Ошибочное толкование закона судом
«Заявитель ошибочно толкует нормы права. «
Верховный суд отклонил заявление адвоката, засомневавшегося в формулировке приказа Минюста и Минфина, которая устанавливает один из критериев повышенного вознаграждения за сложность работы. Самого заявителя в суде не было, а потому вытягивать прямой ответ на поставленный вопрос пришлось прокурору и судье.
Адвокат Кумертауской межрайонной коллегии Республики Башкортостан Сергей Сухочев оспаривал сегодня в Верховном суде РФ абзац 3 подп. 2 п. 5 порядка расчета вознаграждения защитников, который утвержден приказом Минюста и Минфина № 174/122 от 5 сентября 2012 года. Эта норма устанавливает, что с 1 января 2013 года «государственным» адвокатам по делам, в рамках которых их доверителю предъявлено обвинение по трем или более преступлениям, в будни платят 980 руб. за день, в выходные и праздники, а также за работу по ночам – 1960 руб.
Слова «в случае предъявления обвинения», по мнению заявителя, означают, что адвокат не получит денег за тот период, пока его клиент имел другой процессуальный статус – подозреваемого, например. Между тем это, по мнению Сухочева, противоречит трем нормам права. Во-первых, ч. 5 ст. 50 УПК РФ, которая устанавливает, что, если адвокат по назначению участвует в производстве предварительного расследования, расходы на оплату его труда компенсируются за счет средств федерального бюджета. Во-вторых, п. 8 ст. 25 закона об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ, тоже говорящем об оплате из казны любого труда адвоката по назначению. В-третьих, п. 1 постановления Правительства РФ, где говорится о вменяемых преступлениях, а не предъявлении обвинения.
Сухочев на заседание в ВС не явился, но просил рассмотреть дело в его отсутствие. А когда судья Алла Назарова предоставила слово представителю Минюста Елене Савиной, она отметила, что заявитель ошибочно истолковал нормы права. Впрочем, первая часть ее выступления не содержала ответа на вопрос, который беспокоил Сухочева, хотя почти за 15 минут своего выступления она успела процитировать множество правовых актов, начиная с ч. 1 ст. 48 Конституции, которая гарантирует право на получение квалифицированной юрпомощи, а в случаях, предусмотренным законом, такая помощь оказывается бесплатно. «Правительство РФ указало минимальный и максимальный размер оплаты труда за один день участия в качестве защитника в уголовном судопроизводстве и назвало один из критериев, которыми следует руководствоваться при установлении конкретного размера оплаты труда адвокатов – в зависимости от сложности уголовного дела», – говорила Савина. А спорная норма, по ее словам, всего лишь конкретизирует такой критерий.
«Порядок расчета вознаграждения с учетом положений [спорного] приказа Минюста и Минфина содержит четко регламентированные процедуры, исключающие различное толкование органами, наделенными полномочиями по производству дознания и предварительного следствия, при расчете вознаграждения работы адвоката, выполняющего в течение дня работу по двум и более уголовным делам или участвующего в процессуальных действиях до возбуждения дела, в том числе в случае предъявления обвинения по трем и более инкриминируемым преступлениям. Оспариваемый абзац не содержит положений, противоречащих законодательству», – заключила Савина и попросила в удовлетворении заявления отказать.
Но у прокурора Ларисы Степановой был вопрос. Его формулировка подталкивала представителя Минюста к толкованию норм права. «Оспариваемая норма препятствует, на ваш взгляд, адвокату в получении вознаграждения за время его участия по уголовным делам до предъявления обвинения?» – поинтересовалась она.
– Нет, – ответила Савина. – В постановлении Пленума ВС № 42 от 19 декабря 2013 года разъяснено, что при определении вознаграждения адвокату по назначению подлежит учету в том числе время, затраченное на посещение подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, на изучение материалов дела, а также на выполнение других действий адвоката по оказанию квалифицированной юридической помощи при условии их подтверждения документами.
Но и эти слова не сняли возможные вопросы. «До предъявления обвинения расходы ему возмещаются?» – теперь спрашивала уже судья Назарова.
– Возмещаются, – ответила Савина. А ее коллега из Минфина Анна Смирнова напомнила, что правительство возложило на ее ведомство и Минюст порядок расчета вознаграждения адвоката в зависимости от сложности уголовного дела, а потому они действовали в рамках своих полномочий. Но при этом этот порядок, продолжала юрист Минфина, «не подменяет собой положение, установленное постановлением правительства № 1240 от 1 декабря 2013 года и не противоречит действующему законодательству».
Солидарность с Савиной и Смирновой продемонстрировала и прокурор Степанова. «Нет оснований для удовлетворения заявления. Содержание оспариваемой нормы показывает, что она не устанавливает новые критерии сложности в дополнение к тем, по которым рассчитывается вознаграждение, а определяет сам проект расчета вознаграждения и конкретные суммы», – отметила она. Подчеркнула прокурор и то, что оспариваемая норма не нарушает прав заявителя и не противоречит действующему законодательству. А ВС в итоге в удовлетворении заявления адвоката отказал.
Спор о толковании ― это не способ исправления ошибок при заключении договора (на примере дела, рассмотренного ВС РФ, в котором буквально было истолковано несуществующее условие)
Применение ст. 431 ГК РФ сопряжено со множеством практических нюансов. В частности, в спорах о толковании условий договора крайне важна аргументация. Поскольку спор о толковании не должен превращаться в способ исправить собственные ошибки, допущенные при заключении договора по неосмотрительности или незнанию, или иные упущения либо потерю интереса к договору на согласованных условиях.
В частности, суд может отклониться от буквального текста условия договора только в случае, если оно действительно неясно (допустимы два и более равнозначных значения либо невозможно в целом выявить содержание). Причем неясность условия должна быть как сама по себе, так и сохраняться в результате сопоставления с другими условиями и смыслом договора (абз. 1 ст. 431 ГК РФ).
Крайне важно при этом видеть «границы» условия, учитывая, что оно может содержаться в нескольких предложениях, пунктах, статьях договора. Понимание, в чем именно заключается потенциально спорное условие, позволяет предотвратить возникновение ложного спора о толковании.
Неясность того самого условия, которое является предметом потенциального спора, должна быть надлежащим образом раскрыта и прокомментирована в мотивировочной части решения суда с учетом позиций, представленных сторонами.
Значимость необходимых и достаточных пояснений состоит в том, что в противном случае возникает риск произвольного перехода в процессе спора к
(а) поиску действительной общей воли сторон, отличной от текста договора, применительно к условию, которого нет, и/или
(б) поиску действительной общей воли сторон, которой, скорее всего, на самом деле и не было.
Обусловлено это тем, что граница между ясностью и неясностью условий договора условна. Однако констатация неясности не может быть сугубо следствием субъективного восприятия условия по принципу: «я думаю, что это условие ограничено данной частью фразы, и мне она неясна». Суду, как представляется, предстоит в случае спора ретроспективно смотреть на спорное условие с позиции того, как именно стороны понимали или могли понимать его в процессе заключения договора, какой смысл вкладывали.
Подход, основный на презумпции того, что буквальный текст содержит волеизъявление, совпадающее с волей, вряд ли идеален. Однако при прочих равных он позволяет
Поэтому, как представляется, т.н. иные соответствующие обстоятельства, о которых говорится в абз. 2 ст. 431 ГК РФ (предшествующие договору переговоры сторон, переписка, практика, установившаяся во взаимных отношениях сторон, последующее поведение, обычаи и т.п.), значимы не только для целей самого восполнительного толкования, то есть интерпретации неясного текста. Они не менее важны для оценки того, действительно ли текст является неясным (абз. 1 ст. 431 ГК РФ).
В таком выводе нет противоречия.
Для целей абз. 1 ст. 431 ГК РФ иные обстоятельства должны оцениваться для ответа на вопрос «в чем состоит спорное условие, и действительно ли его содержание неясно?».
Для целей абз. 2 ст. 431 ГК РФ иные обстоятельства должны оцениваться для ответа на вопрос «какова действительная общая воля сторон в случае ее противоречия/ расхождения с буквальным текстом?».
На мой взгляд, хорошей иллюстрацией сказанного является дело, приведенное в п. 6 «Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2019)», утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.11.2019.
На примере этого дела видно, как в результате игнорирования контекста положений договора и обусловленных этим «содержательных границ» спорного условия можно легко заменить волю сторон своим представлением о договоре и прийти к выводу о совершенно ином содержательном наполнении обязательства, чем то, которое следует из буквального текста и обусловлено намерениями сторон.
Первая инстанция и апелляция: суды пришли к выводу о том, что
Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ признала выводы судебных инстанций ошибочными, в том числе, по следующим основаниям:
Из приведенного дела видно, как суды первой и апелляционной инстанций заменили буквальный текст условия (о передаче ателье как предмета купли-продажи) своим представлением о том, о чем стороны договорились («передача ателье означает передачу права собственности на помещение»), а после этого «додуманное» условие истолковали буквально, опираясь на положения абз. 1 ст. 431 ГК РФ. В итоге была допущена логическая подмена, которая лишила смысла ссылку на необходимость буквального восприятия текста и привела к необоснованному вмешательству судов нижестоящих инстанций в существо отношений сторон.
В этом смысле значимость пояснений сторон относительно договора сложно переоценить, поскольку именно пояснения сторон позволяют сконцентрироваться на обстоятельствах конкретного дела и том самом спорном условии, которое предстоит оценить на предмет ясности/неясности буквального текста.
В акте правосудия нет мотивов отклонения доводов участника спора. Нарушение? Может ли оно привести к неправильному решению?
В печати много написано о мотивированности как свойстве судебного решения.
Отмечается важность этого свойства с позиций справедливости, законности, обоснованности правосудия. При этом, как правило, описываются ситуации, когда суд обязан обосновывать свои выводы о юридических фактах ссылкой на имеющиеся в деле доказательства и установленные на их основе обстоятельства дела (в т.ч. так называемые доказательственные факты), а резолютивную часть акта правосудия сформировать со ссылкой на подлежащие применению нормы материального права.
Между тем, думается, что мотивированность имеет и еще очень важную грань, которая в последнее время отчетливо начала проявляться, чем диагностировала современное «заболевание» деятельности по осуществлению правосудия.
Я имею в виду те ситуации, когда в судебном акте (постановлении) в нарушение нормы процессуального кодекса о содержании судебного решения (постановления, определения) не указаны мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.
Исторически первым «симптомом» этого заболевания явились такие ужасные фразы в актах правосудия, как: «доводы отклоняются, так как не основаны на законе, так как основаны на неверном толковании норм материального права, так как не относятся к предмету рассматриваемого дела, так как направлены на затягивание судебного процесса, так как свидетельствуют о недобросовестном использовании своих прав», ну, и т.п. и т.д. При этом никакого обоснования, конечно, не приводится.
В настоящее же время суды стали просто не давать оценку доводам участников спора.
При этом никакого процессуального механизма защиты против этого бездействия законом не предусмотрено.
Суд всех инстанций могут просто не оценивать доводы участников спора и сохранить в силе незаконный и необоснованный акт правосудия, повторив их тексты (судьи называют это «Согласиться»).
И с этим ничего не сделаешь. Я думаю, что многие юристы с этим постоянно сталкиваются.
В процессуальных кодексах России всем известна норма о том, что нарушение норм процессуального права является основанием для отмены судебного акта (постановления), если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного судебного решения (акта).
Должен честно признаться, мне эта норма никогда не была симпатична.
На мой взгляд, эта норма служит и служила всегда основанием для большого числа судебных ошибок, которые не исправляются ни апелляционными, ни кассационными судами, не говоря уже о надзорных.
Интересно рассмотреть этот вопрос исторически: когда эта норма впервые появилась, кто автор, в чем был замысел или, как сейчас любят говорить (в особенности выходцы из аппарата ВАС РФ), каково было политико-правовое обоснование?
Но это отступление.
В связи с изложенным я задумался над тем, является ли не указание мотивов, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле, основанием для отмены акта правосудия в связи с нарушением норм процессуального права, выразившееся этом в не указании мотивов.
Почему адресованное суду требование указывать мотивы отклонения (принятия) доводов участников спора так важно для правильности акта правосудия?
Почему нельзя довериться суду и предоставить ему возможность выносить решения как бы подразумевая, что суд вынесет решение с оценкой всех возможных доводов участников спора, предвосхищая их.
Полагаю, что во всех случаях данное нарушение должно считаться таким, которое приводит или может привести к принятию неправильного решения.
Более того, считаю, что данное нарушение должно быть отнесено к безусловным основаниям для отмены судебного акта (постановления), по примеру, допустим, такому основанию для отмены, как нарушение правила о тайне совещания при принятии решения.
Поэтому перечень безусловных процессуальных оснований для отмены судебного акта может быть расширен.
Любое спорное материальное правоотношение, лежащее в основе судебного спора, возникает из оснований – юридических фактов. Указанные факты входят в предмет доказывания по судебному делу. Участники спора в зависимости от выбранной правовой позиции ссылаются на наличие или отсутствие указанных оснований (юридических фактов), представляют доказательства этим фактам или их отсутствию и исходя из этого предлагают суду применить те или иные нормы права с учетом содержащихся в их гипотезах соответствующих указаний на юридические факты, предлагают правовую квалификацию спорного правоотношения.
Иными словами, такими действиями участники спора заявляют (приводят) доводы, которые должны получить надлежащую правовую оценку, результаты которой должны быть отражены в акте правосудия.
Отсутствие в акте правосудия результатов оценки доводов участников спора с высокой степенью вероятности приводит (может привести) к неправильному определению обстоятельств, имеющих значение для дела (ГПК РФ), к неполному их выяснению (АПК РФ), к недоказанности обстоятельств, имеющих значение для дела, к несоответствию выводов суда обстоятельствам и дела и судебным доказательствам, к неприменению норм права, подлежащих применению с учетом характера правоотношения лиц, участвующих в деле.
Принцип полноты, всесторонности, объективности судебного разбирательства в ГПК РФ, АПК РФ не предусмотрен, поэтому исходя из замысла законодателя суд не играет активную роль в установлении объективной истины, суд устанавливает, констатирует только ту часть правовой действительности, которая ему доступна благодаря активным действиями участников судебного спора.
Таким образом, суд в силу закона не обязан самоинициативно активно выяснять все обстоятельства в правоотношениях участников спора. При этом я различаю обязательные действия суда по определению юридических фактов предмета доказывания и действия суда по выяснению (установлению) обстоятельств, входящих в предмет доказывания, даже если стороны об этом не заявляют.
Вследствие этой специфической пассивности суда законодатель предоставил участникам спора процессуальные права и возложил на них обязанности заявлять свои доводы с целью обосновать свою правовую позицию как по вопросам права, так и, что более важно, по вопросам факта. Для этого в законе закреплен и принцип состязательности участников спора.
Из изложенного становится очевидным, что действующее законодательное регулирование по вопросу деятельности суда по установлениию обстоятельств дела предполагает высокую степень активности участников спора, направленную на установление обстоятельств дела.
Высокая степень активности участников спора реализуется прежде всего через их доводы, которые они приводят в защиту занятой позиции.
Праву участника спора заявлять доводы корреспондирует обязанность суда их принять, зафиксировать в процессуальной форме (протокол, аудиозапись, судебный акт), предоставить возможность противнику (оппоненту) и создать для него благоприятные условия для возражения против доводов, дать им правовую оценку с указанием мотивов принятия или отклонения.
Таким образом, суд объективно не может отказаться от правовой и фактической оценки доводов участников спора в акте правосудия.
Суд хотя и руководит процессом, но он, по смыслу его законно установленной роли, не главный и не единственный в установлении обстоятельств спора. Если законодатель считал бы его главным и единственным лицом в процедуре установления фактических обстоятельств, то тогда в процессуальных кодексах не было бы гарантий, связанных с обеспечением возможности участвовать непосредственно или через представителей в судебном процессе под страхом безусловной отмены акта правосудия, если эти гарантии нарушены (надлежащее извещение и др.)
Следовательно, полагаю, что судебный акт (постановление), в котором не отражены мотивы отклонения или принятия доводов участников спора, по форме и содержанию вообще не должен считаться актом правосудия.
Поскольку такой акт не признается актом правосудия, в качестве предложения законодательного механизма защиты против отсутствия в акте правосудия мотивов отклонения или принятия доводов участников спора полагаю, что в процессуальных кодексах необходимо предусмотреть право апелляционных и кассационных судов направлять дело (без отмены состоявшихся судебных актов) в соответствующий суд с обязательными указаниями изложить мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.
При этом считаю, что суды второй и кассационной инстанции в силу их проверочной природы не могут служить заменой суда первой инстанции и мотивировать отклонение или принятие доводов участников спора за суд первой инстанции и вместо него.
Таким образом, в конечном счете, нарушение норм процессуального права в виде не указания мотивов, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле, объективно и неизбежно приводит к таким порокам акта правосудия, как неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела (ГПК РФ), неполное их выяснение (АПК РФ), недоказанность обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствие выводов суда обстоятельствам и дела и судебным доказательствам, неправильное определение характера материального правоотношения участников спора и как следствие неприменение норм права, подлежащих применению с учетом характера правоотношения.
Из этого очевидно следует, что не указание мотивов отклонения или принятия доводов участника спора является таким нарушением норм процессуального права, которое с высокой степенью вероятности может привести к принятию неправильного акта правосудия.
Исключить эту вероятность можно только путем изложения мотивов отклонения (принятия) доводов и надлежащей правовой оценки этих доводов и соответствующих мотивов.
Суд решил: Позицию суда первой инстанции и мнение УФАС считать ошибочными, основанными на неверном толковании норм материального права
Суть вопроса: Согласно протоколу рассмотрения и оценки заявок на участие в открытом конкурсе заявка частного охранного агентства признана несоответствующей требованиям, установленным конкурсной документации в связи с несоответствием документа, подтверждающего внесение обеспечение заявки на участие в конкурсе с ограниченным участием — банковской гарантией. В данном случае судом и антимонопольным органом установлено, что единственным основанием для отказа Обществу в допуске к участию в конкурсе послужило то обстоятельство, что, по мнению конкурсной комиссии, банковская гарантия не может быть представлена в виде копии. ЧОА обратилось в Арбитражный суд Республики Башкортостан с заявлением к УФАС по Республике Башкортостан об отмене решения Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан. Одновременно с обращением в суд заявителем частным охранным агентством заявлено об обеспечении иска в виде приостановления заключения договора с единственным участником открытого конкурса ФГУП «Охрана» Росгвардии. Определением суда отказано в удовлетворении заявления о принятии обеспечительных мер. В качестве третьего лица к участию в деле привлечено Федеральное государственное унитарное предприятие «Охрана» Росгвардии. Решением Арбитражного суда Республики Башкортостан в удовлетворении заявленных требований отказано. Не согласившись с решением суда первой инстанции, ЧОА обратилось с апелляционной жалобой. В апелляционной жалобе оно просило решение суда первой инстанции отменить, заявленные требования удовлетворить…
ВОСЕМНАДЦАТЫЙ АРБИТРАЖНЫЙ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД
П О С Т А Н О В Л Е Н И Е
№ 18АП-8368/2018
г. Челябинск
18 июля 2018 года Дело № А07-39435/2017
Резолютивная часть постановления объявлена 11 июля 2018 года.
Постановление изготовлено в полном объеме 18 июля 2018 года.
Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд в составе:
председательствующего судьи Костина В.Ю.,
судей Плаксиной Н.Г., Арямова А.А.
при ведении протокола секретарем судебного заседания Гариповой А.Ж., рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционную жалобу общества с ограниченной ответственностью Частное Охранное агентство «Волкодав-2» на решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 26.04.2018 года по делу № А07-39435/2017 (судья Решетников С.А.), Общество с ограниченной ответственностью Частное охранное агентство «Волкодав-2» (далее – заявитель, ООО ЧОА «Волкодав-2», общество) обратилось в Арбитражный суд Республики Башкортостан с заявлением к Управлению Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан (далее – заинтересованное лицо, УФАС, антимонопольный орган) об отмене решения Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан по делу №ГЗ-898/17 от 23.11.2017.
Одновременно с обращением в суд заявителем ООО ЧОА «Волкодав-2» заявлено об обеспечении иска в виде приостановления заключения договора с единственным участником открытого конкурса ФГУП «Охрана» Росгвардии. Определением суда от 16.02.2018 отказано в удовлетворении заявления о принятии обеспечительных мер (л.д. 6-7). В качестве третьего лица к участию в деле привлечено Федеральное государственное унитарное предприятие «Охрана» Росгвардии.
Решением Арбитражного суда Республики Башкортостан от 26.04.2018 (резолютивная часть решения объявлена 24.04.2018) в удовлетворении заявленных требований отказано.
Не согласившись с решением суда первой инстанции, ООО ЧОА «Волкодав-2» обратилось с апелляционной жалобой. В апелляционной жалобе ООО ЧОА «Волкодав-2» просил решение суда
первой инстанции отменить, заявленные требования удовлетворить. В обоснование доводов апелляционной жалобы заявитель указывает на несоответствие выводов суда первой инстанции обстоятельствам дела.
Так, по мнению подателя апелляционной жалобы, суд первой инстанции при принятии решения исходил из того, что в составе заявки на участие в открытом конкурсе в качестве обеспечения исполнения контракта приложена копия банковской гарантии, которая была заверена директором общества. При этом, оригинал данной банковской гарантии был представлен суду на обозрение.
В соответствии со статьей 163 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в судебном заседании 04.07.2018 объявлен перерыв до 11 часов 15 минут 11.07.2018. После перерыва судебное заседание продолжено.
До начала судебного заседания заявитель представил в суд ходатайство о рассмотрении дела в отсутствие своего представителя. Лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещены о времени и месте рассмотрения апелляционной жалобы, в том числе публично, путем размещения информации о времени и месте слушания дела на интернет-сайте суда, в судебное заседание представителей не направили.
В соответствии со статьями 123, 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено судом апелляционной инстанции в отсутствие представителей лиц, участвующих в деле. Арбитражный суд апелляционной инстанции, повторно рассмотрев дело в порядке статей 268, 269 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, исследовав имеющиеся в деле доказательства, проверив доводы апелляционной жалобы, находит основания для отмены обжалуемого судебного акта.
Как следует из материалов дела, 05.10.2017 на официальном сайте zakupki.gov.ru опубликовано извещение о проведении электронного аукциона №0301300247617000941 «Оказание услуг по охране объектов и имущества Администрации городского округа город Уфа Республики Башкортостан», начальная (максимальная) цена контракта – 7624090,80 руб.
Согласно протоколу рассмотрения и оценки заявок на участие в открытом конкурсе от 14.11.2017 заявка ООО ЧОА «Волкодав-2» признана несоответствующей требованиям, установленным конкурсной документации на основании ч.3 ст.53 Федерального закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», а именно: несоответствие документов, представленных для подтверждения внесения обеспечения заявки на участие в открытом конкурсе, требованиям пункта 14 раздела I «Информация об открытом конкурсе» конкурсной документации (л.д. 180-181).
ООО ЧОА «Волкодав-2» обратилось в Управление Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан с жалобой на действия заказчика в лице МКУ «Центр организации и проведения конкурсных процедур» городского округа г.Уфа Республики Башкортостан при определении поставщика путем проведения открытого конкурса №0301300247617000941«Оказание услуг по охране объектов и имущества Администрации городского округа город Уфа Республики Башкортостан» (л.д. 68).
По результатам рассмотрения жалобы Управлением принято решение №ГЗ-898/17 от 23.11.2018, в соответствии с которым жалоба ООО ЧОА «Волкодав-2» на действия конкурсной комиссии заказчика в лице МКУ «Центр организации и проведения конкурсных процедур» городского округа г.Уфа Республики Башкортостан при определении поставщика путем проведения открытого конкурса №0301300247617000941«Оказание услуг по охране объектов и имущества Администрации городского округа город Уфа Республики Башкортостан» признана необоснованной (л.д. 16-19).
Не согласившись с вынесенными Управлением решением, ООО ЧОА «Волкодав-2» обратилось в арбитражный суд с настоящим заявлением. Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции не установил совокупности оснований необходимых для признания решения антимонопольного органа недействительным.
Оценив в порядке ст. 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации все имеющиеся в деле доказательства в их совокупности, суд апелляционной инстанции пришел к выводу об отмене решения суда первой инстанции.
На основании ч. 1 ст. 198 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными ненормативных правовых актов, незаконными решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, если полагают, что оспариваемый ненормативный правовой акт, решение и действие (бездействие) не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту и нарушают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, незаконно возлагают на них какие-либо обязанности, создают иные препятствия для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.
Как установлено частью 5 статьи 200 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации обязанность доказывания соответствия оспариваемого ненормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, законности принятия оспариваемого решения, совершения оспариваемых действий (бездействия), наличия у органа или лица надлежащих полномочий на принятие оспариваемого акта, решения, совершение оспариваемых действий (бездействия), а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, решения, совершения оспариваемых действий (бездействия), возлагается на орган или лицо, которые приняли акт, решение или совершили действия (бездействие).
Пунктом 4 статьи 200 АПК РФ установлено, что при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц арбитражный суд в судебном заседании осуществляет проверку оспариваемого акта или его отдельных положений, оспариваемых решений и действий (бездействия) и устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, устанавливает наличие полномочий у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили оспариваемые действия (бездействие), а также устанавливает, нарушают ли оспариваемый акт, решение и действия (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Из изложенного следует, что для признания ненормативного акта недействительным, решения и действия (бездействия) незаконными необходимо наличие одновременно двух условий: несоответствие их действующему законодательству и нарушение прав и законных интересов заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Отношения, направленные на обеспечение государственных и муниципальных нужд в целях повышения эффективности, результативности осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечения гласности и прозрачности осуществления таких закупок, предотвращения коррупции и других злоупотреблений в сфере таких закупок, регулируются Федеральным законом от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее — Федеральный закон № 44-ФЗ).
Частью 1 статьи 24 Закона о контрактной системе предусмотрено, что заказчики при осуществлении закупок используют конкурентные способы определения поставщиков (подрядчиков, исполнителей) или осуществляют закупки у единственного поставщика (подрядчика, исполнителя). В соответствии с частью 1 статьи 59 Закона о контрактной системе под аукционом в электронной форме (электронным аукционом) понимается аукцион, при котором информация о закупке сообщается заказчиком неограниченному кругу лиц путем размещения в единой информационной системе извещения о проведении такого аукциона и документации о нем, к участникам закупки предъявляются единые требования и дополнительные требования, проведение такого аукциона обеспечивается на электронной площадке ее оператором.
Определение поставщиков (подрядчиков, исполнителей) путем проведения аукционов регламентировано положениями параграфа 2 главы 3 Федерального закона № 44-ФЗ, в частности статьями 59 — 71 названного Закона. При этом при проведении аукционов в электронной форме (электронных аукционов) применению также подлежат общие положения об осуществлении закупок, установленные параграфом 1 главы 3 Федерального закона № 44-ФЗ (статьи 24 — 47).
Согласно пункту 4 части 1 статьи 50 Федерального закона №44-ФЗ конкурсная документация наряду с информацией, указанной в извещении о проведении открытого конкурса, должна содержать предусмотренные статьей 51 настоящего Федерального закона требования к содержанию, в том числе к описанию предложения участника открытого конкурса, к форме, составу заявки на участие в открытом конкурсе и инструкцию по ее заполнению, при этом не допускается установление требований, влекущих за собой ограничение количества участников открытого конкурса или ограничение доступа к участию в открытом конкурсе.
Частью 1 статьи 51 Федерального закона №44-ФЗ предусмотрено, что заявки на участие в открытом конкурсе представляются по форме и в порядке, которые указаны в конкурсной документации, а также в месте и до истечения срока, которые указаны в извещении о проведении открытого конкурса. В силу пункта 5 части 2 статьи 51 Закона о контрактной системе заявка на
участие в открытом конкурсе должна содержать всю указанную заказчиком в конкурсной документации информацию, в том числе документы, подтверждающие внесение обеспечения заявки на участие в открытом конкурсе (платежное поручение, подтверждающее перечисление денежных средств в качестве обеспечения заявки на участие в открытом конкурсе, или копия этого платежного поручения либо банковская гарантия, соответствующая требованиям статьи 45 настоящего Федерального закона).
Аналогичные требования к заявке на участие в конкурсе с ограниченным участием предусмотрены конкурсной документацией. Частью 5 подпункта 1 пункта 14 раздела 1 конкурсной документации установлено, что заявка на участие в конкурсе должна содержать документы, подтверждающие внесение обеспечения заявки на участие в открытом конкурсе (платежное поручение, подтверждающее перечисление денежных средств в качестве обеспечения заявки на участие в открытом конкурсе, или копия этого платежного поручения либо банковская гарантия, соответствующая требованиям статьи 45 Закона №44-ФЗ) (л.д. 162).
Пунктом 23 раздела 1 документации установлены требования к банковской гарантии, предоставляемой в качестве обеспечения заявки на участие в конкурсе, а именно указано, что данная гарантия должна быть выдана банком, включенным в предусмотренный статьей 74.1 Налоговый Кодекс Российской Федерации перечень банков, отвечающих установленным требованиям для
принятия банковских гарантий в целях налогообложения (л.д. 166).
Банковская гарантия оформляется в письменной форме на бумажном носителе или в форме электронного документа, подписанного усиленной неквалифицированной электронной подписью лицу, имеющего право действовать от имени гаранта на условиях, определенных гражданским законодательством и статьей 45 Закона № 44-ФЗ.
Банковская гарантия должна быть безотзывной и должна содержать:
В соответствии с частью 2 статьи 53 Закона о контрактной системе заявка на участие в конкурсе признается надлежащей, если она соответствует требованиям Закона о контрактной системе, извещению об осуществлении закупки или приглашению принять участие в закрытом конкурсе и конкурсной документации, а участник закупки, подавший такую заявку, соответствует требованиям, которые предъявляются к участнику закупки и указаны в конкурсной документации.
Конкурсная комиссия отклоняет заявку на участие в конкурсе, если участник конкурса, подавший ее, не соответствует требованиям к участнику конкурса, указанным в конкурсной документации, или такая заявка признана не соответствующей требованиям, указанным в конкурсной документации (часть 3 статьи 53 Закона № 44-ФЗ).
Судом первой инстанции установлено и материалами дела подтверждено, что заявка ООО ЧОА «Волкодав-2» была отклонена в связи с нарушением пункта 14 раздела I «Информация об открытом конкурсе» конкурсной документации, а именно в связи с несоответствием документа, подтверждающего внесение обеспечение заявки на участие в конкурсе с ограниченным участием — банковская гарантия.
В данном случае судом и антимонопольным органом установлено, что единственным основанием для отказа Обществу в допуске к участию в конкурсе послужило то обстоятельство, что по мнению конкурсной комиссии, банковская гарантия не может быть представлена в виде копии.
В силу части 6 статьи 45 Закона о контрактной системе основанием для отказа в принятии банковской гарантии заказчиком является:
В силу части 8 статьи 45 Закона о контрактной системе банковская гарантия, предоставляемая участником закупки в качестве обеспечения заявки на участие в закупке, если такой способ обеспечения заявок применим в соответствии с настоящим Федеральным законом, или в качестве обеспечения исполнения контракта, информация о ней и документы, предусмотренные частью 9 настоящей статьи, должны быть включены в реестр банковских гарантий, размещенный в единой информационной системе.
Постановлением Правительства РФ от 08.11.2013 № 1005 «О банковских гарантиях, используемых для целей Федерального закона «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» утверждены Правила ведения реестра Банковский гарантий (далее — Правила), дополнительные требования к банковским гарантиям (далее — дополнительные требования), Перечень документов, представляемых Заказчиком банку одновременно с требованием об осуществлении уплаты денежной суммы по банковской гарантии (далее — Перечень).
Из Перечня следует, что бенефициар одновременно с требованием об осуществлении уплаты денежной суммы по банковской гарантии (далее — требование по банковской гарантии) направляет гаранту следующие документы:
В соответствии с частью 2 Правил в реестр включаются банковские гарантии, которые выданы банками, включенными в предусмотренный статьей 74.1 Налогового кодекса Российской Федерации (перечень банков, отвечающих установленным требованиям для принятия банковских гарантий в целях налогообложения).
В соответствии с частью 3 Правил ведение реестра и размещение его в единой информационной системе в сфере закупок осуществляет Федеральное казначейство. В соответствии с частью 4 Правил в реестр включаются информация и документы, указанные в части 9 статьи 45 Федерального закона «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения
государственных и муниципальных нужд», а также:
В силу части 8 Правил информация и документы, указанные в подпунктах «а», «б», «в» пункта 4 настоящих Правил, подписываются усиленной неквалифицированной электронной подписью лица, имеющего право действовать от имени банка.
Из дополнительных требований следует, что банковская гарантия оформляется в письменной форме на бумажном носителе или в форме электронного документа, подписанного усиленной неквалифицированной электронной подписью лица, имеющего право действовать от имени банка, на условиях, определенных гражданским законодательством и статьей 45 Закона о контрактной системе.
Таким образом, выводы суда первой инстанции о том, что обеспечение заявки на участие в закупке путем предоставления копии банковской гарантии законодательством Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок не предусмотрено, основан на неверном толковании действующего законодательства, поскольку ни требованиями действующего законодательства, ни требованиями документации не установлена обязанность участника представлять именно оригинал банковской гарантии в письменной форме на бумажном носителе.
Такого основания, как представление копии банковской гарантии, — не предусмотрено частью 6 статьи 45 Закона № 44-ФЗ. Не установлено подобное требование и самой «Конкурсной документацией». При этом какие-либо конкретные несоответствия представленной Обществом банковской гарантии условиям, указанным в частях 2 и 3 статьи 45 Закона № 44-ФЗ, как и требованиям «Конкурсной документации» самой конкурсной комиссией тоже не установлены.
При этом, антимонопольный орган и суд первой инстанции правомерно исходили из того, что в статье 45 Закона № 44-ФЗ, а также в Постановлении № 1005 установлены конкретные требования к самой банковской гарантии (к ее содержанию), которая может быть представлена участником закупки в обеспечение своей заявки или исполнения контракта.
Дополнительным обязательным требованием для признания банковской гарантии в качестве обеспечения заявки является то, что информация о ней и документы, предусмотренные частью 9 статьи 45 Закона № 44 – ФЗ, должны быть включены в реестр банковских гарантий, размещенный в ЕИС.
Из материалов дела следует, что Банковская гарантия была в действительности предоставлена Коммерческим Банком «ИНТЕРПРОМБАНК» Обществу с ограниченной ответственностью Частное охранное агентство «Волкодав-2» 23.10.2017 и включена в реестр 24.10.2017. Принимая во внимание, что реализация права заявителя на представление банковской гарантии как в электронном виде, так и на бумажном носителе (в отсутствие установленных требований к форме банковской гарантии в электронном виде) не может быть ограничена заказчиком при условии
достаточных оснований установить наличие сведений о ней в реестре банковских гарантий, судебная коллегия находит позицию суда первой инстанции, а также мнение УФАС ошибочными, поскольку они основаны на неверном толковании норм материального права.
Статьей 45 Закона № 44-ФЗ установлены единые требования к «банковской гарантии» — независимо от способа размещения закупки (путем конкурса или электронного аукциона). Во всех случаях выдачи банковской гарантии для целей исполнения Закона № 44-ФЗ копия этого документа, подписанная усиленной неквалифицированной электронной подписью лица, имеющего право действовать от имени банка, вносится в реестр банковских гарантий. В силу пунктов 6 и 8 статьи 45 Закона № 44-ФЗ отсутствие информации о банковской гарантии в соответствующем «Реестре» является основанием для отказа в принятии этого документа в качестве обеспечения заявки на участие в закупке.
Следовательно, при принятии решения о допуске претендента к участию в закупке заказчик в любом случае должен проверить сведения о наличии такой банковской гарантии в «Реестре банковских гарантий». При этом заказчик обладает достоверной информацией в отношении представленной в обеспечение заявки участника банковской гарантии. В данном случае доводы суда первой инстанции основаны на сугубо формальной трактовке процедурных требований и не сопряжены с выявлением негативных процедурных последствий, исключающих достижение цели, зафиксированной в Законе № 44-ФЗ.
При таких обстоятельствах, вывод суда первой инстанции о наличии оснований для отказа в удовлетворении требований общества об отмене решения Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан по делу №ГЗ-898/17 от 23.11.2017 противоречит приведенным нормам права, решение суда подлежит отмене на основании пункта 4 части 1 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а апелляционная жалоба – удовлетворению.
Нарушений норм процессуального права, являющихся основанием для отмены судебного акта на основании ч. 4 ст. 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не установлено.
Руководствуясь статьями 176, 268 — 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд апелляционной инстанции
П О С Т А Н О В И Л :
решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 26.04.2018 года по делу № А07-39435/2017 отменить.
Требования общества с ограниченной ответственностью Частное Охранное агентство «Волкодав-2» удовлетворить. Признать недействительным как не соответствующее требованиям Федерального закона от 05.04.2013 N 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» решение Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан по делу № ГЗ-898/17 от 23.11.2017.
Взыскать с Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Башкортостан в пользу общества с ограниченной ответственностью Частное Охранное агентство «Волкодав-2» судебные расходы по оплате государственной пошлины за рассмотрение заявления в размере 3000 руб., а также за рассмотрение апелляционной жалобы — 1500 руб.
Постановление может быть обжаловано в порядке кассационного производства в Арбитражный суд Уральского округа в течение двух месяцев со дня его принятия (изготовления в полном объеме) через арбитражный суд первой инстанции.
Председательствующий судья В.Ю. Костин
Судьи Н.Г. Плаксина
А.А. Арямов