье,
Держал в руках кулёк.
А над скамьёй сидел скворец,
А под — лежал бульдог.

И тот, в траве, сидящий под,
И тот, что над, в листве,
Глядели на того, кто на, —
Верней на то, что в.

Тогда прохожий взял кулёк
И вынул пирожок.
Часть бросил над,
Часть кинул под,
А остальное — в рот.

И каждый принялся жевать,
Верней, один — клевать.
Пришлось для этого ему
Слететь и прыгать у.

Так тёплый, мягкий пирожок
Был съеден от и до,
А смятый маленький кулёк
Попал в карман пальто.

И полетел один по-над,
Другой полез из-под
И рядом с третьим побежал
За, перед —
И вперёд!

Определение носа

Моё определение
достаточно простое:
«Часть морды,
окружённая со всех сторон
едою».

День рождения лужи

Ушла пора пурги и стужи,
Сегодня —
День рожденья лужи!

И ветер стих,
И полдень ярок,
И в сердце лужи всё светлей.
А небо сделала подарок
И подарила тучку ей.

У тучки
Розовое брюшко,
Она лежит в воде, как хрюшка…
Нет, в луже — всё наоборот:
У тучки
Розовая спинка,
Она лежит в воде, как свинка,
А может быть, как бегемот.

Но как её ни назови,
Лежит и тает —
От любви!

Лесная песенка

Вдоль по тропинке щавелевой
С песенкой в голове
Топай себе, пошевеливай
Усиками в траве.

Рядом с брусникою розовой
Можно на кочке привстать
Так, чтобы спинкою бронзовой
Солнечный зайчик пускать.

Лютик мне машет головкою —
Я его тоже люблю!
Встретимся с божьей коровкою —
Я ей листок уступлю!

Сколько мне выпадет встреч ещё
До окончания дня?
Здравствуй, большой человечище, —
Что ж ты боишься меня?

Что же ревёшь ты как маленький, —
Разве я страшный такой?
Обыкновенный, нормальненький, —
Хочешь, потрогай рукой!

Видишь, не бросился к маме я —
Знай себе, тихо шуршу…
Не обратишь ли внимание:
Я тебе лапкой машу!

***
Много кошек — КОШКИ.
Много мошек — МОШКИ.
Бык улёгся у реки.
Два быка — уже БЫКИ.
Но не ясно мне про пони —
Ту, в упряжке и в попоне:
Вот шагает,
Недотрога,
В свой возок запряжена
ПОНИ —
Это значит:
МНОГО!
А она —
Совсем одна…
Может, скажет пони-мать,
Как
Всё это
Понимать?

Воскресная уборка

Утром пыль вскричала:
— СОС.
И попала
В пылесос.

Кисуня и крысуня

Безоблачным утром,
В начале июня,
На тёплом крылечке
Лежала Кисуня.
Скучала, зевала
Да лапу лизала.
А мимо Кисуни
Крысуня бежала.

Сказала Крысуня:
«Ах, что за манеры!
Скажите,
Ну кто ж так
Зевает без меры?
Пора вам, любезная,
Помнить и знать,
Что лапою нужно
Cвой рот прикрывать!

К тому же,
Какая привычка дурная —
Облизывать лапы,
Покоя не зная.
Пора вам, любезная,
Помнить и знать:
На лапах — микробы,
Нельзя их лизать!

К тому же,
Ужасная поза,
Не так ли?
В ней гордости нет,
Дорогая, ни капли.
Пора вам, любезная,
Помнить и знать:
На улице нужно
Красиво лежать!»

Безоблачным утром,
В начале июня,
На тёплом крылечке
Лежала Кисуня.
Зевала, скучала,
Тихонько урчала…
Внутри у Кисуни
Крысуня молчала…

Городская внучка

Жила черепаха в квартире,
Одна,
Глубокой и древней печали полна.
Была её бабка —
Морская,
А внучка —
Давно городская.

Ни моря, ни солнца, ни камушка нет,
Куда ни взгляни —
Бесконечный паркет.
Ну, листик да капелька сока —
А всё-таки так одиноко!

И вдруг появился в квартире щенок
И жизнь изменить черепахе помог.
Лохматый!
Большой!
И при этом
Он ползает с ней под буфетом!

Она семенит за щенком,
А потом
Ложится на лапу его животом
И слышит:
Щенок засыпает
И шумно, как море, вздыхает!

В саду замолкли птицы,
Не слышен листопад,
А в доме половицы
Уснули, не скрипят.

Молчит собачья будка,
Скворечник, сеновал.
Молчит ручей – как будто
Он в рот воды набрал.

Лишь ветер на дорожку
Выходит, не спешит.
Он словно понарошку
Травинками шуршит,

Он у калитки шарит,
Он бродит у ворот,
Он в мой воздушный шарик
Воздушной ножкой бьёт.

Зимой уснули до поры
Низины и пригорки.
Спит бурундук.
Молчат бобры.
Покой в барсучьей норке.

Ручей под снегом полужив.
А здесь, в берлоге, сухо:
Спит медвежонок,
Положив
Опавший лист под ухо.

Где рос бурьян —
Буран кружит
Над полем и дорогой
И белой лапой шебаршит
Над бурою берлогой.

А вот и нет!

Зимой, когда мороз и гололёд,
В большой берлоге спал большой….
(медведь)
А вот и нет! В мороз и гололедицу
Спала в берлоге бурая….
(медведица)
А вот и нет! Зато, урча спросонок,
Здесь нежился пушистый….
(медвежонок)
А вот и нет! Он убежал в леса.
Спала в берлоге рыжая….
(лиса)
А вот и нет! Лисе и в норке спится.
Здесь ночевала серая….
(волчица)
А вот и нет! Волчица по тропинке
Пошла взглянуть, как спят в берлоге….
(свинки)
А вот и нет! Им у хозяйки сладко.
Дремала здесь весёлая….
(лошадка)
А вот и нет! Она в конюшне спит.
В берлоге зимовала рыба….
(кит)
А вот и нет!
Её там нет как нет!
В большой берлоге спал большой поэт!

И впрямь, поэта было слишком много –
Его могла вместить одна берлога.

Не норка, не скворечник, не дупло –
Берлога, где уютно и тепло,

И если только лапу не сосать –
Здесь столько книжек можно написать.

Здравствуй, чтение моё:
А, Б, В, Г, Д, Е, Ё!
Прочитаю громко всем:
Ж, З, И, Й, К, Л, М!
Ну-ка, снова перечту:
Н, О, П, Р, С, Т, У!
Прочитай со мной и ты:
Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ы!
Ъ и Ь –
Не прочесть нам их никак!
Но читаю дважды я:
Э, Ю, Я!
Э, Ю, Я!

Замени букву, но только одну

Ребята смеются, купаясь в реке,
Плакучая Ира стоит вдалеке.

Я в детстве не раз ушибался –
И йога в бутылке боялся.

Погоны, медали – всё нравится мне,
Но больше всего – конура на ремне!

Под снегом, белым, как творог,
В укромной норке спит сырок.

Вдруг наступила тишина и мгла:
На землю туша чёрная легла.

Хватает слону и уменья, и опыта
Едой разживаться при помощи робота.

Лёг петух поспать немножко –
Шпорами прикрыл окошко.

Лесорубы лес рубили –
Вдоль по речке кепки плыли.

Я утром вышел из дверей —
Кругом была весна,
И стая мыльных пузырей
Летела из окна.

Она летела так и сяк,
И вбок, и вдаль, и вширь,
А впереди летел вожак —
Большой такой пузырь.

Сперва вперёд, потом назад,
И вниз, и вверх опять —
Но пузырей и пузырят
Никак не мог собрать.

Один, весёлый как во сне,
На проводах повис,
Другой, поднявшись по стене,
Уселся на карниз.

А третий, солнцем ослеплён,
Свистел: «Фа-ми-ре-до…»
И полетел на старый клён —
Наверно, вить гнездо.

Источник