По точкам во сне медитация

Точки для сна при бессоннице

Многие люди продолжительно не могут заснуть или страдают постоянной бессонницей, поэтому применяют снотворные, но они имеют побочные эффекты. Неврологи, сомнологи рекомендует массировать акупунктурные точки, чтобы устранить стресс, усталость, перенапряжение и быстро заснуть.

Причины бессонницы

Нарушение сна возникает у детей или взрослых пациентов. Чтобы эффективно устранить состояние, требуется выявить истинную причину. Выделяют следующие факторы, приводящие к бессоннице:

Использование методов акупрессуры помогает только в случае, если бессонница не спровоцирована хроническими заболеваниями, повреждениями частей тела.

Если состояние вызвал болевым синдромом, требуется консультация лечащих врачей с диагностикой и терапией основного заболевания. Часто причиной отсутствия сна остановятся негативные мысли, которые не отпускают человека на протяжении всего дня.

Если своевременно не устранить бессонницу, возникнет истощение организма, избыточное нервное напряжение, неврологические и психические расстройства.

Причины состояние определяет невролог или сомнолог. Реже требуется консультация психотерапевта. Могут потребоваться диагностические тесты, например, электроэнцефалограма.

Принцип работы массажа

Человек в процессе массажа всегда расслабляется. Тревожные мысли отходят на задний план, он перестает чувствовать сильную усталость, напряженность. Массаж помогает устранить даже такие эффекты, как стресс, нервное возбуждение, ломоту в теле.

Чтобы усилить действие массажных методов, рекомендуется использовать специальные крема, масла, гели. В их состав входят растительные компоненты, обладающие противовоспалительным, успокаивающим, тонизирующим, расслабляющим действием. Они применимы не для всех пациентов, исключение составляют люди, страдающие аллергической реакцией или индивидуальной непереносимостью.

Техника выполнения точечного массажа

Чтобы методика вызвала качественный эффект, ее используют поэтапно. Предварительно кожу пациента очищают. Если требуется, наносят крем или масло. Далее действия выполняют поэтапно:

В процессе выполнения процедуры требуется знать о симптомах, при которых надавливания сразу прекращают. Иначе состояние пациента может усугубиться, возникнет ухудшение самочувствия. Массаж завершают при возникновении тахикардии, тошноты, повышенной потливости, боли в глазах, голове. Это свидетельствует о чрезмерной нагрузке на сердечно-сосудистую и нервную систему, повышении давления.

Круговые движения можно совершать в любую сторону, но большинство массажистов рекомендуют делать это против часовой стрелки.

Чтобы достичь продолжительного эффекта, рекомендуется проводить процедуры каждый день. Массируют не более 3-4 точек, чтобы не вызвать головную боль или мигрень. Постепенно число точек можно увеличивать, постепенно распределяя нагрузку.

Создание правильной атмосферы

Отсутствие сна бывает спровоцировано негативными факторами окружающей среды. Например, шум, посторонние запахи. Они мешают человеку, делают его раздражительным. Чтобы устранить бессонницу, совместно с массажем создают правильную атмосферу.

Человеку для расслабления может потребоваться не только создание правильной атмосферы. Часто бессонницу провоцируют голод или полный мочевой пузырь. Требуется устранить эти факторы, только затем выполнять массаж, иначе его применение будет неэффективным. Если человек страдает хронической депрессией, рекомендуется выполнять акупрессуру не самостоятельно, а при помощи постороннего человека. Это может быть один из членов семьи, предварительно изучивший локализацию точек для надавливания. Но лучше обратиться к грамотному массажисту.

Точки для акупунктуры

Надавливание на точки отличается от общего массажа. Выбирают локализацию, где акупрессура приведет к быстрому засыпанию, устранению дискомфорта. Данные указаны в таблице.

Необязательно проводить надавливание на все точки. Результат получают даже при акупрессуре только в зоне головы. Если эффекта нет, продолжают добавлять зоны для массирования.

Когда массаж не рекомендуется?

Существуют временные противопоказания, при которых не рекомендуется проводить массаж ограниченное время. Когда человек полностью вылечится, его можно применять повторно. Массировать точки при бессоннице не рекомендуется пациентам, страдающих следующими заболеваниями или отклонениями в функции органов:

Многие онкологи не рекомендуют использовать метод акупрессуры даже после завершения онкологии. Они считают, что стадия ремиссии может перейти в рецидив рака. Поэтому рекомендуется предварительно проконсультироваться с лечащим врачом при наличии тяжелых системных болезней.

Эффективность точечного массажа

Если пациент страдает от постоянной бессонницы, требуется своевременно предпринять все методы, чтобы устранить ее. Иначе возникнет истощение, ухудшение состояния центральной и периферической нервной системы. Применяют комплекс методов, направленных на нормализацию сна.

Помимо массажа, рекомендуется использовать сеансы у психотерапевта, лечение основного хронического заболевания, продолжительный отдых, физиопроцедуры.

Когда человек не может заснуть, проводят массаж, начиная от головы, постепенно переходя к нижним отделам тела. Если требуется, его заканчивают на ступнях. Когда пациенты испытывают сильное расслабление, пробуют заснуть. Не всегда появляется необходимость массажа всей области тела.

Неврологи указывают, что ежедневное применение методов акупрессуры помогает расслабить все тело, устранить стресс, нервное напряжение, депрессию. Постепенно человек научится засыпать самостоятельно, без применения посторонних методов. Тогда методику можно проводить не каждый день, а периодически, для профилактики.

Источник

Темная сторона медитации: в каких случаях развитие осознанности может привести к психологическому кризису

Медитацию сегодня представляют как универсальный инструмент умственного усовершенствования, который сделает мир лучше — избавит нас от негативных эмоций, чрезмерного стресса и погони за потребительскими удовольствиями. Но у медитации есть и темная сторона, о которой говорят гораздо реже. Вместо спокойствия и умиротворения медитация может вызвать целый спектр негативных переживаний и даже спровоцировать вспышку полноценного психоза.

После 10-дневного ретрита по медитации випассана 25-летняя американка Меган Вогт оказалась в психиатрической клинике. Из медитационного центра ее пришлось забирать родителям — сама сесть за руль она была не в состоянии. Ей казалось, что окружающие люди — ее собственные психологические проекции. Она не могла отличить реальность от воображения и говорила, что должна умереть.

Что такое «темная ночь души»

Это редкий, но далеко не единственный случай психологического кризиса, наступившего после интенсивных занятий медитацией. В академической литературе об этом стали упоминать лишь недавно, но в буддистской традиции такие проблемы хорошо известны и задокументированы.

Как писал буддийский учитель и психолог Джек Корнфилд, если вы не столкнулись с болью и страхами, значит, вы еще не начали медитировать. Обычно эти переживания считают одной из стадий на пути к просветлению. Самая сложная из этих стадий — «темная ночь души», во время которой человек осознает иллюзорность собственного «я» и пустотность всего сущего. Осознание этой истины сопровождается страхом, отчаянием и психологической борьбой.

Однажды у меня была очень глубокая «темная ночь», которая продлилась девять месяцев. Я испытывал отчаяние, панические атаки, одиночество, паранойю и слуховые галлюцинации. Я не мог нормально общаться с семьей и постоянно прокручивал в голове мысли о смерти.

из буддистского блога

Современная медитация давно отделилась от буддизма и многими воспринимается как абсолютно безобидная практика — что-то вроде утренней гимнастики для ума. Как можно нанести себе вред, просто сидя и наблюдая за собственными мыслями или дыханием?

Обычно ничего плохого действительно не происходит — можно медитировать годами и не разу не пережить ничего похожего на «темную ночь».

Польза медитативной практики хорошо описана в научной литературе: медитация помогает при лечении депрессии и тревожного расстройства, снимает стресс, облегчает воспалительные реакции, может улучшать концентрацию, память и творческое мышление. Но некоторым секулярная версия медитации приносит не только пользу, но и массу психологических проблем.

Что наука знает о кризисах духовной практики

Исследованием темных аспектов медитации занимается психолог Уиллоуби Бриттон из Браунского университета. Во время практики в психиатрической клинике она встретила двух пациентов, которые оказались в лечебнице после ретрита. По иронии судьбы, вскоре она сама попала на ретрит по медитации и тоже испытала полный комплект «всевозможных непростых состояний» :

Я думала, что реально сошла с ума. Я думала, что у меня нервный срыв. Я имею в виду, что я понятия не имела, почему со мной вдруг внезапно всё это происходит — например, почему я испытываю огромный ужас. И только гораздо позже я выяснила, что это классические состояния, проявляющиеся на определенных стадиях медитации, о которых я узнала столь печальным образом.

— из интервью с Уиллоуби Бриттон

Бриттон решила подробно изучить эти непростые состояния. Вместе с коллегами она запустила проект под названием «Многообразие медитативного опыта» и в 2017 году опубликовала первую итоговую статью. Почти каждый из более 100 опрошенных участников исследования неоднократно испытывал «нежелательные состояния» во время медитации.

Среди этих состояний — усиленная чувствительность к свету, потеря физических ощущений, снижение или усиление эмоций, нарастающее чувство тревоги, деперсонализация и проживание травматических событий из детства. Иногда негативные «побочные эффекты» медитации длятся целыми месяцами.

Во многих медитационных центрах знают об этих проблемах и не допускают к ретритам людей с психиатрическими диагнозами. Но почти у половины участников исследования, обнаружила Бриттон, не было истории травм и психиатрических нарушений. Многие из них были сами опытными учителями медитации — тут вряд ли годится объяснение, что они медитировали как-то «неправильно». Согласно одному из ранних исследований трансцендентальной медитации, у более опытных практикующих было даже больше негативных последствий, чем у новичков.

После начала исследования к Бриттон обратилось несколько сотен человек, страдающих от нежелательных последствий медитации. Чаще всего проблемы начинались во время интенсивного ретрита — например, курса випассаны по системе Гоенки. Один курс обычно длится не меньше недели, и каждый день участники медитируют по 10 часов. Им нельзя разговаривать, смотреть друг другу в глаза, писать, читать и пользоваться любыми гаджетами. Для многих такой курс становится освобождающим переживанием. Для других всё кончается гораздо хуже.

Даже Далай-лама признает, что с медитацией нужно обращаться осторожно: «Западные люди переходят к глубокой медитации слишком быстро: им нужно узнавать о восточных традициях и тренироваться больше, чем они делают обычно. В противном случае возникают ментальные и физические трудности».

Но для того, чтобы испытать на себе эти трудности, необязательно отправляться на ретрит. Проблемы могут возникнуть даже после использования мобильных приложений типа Headspace.

Как медитация стала мейнстримом и что в этом плохого

Медитация осознанности (mindfulness meditation) возникла в США в 1970-е годы как приложение дзенской практики дзадзен и системы випассана. Специалист по молекулярной биологии Джон Кабат-Зинн выбросил из медитации всё, что ассоциировалось с религиозным и мистическим — гонги, благовония, мантры и поклонение статуям Будды. Он открыл собственную клинику, в которой помогал обычным американцам стать более стрессоустойчивыми и лучше справляться со своими рабочими обязанностями.

Сегодня осознанность превратилась в многомиллионную индустрию. Приложения для медитации бьют по популярности аудиокниги и подкасты.

В Великобритании программы по развитию осознанности рассматриваются на законодательном уровне. Медитируют все: офисные сотрудники, полицейские, домохозяйки, военные, заключенные тюрем, учителя, школьники, бизнесмены и кинозвезды.

Поколение битников и хиппи с помощью медитации, йоги и психоделиков стремилось к пробуждению космического сознания и миру во всем мире.

Пятьдесят лет спустя фондовый менеджер Дэвид Форд описывает пользу от медитации так: «Я стал гораздо спокойнее реагировать на волатильные рынки».

Люди постоянно слышат о том, что медитация приносит сосредоточенность, радость и любовь. В результате они оказываются не готовы к тому, что обнаруживают в своем подсознании хаос, отчаяние и страх.

По мнению Уиллоуби Бриттон, главная причина для беспокойства — это замалчивание проблемы. Современное «движение осознанности» делает упор в первую очередь на позитивное воздействие медитации на повседневную жизнь — снятие стресса, повышение концентрации и работоспособности.

Но медитация — это мощное средство исследования собственного ума, а не способ самоуспокоения.

Как отмечает один из ведущих исследователей осознанности Ричард Дэвидсон, есть два способа применения медитации — глубокий и поверхностный. Первый способ направлен на изменение характеристик своего «я» и постижение природы сознания. Второй помогает расслабиться после трудного дня, сосредоточиться на текущих задачах и получать больше удовольствия от маленьких радостей повседневной жизни. Но на самом деле граница между этими двумя способами очень хрупкая.

Буддистская медитация была разработана не для того, чтобы сделать нас более счастливыми, а для того, чтобы радикально изменить наше восприятие себя и окружающего мира. Поэтому неудивительно, что у некоторых медитация вызывает негативные эффекты — диссоциацию, тревогу и депрессию.

— из книги Мигеля Фариаса и Катерины Вилкольм “The Buddha Pill: Can Meditation Change You?”

Кому медитация может навредить

Исследования только начинают проводиться, поэтому ответить на этот вопрос пока сложно. Одно можно сказать более-менее уверенно: негативные последствия медитации вызывают те же самые механизмы, которые делают ее полезной.

Благодаря исследованиям нейрофизиологов мы неплохо знаем, как медитативная практика воздействует на мозг. В первую очередь, она укрепляет префронтальный отдел коры головного мозга, который отвечает за внимание и контролирует работу лимбической системы. В результате мы начинаем лучше отслеживать свои эмоции — они перестают управлять нашим поведением.

Для людей с повышенной импульсивностью это хорошо. Но иногда контроль становится слишком сильным: люди перестают чувствовать эмоции вообще, словно эту функцию отключили.

Я стал асоциален, и казалось, что даже с самыми близкими друзьями меня теперь разделяет огромная пропасть. Я не чувствовал себя частью чего-либо человеческого и боялся, что так будет всегда.

— «10 дней молчания и мысли о содомии. Как я прошел випассану»

Медитация учит наблюдать за своими мыслями и эмоциональными состояниями со стороны. Многим людям удается использовать эту способность себе на пользу. Но у тех, кто склонен к диссоциативным расстройствам личности, медитация может вызвать психологический кризис.

Раскол между «участвующим я» и «наблюдающим я», который является одной из целей медитации, в психиатрии считается симптомом целого ряда психических заболеваний.

Ощущение нереальности происходящего, отделение от собственного тела, мыслей и ощущений — переживания, о которых сообщают многие из опытных медитирующих.

Глубокая медитация поднимает со дна психики подавленные воспоминания, эмоции и переживания. Некоторые оказываются абсолютно к этому не готовы. Это сложная терапевтическая работа, которую лучше проводить вместе со специалистом. Если вы находитесь на ретрите, на котором нельзя даже разговаривать, воспоминания о травматическом опыте могут привести к повторной травме. Совет, который обычно при этом дают — «просто успокойся и продолжай медитировать», — не помогает, а может привести к еще более глубоким нарушениям.

Медитация вызывает дополнительный выброс серотонина — нейромедиатора, который управляет многими системами организма. Обычно это способствует ощущению спокойствия и счастья, а также помогает при мягкой депрессии. Но иногда излишки серотонина могут вызывать сильную тревогу — точно так же, кстати, действуют некоторые антидепрессанты.

В результате вместо расслабления человек ощущает приступ страха или паническую атаку. У людей, склонных к шизофрении, медитация в отдельных случаях может вызвать психоз.

— Майкл Холден. «Другая сторона рая: как я покинул буддистский ретрит в наручниках»

Сейчас психологи разрабатывают специальные курсы медитации, которые учитывают особенности психики человека. Судя по всему, умеренные занятия медитацией, совмещенные с психотерапией, могут помочь при лечении шизофрении и посттравматического расстройства.

Исследования медитации часто преувеличивают позитивные стороны этой практики. Крупные метаанализы показывают, что многие из этих исследований базируются на очень шаткой основе и содержат массу недостатков: малые размеры выборки, отсутствие контрольной группы и статистические погрешности. Ученые обычно сосредотачиваются на одном позитивном аспекте медитации и не спрашивают участников о побочных эффектах. В результате создается искаженное впечатление, что медитация полезна всегда и во всем.

«Сейчас в отношении медитации имеет место такая догма: если она не работает, то на ее ограниченность всё равно не обращают внимания», — замечает Уиллоуби Бриттон. «Нам говорят, что мы неправильно практиковали. Но, возможно, дело не в человеке и не в практике. Истина человеческого существования состоит в том, что нет такой вещи, которая работала бы для всех».

Медитация — это мощный инструмент исследования и изменения человеческой психики. Для многих людей медитация может быть очень полезной. Но мы по-прежнему плохо понимаем, как работает эта практика, поэтому относиться к ней нужно осторожно и ответственно.

Источник

Является ли ясность наивысшей точкой континуума самоосознания, совершенно уникальным и непревзойденным состоянием? Некоторые исследователи полагают, что это только промежуточный пункт, который может привести к более совершенным состояниям сознания. Если состояние бодрствования находится на одном конце континуума сна или сновидения, может ли противоположность представлять собой чистое сознание, «состояние, в котором вся обычная деятельность думанья, чувствования и восприятия достигли полного покоя, а осознание пребывает полностью пробужденным»? Может быть, ясность находится посередине этого континуума?

Типичные ясные сны тогда можно рассматривать как смешение состояния бодрствования со сновидением, а то, что пробуждается в ясных снах, — как нечто, близкое к эго, к «Я», которое ограничено опытом. Может быть, за пределами обычной ясности существует другое состояние, в котором осознание сосредоточено на чистом сознании, и это осознание превосходит повседневное «Я» и отождествляется с безмолвным внутренним неограниченным «Я»? Согласно Ханту, максимальное развитие ясности приводит не к большей познавательной восприимчивости или пробуждению, а к субъективно сильным состояниям, включающим формы повышенного осознания, которые напоминают медитативные состояния в восточных традициях.

Как медитация влияет на сны?

Здесь в разговор вступают школы медитации: чтобы использовать такие сны для того, чтобы управлять сознанием. Индусы всегда утверждали, что сновидение — это такая же область опыта, как и состояние бодрствования. Они верили, что человек, чтобы вырваться на свободу из цикла рождения, смерти и страдания, должен освободиться от совместной власти над ним не только бодрствующего состояния, но и состояния сновидения. Короче говоря, достигнув ясности в сновидении, ученик делает первый необходимый шаг к тому, чтобы с помощью практики превзойти состояние сновидения как таковое. Тантрический текст X века предписывает неофитам сохранять сознание во сне. Этого можно достичь, развивая состояние глубокого созерцания, пока они не окажутся там, где пересекаются сон и бодрствование. Как утверждает Хант, возможно, ясность изменяет сновидения, так же как медитация изменяет бодрствующее сознание.

Ясность и медитация, похоже, связаны, и психологические исследования подтверждают эту связь. Считается, что примерно шестеро из десяти человек видели ясный сон один раз в жизни. Может быть, только двое из них видят ясный сон один раз в месяц. Однако если такой же опрос провеет среди людей, которые практикуют медитацию, тогда среднее число доходит до одного раза в неделю. Другие исследования подтверждают, что опытные медитирующие видят значительно больше ясных снов, чем люди, не занимающиеся медитацией. Также известно, что чем дольше человек занимается медитативными практиками (в среднем пять лет), тем чаще он сообщает о ясных и контролируемых снах — вплоть до того, что некоторые люди не могут сказать, видели они ясный сон или же бодрствовали и спонтанно медитировали. Другие исследования по–прежнему доказывают, что изменение физиологического состояния во время ясного сновидения близко к изменениям в ЭЭГ и к другим параметрам, связанным с медитацией. Эти открытия вызвали вопросы о сходствах и параллелях между тем, чего может достичь человек с помощью ясных сновидений и медитативных состояний, особенно в попытке направить разум к высшим уровням осознания.

Возможно, появление ясных сновидений отмечает начало процесса, в котором происходит фактическое разделение между той частью «себя», которая сознательно понимает, что видит сон, и другой частью, которая вовлечена в сновидение как таковое. Другими словами, фокус осознания смещается — спящий становится не просто участником сновидения, но и его наблюдателем. Процесс может достичь той точки, где внимание спящего больше не сосредотачивается целиком на действии. Оно не захватывает спящего, и он перестает отождествлять себя с действием. С последующим разделением человек достигает более высокой степени ясности, оставаясь только наблюдателем. В отличие от типичного ясного состояния, когда в сновидении может действовать обычное «Я», теперь только его свободное «Я» со стороны безмолвно наблюдает за происходящим во сне.

Ясные сны и медитация

Медитативные школы напоминают новичку, что ясность — это не просто процесс саморефлексии, которой мы иногда уступаем в часы бодрствования. Достигнув ясности, мы осознаем наши мысли, чувства и поведение. Несомненно, этот процесс включает в себя разделение той части нас, которая наблюдает за происходящим, и другой части, которая участвует в происходящем. Однако я–как–наблюдатель — это не то же самое, что и отрешенное сознание мистика или сакши чайтанъя у индусов. В саморефлексии наблюдатель оценивает (судит) и желает отделить себя от участника. Это разделение, которое обычно происходит между тем, что нам в себе нравится, или тем, что мы считаем нашей сильной стороной, и тем, что нам не нравится, что мы считаем своей слабостью. Это не то разделение, которое ценится в медитативных школах. То, что они называют свидетельствующим сознанием, — это совершенно иное состояние сознания, которое выходит за пределы саморефлексии. Оно может наблюдать за участвующим «Я», но оно не является его частью. В отличие от саморефлексии, оно свидетельствует, не будучи вовлеченным, в нем нет и следа страха или желания — хорошего или плохого. Обычно в жизни это свидетельствующее сознание пассивно и редко выходит на первый план сознания. Это не то «Я», которое думает, делает и оценивает.

В этой точке светские и религиозно–мистические школы расходятся. Для первых фактическое состояние ясности — это конечная цель, рабство ясности и свобода направить усилия на создание новых форм опыта в сновидении. Я никогда не плавал на роскошном лайнере, так что дайте мне получить удовольствие от круиза. Чаще всего все это затевается, чтобы воплотить неудовлетворенные желания.

Влияние медитации на формирование снов по мнению мистиков

Мистический подход, с другой стороны, направлен на то, чтобы превзойти состояние сновидения, а не просто подчинить его или исполнить с его помощью свои желания. Тот, кто выбрал мистический путь, не заинтересован просто в равновесии между наблюдением и вовлеченностью, он стремится достичь состояния абсолютной отрешенности от участия в сновидении, которое приведет его к истинной осознанности.

Мистические и религиозные школы миновали развилку, и дорога привела их в совершенно другую область. Для неофита быстрое достижение простейшей формы ясности может стать мостом к свидетельствующему сознанию. Поскольку отрешенное состояние изначально хрупкое и его легко разрушить, первый шаг состоит в том, чтобы упрочить ясность, и сделать это осознанно, так, чтобы опять не скатиться к обычному неосознанному сновидению. Ясное состояние, и особенно двойное сознание, когда человек одновременно и участник и наблюдатель, можно впоследствии развить. Для этого внимание отвлекается от участника и целиком сосредотачивается в сфере спокойного наблюдателя. И это должно быть сделано без намеренного вмешательства в содержание сновидения. В этот момент никакие идеи и чувства не должны стоять между наблюдателем и событиями сна. Действие во сне продолжается «рядом» с ним, но наблюдатель выбирает не обращать на него внимания, а вместо этого становится одним целым с сознанием, которое наблюдает сон. Не происходит никакого взаимодействия между опытом и субъектом опыта, остается одно только спокойное наблюдение. Если существует какая–то личная заинтересованность (привязанности и предпочтения) в любом аспекте сна, тогда наблюдение прекращается, и внимание возвращается к участию во сне.

Мы можем думать о сновидении как о реке, протекающей в сознании спящего. В нормальном сновидении внимание целиком погружается в воду, оно поглощено происходящим и не знает другой реальности кроме сновидения. Когда происходит разделение участника и наблюдателя — как в ясном сновидении — тогда внимание, скажем так, выходит из реки и стоит на берегу. Оно отделено от сна и одновременно осознает, что наблюдает за течением сна — волнами и рябью на его поверхности. Можно сделать еще один шаг назад, когда осознанное наблюдение сохраняется, но внимание теперь отвлекается от берегов реки и стоит на вершине холма, глядя, как протекает река внизу. Оно ни к чему не привязано и может даже забыть о ряби на воде или о волнах, оно видит реку целиком. Прежде, когда внимание оставалось на берегу, могло случиться так, что какой–то вихрь увлекал его в воду, и оно не в силах было устоять в потоке сновидения. Теперь, наверху холма, такая опасность наблюдателю не угрожает. Наблюдающее сознание может даже отвести взгляд от реки и созерцать линию горизонта.

И все же можно спросить: в каком смысле сон продолжается, если человек больше не наблюдает за ним? Должны ли мы заключить, что сон останавливается, когда осознанное внимание отвлекается от него, и что течение сна продолжится, когда внимание опять к нему возвращается? Конечно, это могло бы означать, что внимание свидетельствующего осознания управляет сновидением и поддерживает его, а значит, между ними существует причинная связь. Можем ли мы тогда сказать, что сон видит свидетельствующее сознание?

Рассказывают историю о куртизанке, которая танцевала перед царем. Она танцевала столько, сколько царь смотрел на нее. Если он отводил от нее взгляд, она останавливалась, и продолжала свой танец, когда внимание царя возвращалось к ней. Притча говорит о том, что разум и мысли остаются в движении, пока мы продолжаем уделять им внимание. Стоит обратить внимание в другую сторону, и поток мыслей немедленно остановится. Также и поток сновидения иссякает, как только внимание отворачивается от него.

Если человек сохраняет отрешенность в сновидении, а его внимание направлено внутрь его сознания, это состояние может стать выходом в трансцендентальное — такова цель мистика. В самой совершенной форме сознание осознает только само себя. Остается только спокойствие, его не достигают мысли, оно свободно от любых образов. Это состояние бессодержательного сознания, которое осознает только то, что оно осознает.

Влияние медитации на измененное сознание

Допустим, что лишь избранные могут достичь таких состояний сознания и что это лишь метафизические рассуждения. Обратимся к тем измененным состояниям сознания, которые подтверждаются научными исследованиями. Североамериканские исследователи, такие как Гарри Хант, Джейн Гакенбах и Чарльз Александр (среди прочих), в ходе экспериментов смогли определить и детально описать это начальное разделение сознания у своих испытуемых во время сновидения. Гакенбах, например, провела исследование с участием 66 продвинутых практиков медитации (людей, которые занимались медитацией больше двадцати лет) и смогла определить состояние сознания, которое она назвала состоянием свидетеля. В противоположность ясному сновидению, она определяет состояние свидетеля как опыт спокойного внутреннего осознанного бодрствования, совершенно отделенного от сна. Она была вынуждена исследовать особую группу людей, поскольку эти состояния настолько тонки, что ее коллеги и студенты были бы неспособны распознать или определить его.

Исследование включало пятьдесят пять описаний ясных снов и сорок одно описание управляемых сновидений. В ясных сновидениях только в 7 процентах случаев люди сообщали о чувстве разделения. В управляемых снах в 73 процентах случаев, что стало неожиданностью, испытуемые, описывая сны, сообщали, что сон продолжался, но они пребывали отдельно от него.

Как влияет медитация на стадии сна?

Гакенбах детально описывает эти состояния, основываясь на опыте профессора математики, который практиковал трансцендентальную медитацию в течение двадцати лет. «Вначале этот человек рассказал о своих ясных снах, в которых он был главным действующим лицом. Здесь роль наблюдателя заключалась в том, чтобы определить, что спящий видит сон, но и тогда сохранялось чувство, что сон происходит где–то там, а сам он в это время находится здесь. Когда вы присутствуете в своем сне, вы воспринимаете сон как реальный.

Когда вы ближе знакомитесь с ясностью, вам может прийти в голову, что вы можете управлять сном, изменять его и контролировать. На следующей стадии спящий решает, что то, что происходит „там“, в действительности в некотором смысле происходит „здесь“. Спящий может активно участвовать в событиях сна или контролировать его и управлять им.

На третьей стадии его сны стали короткими. Он описывает их как мысли, которые он замечал, когда они возникали, а после отпускал их. «Действие сновидения, — говорит он, — уже не главное. Оно не захватывает тебя так, что ты отождествляешь себя с действием. В этом состоит отличие от первой стадии, где внимание было в основном сосредоточено на действии. В этом случае это просто состояние внутренней осознанности, и оно преобладает. Осознание там очень сильное. Сон — это просто пролетающая мимо пылинка, если можно так выразиться».

На четвертой стадии он обнаружил, что преобладает «внутреннее бодрствование». «Ты не видишь снов или, по крайней мере, ты не помнишь, что видел сны». Он не участвовал в сновидениях, а только был их свидетелем. Гакенбах приходит к заключению, что в состоянии свидетеля человек может управлять сном, но ему это не нужно. Каким бы ни было содержание сна, человек ощущает внутреннее спокойствие, которое позволяет ему оставаться вне сновидения. Иногда спящий все–таки попадает в ловушку сновидения, но внутреннее спокойствие все равно остается фоном. Некоторые испытуемые могли также сохранять состояние свидетеля во время сна без сновидений. Они рассказывают о спокойном состоянии внутреннего безмолвия, где нет ни объектов, ни мыслей, ни восприятия. Гакенбах называет это состоянием свидетеля в глубоком сне, в котором есть только чувство бесконечного расширения и блаженства, и ничего более.

Здесь сновидение выступает в совершенно другой роли. Оно больше не кладезь пророчеств и не несет тяжкий материальный груз повседневного мира. Сновидение предстает как спасительная практика, способная привести к открытиям, но не к тем, что заимствованы из рациональной действительности, а к открытиям, которые навсегда могут изменить ее восприятие. Сновидение больше не метафора привычного «Я», напротив, оно служит тренировочной базой для дальнейшей трансформации сознания.

Из всего вышесказанного очевидно, что прелесть ясного сновидения не в том, что оно само по себе дает контроль над снами, но в том, чтобы прибегать к его помощи там, где нам необходимо найти смысл. Поиск истинного смысла занимает не только современного человека, его искали все люди, независимо от временных или культурных границ. Ясное сновидение и управляемое сновидение только еще раз подтверждают то, что давно уже было известно в Индии и в Тибете.

Медитация и ясные сны в Тибете

В некоторых буддистских традициях сновидение является способом достижения высших состояний сознания и составляет неотъемлемую часть духовной практики. В тибетском буддизме эти многочисленные практики сформировались в йогу сновидений. Простейшая практика состоит в том, что кто–то шепчет в ухо спящему человеку, осторожно, чтобы не разбудить его: «Это только сон. То, что ты видишь, это только сон». Это делается для того, чтобы спящий во сне достиг ясности. Другие практики, более сложные и интенсивные, ставят цель управлять сознанием как днем, так и ночью и направлять его к просветлению. Наропа, тибетский учитель, указал, что для этого существуют шесть йог, три из которых, милам (рми лам), занимаются контролем над сновидениями. В тибетской традиции способность видеть ясные сны не является самоцелью, скорее она создает дополнительный контекст, в котором иллюзорность существования становится очевидной для новопосвященного.

Йога сновидений в действительности является высшей формой медитации во время сновидения. Начальная часть практики требует, чтобы начинающий стал осознанным (пришел к ясности) в сновидении. После того как он достиг пробуждения во сне, его предупреждают, чтобы он не терял все еще хрупкого осознания и помнил, что сон — это сон, «не позволяя ему раствориться в содержании». Это «растворение», или потеря осознания, может произойти потому, что ясность — это равновесие на острие бритвы: нельзя стать слишком осознанным и, значит, проснуться, и нельзя упасть обратно в поток обычного сновидения. Как только начинающий может таким образом поддерживать сновидение, он должен начать управлять им — получить волевой контроль над своим сном.

После того как ощущение ясности упрочилось, ученик может встретить другое препятствие — страх. Возможно, страх настолько важен, что йога отводит ему особое место — второе — в «преображении содержания сновидения». Ученик должен наступить на свой страх, связанный с любым образом сновидения. Как только он избавится от этого страха, ему советуют «растоптать все, что бы ему ни снилось».

Если, например, во сне его что–то пугает, спящий должен подумать: «Зачем мне во сне бояться пламени?» Этот вопрос должен отделить эмоцию (страх) от объекта (огонь) и помочь спящему разделить себя со страхом или огнем. Затем спящий изучает те элементы сна, которые расставляют ему ловушку, то есть привлекают его интерес. Он должен понять, что его интерес связан со страхом или восхищением по отношению к этим объектам. Еще раз он должен справиться с ними, наступив на них (разделив себя с ними). Это те самые элементы сна, которые вовлекают спящего в сновидение и потому считаются препятствиями на пути к чистому осознанию. Преображение сновидения помогает спящему выйти за пределы себя — как личности — и достичь уровня подлинного бытия. Это станет возможным, только если он перестанет отождествлять себя с образами сновидения. Когда это происходит, это само по себе указывает на то, что больше нет необходимости бояться или цепляться за вещи, мысли и эмоции. Сознание, освобожденное от страха, ни за что не цепляется: оно ни за что не держится, и ничто не держится за него. Оно просто больше не принимает участия в сновидении и остается в стороне, только наблюдая за сновидением издалека. Цель в том, чтобы дать ученику возможность понять, что все его ощущения, как и в сновидении, — это иллюзия (майя).

Опыт работы ученика с измененным сознанием

Когда ученик это понимает, он готов двигаться дальше. Однако, несмотря на более совершенное состояние сознания — состояние свидетеля или наблюдателя, — ученик сталкивается с препятствиями. Но теперь это не мысли или эмоции, а убеждения — самые сильные и самые глубокие его убеждения: в непрерывности и безусловности материального мира, в том, что в мире он существует отдельно от других людей, в том, что пространство имеет границы, и уверенность в том, что все происходит во времени. Если ученик сумеет победить эти противоречия и выйдет за границы двойственной природы разума, он освободится от иллюзий в обоих состояниях, в состоянии бодрствования и в состоянии сна. Ученик может получить эту свободу, научившись менять содержание сна, но не следуя неудовлетворенным желаниям, а превращая объект или эмоцию в ее полную противоположность.

Так ученик учится изменять любой сон, подчиняя его своей воле. Еще один шаг вперед, и ученик понимает, что форма и разнообразное содержание снов — всего лишь игра ума, и потому они столь же иллюзорны, как мираж. Следующий шаг приводит к осознанию того, что форма и все, что воспринимается органами чувств в состоянии бодрствования, так же нереально, как и отражения во сне. Если спящий добивается успеха, он входит в фазу, где восприятие сливается с пониманием, и подчиненный чувственный разум не видит в них функциональных отличий. Эти практики должны помочь ученику увидеть за пределами формы истинную природу вещей — вне двойственности и ограниченного восприятия, вне формы и бесформенности. Сознание освобождено, и в нем нет ничего, кроме осознания как такового. Возможно, это похоже на сон без сновидений, но не на глубокое забытье, а на сон, заполненный радужным светом осознания. Остается только спросить: может быть, бесплотный голос в сновидении Ханта подталкивал его именно в этом направлении?

Но прежде чем все это станет возможным, практикующий должен принять решение войти в состояние сновидения осознанно. Это возможно, только если непрерывность сознания поддерживается в обоих состояниях, во время сна и бодрствования. Если новичок неспособен смотреть на жизнь со стороны, ему будет трудно оставаться отрешенным в сновидении. Поэтому рекомендуется, чтобы днем он практиковал отношение к жизни как к сновидению, пока та же отрешенность не проявится во сне. Проснувшись, он должен подумать: «Я проснулся во сне», и в течение дня он будет представлять, что все, что его окружает, пришло из сновидения. В этой практике каждый реальный объект используется для того, чтобы пробудить осознание, которое может впоследствии помочь проснуться во сне. В результате ученик в сновидении наслаждался бы столь же ярким сознанием, что и повседневной жизни, и увидел бы, что это одно и то же. Таким образом, мысли в обоих состояниях показались бы ему одинаково иллюзорными (майя). Это освободило бы его от материального рабства и помогло бы сделать первый шаг в практике йоги сновидений — постичь природу состояния сновидения.

Разница тибетского и индусского подхода к ясным сновидениям

Тибетцы используют сон и сновидение, чтобы достичь высших состояний сознания, в то время как индусы обращаются к ним по другой причине. В Упанишадах спрашивается, в каком состоянии сознания — бодрствовании, сновидении или глубоком сне — наиболее доступно «Я», изначальное состояние, которое одухотворяет наше сознание. Это то самое «Я», с точки зрения Упанишад, которое также видит сон. Идеалистическая индийская концепция часто отвергает бодрствующее сознание как средство постичь реальность «Я». В «Чандогья» Упанишад, когда от Параджапати, божества– прародителя, требуют ответа, он сначала заявляет: «Тот, кто приходит в сны счастливый, — это и есть „Я“». Однако в такой формулировке есть одна трудность: если «Я» — неопределимая, наполненная блаженством сущность, свободная от зла и горя, не зависящая от раздвоенности субъекта и объекта, как может это неизменное «Я» примириться с состоянием, где есть приятные и неприятные сны и где раздвоенность между субъектом и объектом существует? В ответ возражают, что «Я» не имеет отношения к повседневным снам. Принимая это противоречие сновидения, Упанишады поясняют: «Если человек спит крепким сном, и так глубоко усыплен и убаюкан, что не видит ни одного образа, это и есть „Я“».

Таким образом, состоянием, наиболее способствующим проявлению «Я», является не сновидение, а глубокий сон, где больше нет никаких противоречий и где нет сознания в любом эмпирическом понимании. Блаженство человек обретает в глубоком сне, в единении с тем, что ему извечно знакомо — «Я». Однако погружение в глубокий сон и слияние с «Я» происходит относительно бессознательно. Мы спим и потому не сознаем, что каждую ночь мы вступаем в соприкосновение с источником сознания. Каждое утро мы просыпаемся обновленными, вкусив первозданного блаженства «Я», но мы о нем не помним. Упанишады говорят: «Так же, как те, кто, не зная места, идут искать золотые сокровища снова и снова, но не находят, так же и все создания отправляются день за днем в мир Брахмы (брахма–лока) (в глубокий сон), но не находят его».

В «Мандукья» Упанишад (1.7) сказано о четвертом и высшем состоянии, которое стоит выше бодрствования, сновидения и сна без сновидений — турия. Это состояние названо более высоким, чем сон без сновидений, потому, что, осознав его, человек сливается с Брахманом (началом и концом всего), так что память об этом блаженном единении остается и в пробуждении. Йоги пошли дальше сна без сновидений, сохраняя полное индивидуальное сознание в союзе с вечно сущим Брахманом.

Мистическая роль ясного сновидения

Пусть читатель не думает, что раз мы ссылаемся на древние тексты, значит, мистическая роль ясного сновидения канула в прошлое. Это не гак. В наше время ясное сновидение использовалось как выход в «необыкновенные» состояния сознания. Не так давно Свами Сатьянанда Сарасвати, основатель известной Бихарской школы йоги, стал использовать тантрическую практику ньяса (ритуальное освящение физического тела высшим осознанием), чтобы разработать технику, названную им йога нидра. Но цель в том, чтобы во время сна создать однонаправленное сознание через управляемые визуализации.

Однако самое известное свидетельство о ясном сновидении мы находим в книгах Карлоса Кастанеды, в которых он описывает свое ученичество у мага, мексиканского индейца яки, которого он называет «человеком знания». Кастанеда, студент–антрополог из Калифорнийского университета, Лос–Анджелес, приехал в Аризону в 1960–х, чтобы собрать данные для своей диссертации о лечебных травах, которые используют индейцы. Там он встретил дона Хуана и под его руководством экспериментировал с психотропными растениями. Дон Хуан неоднократно подчеркивал, что эти психотропные растения, если употреблять их под умелым присмотром, дают человеку силу и средство, чтобы войти в другую реальность.

Ясный сон Кастанеды

Дон Хуан учил, что обычный повседневный мир, который мы считаем единственным и абсолютным, — только один из последовательных миров, которые следуют друг за другом, как слои луковицы. «Серьезное и яростное сопротивление» всего человеческого общества заставляет нас признать, что мир повседневной жизни — это единственно возможный мир. По его словам, маги древности создали практическую систему, предназначенную для того, чтобы восстановить нашу способность воспринимать другие реальности. Они назвали эту систему «искусство сновидения». Именно эти невидимые миры, которые он называл «вторым вниманием», он хотел сделать доступными для Карлоса Кастанеды. Дон Хуан учил, что через мир осознанного сновидения человек может войти во «второе внимание» или повышенное осознание. Он начал с того, что сказал Карлосу: «Я научу тебя, как начать сновидеть». Он объяснил, что «начать сновидеть» означает сохранять четкий и прагматичный контроль над основной ситуацией сновидения.

Если мы способны делать выбор в обычной жизни, будь то ходьба, еда или чтение, в сновидении мы должны научиться принимать те же сознательные решения так, чтобы сон не увлекал нас как пассивных игроков. Чтобы получить эту способность, дон Хуан советовал: «Ты можешь для начала делать что–нибудь очень простое. Сегодня во сне ты должен посмотреть на свои руки». Дон Хуан выбрал в качестве объекта внимания именно руки без особой причины. Это был просто пример того, на чем удобно и вместе с тем всегда доступно сосредоточить внимание. Единственное требование состоит в том, что человек должен заранее принять решение, а потом найти свои руки во сне. Концентрация на конкретной части сновидения помогает спящему не просыпаться, когда сновидение становится ясным. Кроме того, это помогает сделать ощущение ясности устойчивым. Это именно то, чего добиваются тибетцы в своей практике сновидения.

Однако, как предупреждал дон Хуан, в процессе стабилизации ясности руки во сне могут начать менять форму. (Тибетцы называли это «раствориться в сновидении».) Когда это происходит, спящий должен отвести от них взгляд и посмотреть на что–то другое, потом можно опять перевести взгляд на руки. Он предупреждал, что для достижения совершенства в этой технике может потребоваться немало времени. Таким образом, человек получает ясность и контроль над сновидением как выход к чему–то вне сна.

Множество споров вызывает вопрос о подлинности опыта Кастанеды — действительно ли он встречался с индейцем яки, магом, которого звали дон Хуан, или дон Хуан был вымышленной фигурой, созданной воображением Кастанеды (и его издателя). Скептики отрицают тот факт, что книги являются подлинным свидетельством его ученичества, полагая, что Кастанеда в действительности не участвовал в событиях, описанных в его книгах. «Этноботаник возразил, что, хотя Карлос и утверждает, что он был в пустыне Сонора (Аризона), по описанию флоры и фауны несложно заключить, что антрополог Кастанеда никогда там не бывал. В любом случае, очевидно, что пустыня, которую описывает писатель Кастанеда, не та, которую он называет». Защитники Кастанеды считают, что он, видимо, старался защитить дона Хуана и поэтому намеренно путал места, даты и другие мелкие детали, но романист Джойс Кэрол Оутс оценил прекрасное построение его книг, безупречные диалоги и незабываемые описания персонажей.

Трудно сказать, выдумал ли Кастанеда дона Хуана или он действительно встречался с этим человеком. Факт в том, что методы, кратко изложенные доном Хуаном, являются информативными отчетами о ясных сновидениях и о способности их контролировать. Книги о нем оказали на людей существенное влияние и помогли им разобраться в их собственном опыте. Один журналист после интервью с Кастанедой признавался: «Было бы нечестно с моей стороны отрицать тот факт, что его работы произвели на меня сильное впечатление. Они помогли мне привести в порядок мои собственные впечатления об измененных состояниях сознания».

Источник