Православие толкование евангелия святыми отцами

Толкование Евангелия на каждый день года.
Неделя 7-я по Пасхе святых отцев I Вселенского Собора

Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть, ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И все Мое Твое, и Твое Мое; и Я прославился в них. Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание. Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную.

Сегодня Господь в Своей первосвященнической молитве говорит, что «Я и Отец одно», и обращаясь к Отцу Небесному, что «все Мое – Твое». Блаженный Августин говорит, что эти слова понятны каждому человеку, но когда Он вслед за этим добавляет: «И все Твое – Мое», то совершенно ясно, что никто никогда из людей не исповедовал такое единство с Богом Отцом. Блаженный Августин добавляет, что он нашел мудрость, которую исповедует христианское откровение, во всех великих религиях, но он нигде не нашел того, что Слово стало плотью. И оттого вся мудрость этих религий становится ложью, становится относительной. Бог стал человеком для того чтобы человек мог быть по благодати богом, для того чтобы все, что имеет Бог, принадлежало нам. Для того чтобы мы этой жизнью приобщались Церкви Святой. И эту жизнь хранили, и эту веру исповедовали.

Господь в Своей беседе с учениками говорит о том, что Он молится о всех верных, чтобы они были сохранены в истине и истиной были освящены. Он говорит о том, что все, что Его, принадлежит Отцу, и все, что принадлежит Отцу, Ему принадлежит, и принадлежит тем, которые верят в Него всю жизнь. «Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам» ( Ин. 16, 15 ).

Господь молится о тех, кто уверовал, что Он Сын Божий. Он молится не о всем мире, а только о тех, кто верует в Него. «Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои», – эти слова заставляют задуматься каждого.

Господь хочет сказать нам о том отступлении, которое будет постепенно происходить в мире, и будет возрастать, когда мир станет восприниматься уже не просто как то, что сотворено Богом и искажено грехом, а как человеческое общество, объединяющееся без Бога. И против Бога.

«Не о том Я молю, – говорит Христос, – чтобы взял их от мира», а о том, чтобы они не растворились в этом мире. Одно не менее драгоценно, чем другое. Церковь Христова не от мира сего. Только тогда, когда Церковь неотмирна, когда она не сливается с миром, с его грехом и заблуждениями, когда она устремлена к тому, чтобы причаститься Божественной силе и мудрости, – только тогда способна Церковь существовать в этом мире.

Но не для того дается Церкви Христовой дар быть не от мира сего, чтобы она ушла из мира. Не для того Христос пришел на землю и пролил Кровь, чтобы мы радовались своему благочестию и не печалились о том, что весь остальной мир, который Бог возлюбил до смерти Своего Единородного Сына, идет к гибели.

Мы слышим сегодня за Литургией молитву на Тайной Вечери Господа нашего Иисуса Христа, которая называется первосвященнической молитвой. Накануне Своих крестных страданий, прежде чем Он будет предан на поругание и отвергнут людьми, прежде чем Он принесет Себя в жертву за спасение рода человеческого, Христос молится. О ком Он молится?

Господь говорит слова, на которые мы не можем не обратить внимания: «Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои». «Я о них молю» – говорит Господь и еще раз повторяет, что Его молитва не о всем мире, а только о тех, кто верят в Бога. Такие удивительные слова – «о тех, которых Ты дал Мне», то есть Он молится только о тех, которые принадлежат Христу.

Что же значат Его слова о том, что Он не о мире молится, но о верующих в Него? Эти слова значат, что, в конце концов, все зависит только от Церкви, от тех, кто верит в Него – сохранится эта вера в мире или не сохранится. Судьбы каждого народа и всего человечества зависят от этого. потому что если Церковь поколеблется в своей вере и утратит ее чистоту, если Церковь отречется от Христа, тогда наступит полная тьма в мире, гибель всего человечества. И поэтому первосвященническая молитва Христа о Церкви – не только о тех, кого дал Ему Отец Небесный в земной жизни, но о всех, верующих по их слову, то есть и о всех нас.

Мы слышим сегодня в Евангелии первосвященническую молитву Спасителя. «В том вечная жизнь, – говорит Господь, – да знают Тебя Единого истинного Бога и Посланного Тобою Иисуса Христа». Не плоть и кровь открывают человеку это знание, по свидетельству Спасителя апостолу Петру, а Отец, Сущий на небесах ( Мф. 16, 17). Только неложное, непре лестное знание Бога, которое никто не может дать, кроме Бога, дает Церкви вечную жизнь, для которой созданы все люди и которую Церковь должна донести до всех людей. Прежде чем проповедовать истину и спасать людей истиной, Церковь – те, кто принадлежат ей – должны сами познать истину не одним умом, но ощутив в себе дыхание Божественной жизни. И со страхом и трепетом, с радостной готовностью ничего не пожалеть, только бы не утратить этого дара, свидетельствовать о присутствии Единого Истинного Бога в своей личной жизни. И если есть присутствие Его в нашей личной жизни, то она становится связанной с жизнью других людей.

И мы понимаем, что смысл нашей жизни, пребывания в Церкви заключается в том, чтобы сохранить эту истину и донести ее до всех людей, потому что она принадлежит всем – и тем, кто в Церкви, и кто еще «не двора сего» ( Ин. 10, 16 ). Истина – это любовь, которая рождается от познания вечной жизни, познания Бога.

«Я о них молю, не о всем мире молю, но о тех, кого Ты Мне дал, ибо они Твои». Неужели Господь не молится обо всех, а только о Своих учениках? Ученики Христовы, говорят святые отцы, – это добрая земля, на которой Небесным Сеятелем посеяно доброе семя. Если погибнет это семя, то весь мир зарастет дикой сорной травой. Поэтому необходимо смирение и мудрость: надо оградить вначале малое поле – то, с чего началась Церковь Христова, надо спасти то малое стадо, в котором присутствует Сам Христос, а потом уже можно идти дальше.

Сколько мечтателей было в человеческой истории и в Церкви, в том числе, таких, что горделиво предлагали осчастливить сразу весь род человеческий! Христос тоже пришел всех спасти. Но разница заключается в том, что проходило немного времени, и от обещаний этих мечтателей ничего не оставалось. Во всех этих лжеучениях была одна особенная черта: желание понравиться всем. И для этого надо было всем угодить. Для этого надо было создать другое христианство. «Православие не подходит современному человеку, – говорят враги православия, – оно слишком требовательно: посты какие-то, длинные богослужения. Надо все упростить, встать вровень с современными людьми. Приходите к нам, у нас все понятнее, приятнее, доступнее. Вообще, давайте объединимся, создадим одну общую религию, и сразу спасем всех».

«Не о всем мире молю» – говорит Господь. Так всемирный потоп был, несмотря на кажущуюся жестокость, проявлением Божией заботы о всем человечестве: чтобы спасти одну чистую ветвь, надо было отсечь все остальные ветви, которые настолько прогнили, что они могли заразить смертельной болезнью и эту единственную здоровую, и тогда все древо человеческого рода навеки погибло бы. Точно так же мы должны понимать истребление нечестивых языческих народов Израилем, о котором мы читаем в Ветхом завете. Если бы не сохранился в человечестве тот чистый, незамутненный в исповедании Богом данной веры остаток, о котором апостол Павел говорит ( Рим. 9, 27 ), то не явился бы из него Мессия Христос, Спаситель всего рода человеческого.

Велико было развращение допотопных людей и язычников, но благодаря пришествию в мир Христа и для них среди беспросветного ада воссияла надежда. Вы помните, как апостол Петр говорит об этом. Христос, сойдя во ад, «находящимся в темнице духам проповедовал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению во дни Ноя, во времена строения ковчега» ( 1 Пет. 3, 19–20 ). И те из нечестивых людей, погубленных потопом или беспощадным истреблением богоизбранным народом, кто приняли проповедь покаяния, были спасены.

Судьбы человечества связаны с хранением истины. Все, что происходит в мире, все катаклизмы, потрясения, войны – все сводится к одному простому: насколько хранится истина в роде человеческом, настолько Господь хранит его. Поэтому так опасен всякий компромисс с ложью, якобы ради спасения всех, ради физического сохранения Церкви. И даже якобы ради Господа. Слово Писания отвечает таким людям: «Не говори: ради Господа я согрешил, потому что Он не имеет надобности в муже лукавом и грешном; то, что Он ненавидит, не должно делать» ( Сир. 15, 11–12 ). Пока в мире будет хоть один человек, говорят святые отцы, до конца верный истине, мир еще будет иметь смысл своего существования.

«Не о всем мире молю» – молится Христос. Весь мир так Бог возлюбил, что Сына Своего Единородного послал, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную ( 1 Ин. 4, 9 ). Христос молится о мире и умирает за этот мир. Но прежде всего Он молится за тех, кто принимают Его слово истины и веруют Ему. И Он молится о всех верующих в Него на всяком месте и во все века. И мы с вами охвачены этой молитвою Господней.

Господь видит опасность, которая исходит от мира для Церкви Его. «Сохрани их от мира» – молится наш Господь. Неужели Он хочет взять Своих учеников из этого мира, послать огненные колесницы, как послал пророку Илии, чтобы вознести их на небеса, чтобы они были избавлены от этого мира? Нет, Христос молится о другом. Он не молится о том, чтобы Его ученики могли избежать мира и его ненависти. С неизбежностью эта ненависть обрушится как на Христа, так и на Его учеников, потому что они не будут соответствовать понятиям этого мира. Мир, который лежит во зле и во лжи, и те, кто освящены Божией истиной, всегда будут противостоять друг другу. Воля Божия, воля Христова в том, чтобы мы взяли свой крест, а не сошли с него. И среди нас будут мученики, но каждый в свой черед, пока не завершится свидетельство.

Не молю о том, чтобы Ты избавил их от скорбей этого мира и от труда, и от креста – молит Господь – но о том, чтобы они были избавлены от неприязни, чтобы в этом противостоянии миру они могли победить, чтобы мир не победил их. И те, кого хранит Бог, будут всегда в безопасности, потому что кто может противостоять силе Божией! Под Божественным покровом будут всегда все, кто совершает служение Божие, кто стоит за истину. И в этот момент Спаситель обращается к Богу Отцу.

«Отче Святый» – говорит Он. Бога он называет Святым, то есть, Тем, Кто ненавидит грех. И Кто сделает святыми всех, кто Ему принадлежит и сохранит их от греха и от всякой лжи. «Сохрани их от зла» – говорит Он. «И избави нас от лукавого», – молимся мы Господу – защити от диавола искусителя, чтобы вера наша устояла. Спаси нас от губителя душ человеческих, сделай так, чтобы не было у нас смертельно опасного заблуждения, сохрани нас от зла мира сего. Не о том молится Господь, чтобы не было у нас скорбей и искушений, но чтобы мы сохранили свою веру в чистоте и непорочности, пройдя через все.

Сегодня мы, может быть, больше, чем когда-либо, нуждаемся в том, чтобы защитил нас Сам Господь. Мы погибнем, если Ты, Господи, не сохранишь нас. Но чем страшнее испытание, тем драгоценнее сияет истина, тем совершеннее радость. Сам Господь молится за нас, чтобы радость наша была совершенной. В этом смысл всего, что совершается в человеческой истории, в жизни каждого из нас. В этом смысл Его пришествия к нам. Бог желает, чтобы у нас была полнота радости, чтобы эта радость была у нас вовеки. Христос наша радость. И без Него всякая радость меркнет и становится быстро своею противоположностью.

Христос наша радость, и потому радостью нашей должен стать каждый человек, как для Него радость – каждый человек. И потому преподобный Серафим каждому приходящему к нему говорит: «Радость моя, Христос воскресе!» Оттого что Христос воскрес, это принадлежит всем людям. Каждый человек – радость для Господа, и для нас в Господе каждый человек должен стать радостью.

Потому апостол Иоанн Богослов говорит, и в этом заключается богословие святых отцов: «Для меня нет большей радости, чем видеть детей своих, ходящих в истине» (3 Ин. 1, 4).

Источник

Святоотеческое толкование Евангелия от Матфея 16:18

и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне
Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее.

Папа Иоанн XXIII

Здесь, на пост-христианском Западе[1], часто разговор с католиками переходит к вопросу о римском папе и роли апостола Петра в Церкви, при рефлективном цитировании католической стороной Мф.16:18 для обоснования теории папства. Но говорит ли Евангелие об особом месте и роли апостола Петра среди апостолов как основаниях папизма – большой вопрос, который все же находит в святоотеческой экзегетической традиции ясный ответ.

Евангельский текст Мф.16:18 является одним из наиболее важных для выражения незыблемости Церкви и ее непреодолимости силами зла, являющих ее твердое непоколебимое основание. Правильное понимание этого евангельского стиха особенно важно сейчас, когда необходимо неотложное православное свидетельство на христианском Западе, тяжело страдающем обмирщением веры и забвением евангельских ценностей. Однако определенное истолкование слов Иисуса Христа в этом евангельском отрывке создает благоприятное основание для формирования особого вероучительного мнения – теории папства, – являющегося серьезным препятствием для единства христиан[2].

Целью данной работы является выяснение святоотеческого понимания Евангелия от Матфея 16:18 и рассмотрение его конфессиональных интерпретаций, их истоков и последствий.

Основное разночтение этого евангельского текста, способствующее конфессиональной разобщенности и обособленности христианских общин от соборного единства Церкви, происходит от разного понимания основания, того незыблемого «камня», на котором она созиждится, и роли апостола Петра, Симона-Камня, среди апостолов и в Церкви в целом. Если рассмотреть обстоятельсва, при которых Иисус Христос обратился к апостолу Петру с указанными словами и наименовал его Петром (греч. Petroz – мужского рода), увидим, что поводом для их произнесения стало твердое исповедование апостолом Петром божественности Иисуса Христа (Мф.16:13-16)[3], подлинного основания, камня веры, на котором (греч. petra «камень» – женского рода) Христос создает Церковь Свою (на это ясное отличие апостола Симона-Petroz в Евангелиях и камня-petra в парономазии Мф.16:18, на котором Христос основывает Свою Церковь, указывал уже блаженный Августин, писавший по латыни). Несмотря на это, католицизм использует своеобразное толкование Мф.16:18 для обоснования чрезвычайной (некогда абсолютной) власти римских пап, приписывая апостолу Петру уникальную основополагающую роль в Церкви и его исключительную власть и полномочия, как-то переданные им римским папам. Например, папа Стефан еще во время гонения при императоре Декии назвает себя «епископом епископов», выражая уже появляющиеся в Риме особые мнения (при этом он пытается массово отлучать своих собратьев-епископов, из-за чего в конце концов сталкивается с отпором с их стороны: «Когда ты думаешь, что все могут быть отлучены от тебя, ты отлучил от всех одного себя»). Папа Иннокентий далее в V веке объявляет, что «ничего нельзя решать без сношений с римской кафедрой и что, особенно в делах веры, все епископы должны обращаться к апостолу Петру», т.е. к Римскому епископу, а папа Агафон в VII веке заявляет, что Римский епископ никогда не погрешал и не мог погрешить[4]. Но насколько эти идеи нарождавшегося папизма имели свое основание в Священном Писании, и разделялись ли такие папские воззрения святыми отцами «нераздельной» Церкви при толковании ими Мф.16:18?

Евсевий Кесарийский (†340), отец церковной истории, упоминая этот евангельский отрывок в своих комментариях на псалмы, считает Самого Христа основанием Церкви (H petra de hn o Cristoz)[5], следуя известным текстам апостольких посланий (1Кор.10:14 и 1Кор.3:11). И затем, также согласно апостолу Павлу (Еф.2:20), после Спасителя основанием Церкви можно считать проповедь пророков и апостолов (eita met¢ auton qemelioi thz Ekklhsiaz projhtikoi kai apostolikoi logoi), имея «Самого Иисуса Христа краеугольным камнем». Особая ценность этого утверждения в том, что при всей вероучительной уклончивости и некой догматической нетвердости Евсевия Кесарийского, продемонстрированных им на Первом Вселенском соборе, он однозначно пишет об Иисусе Христе и о вере в Его Божественность как основании Церкви, вероятно, выражая тем самым общепринятое мнение ранней Церкви.

Преподобный Илларий Пиктавийский (†367), именуемый «Афанасием Запада» благодаря своей активной деятельности в защиту Православия от арианства в Галлии, считает камнем, на котором построена Церковь (super hanc igitur confessionis petram Ecclesiae aedificatio est) [6], твердое исповедование из уст блаженного Симона Бар-Ионы. Неподвижное основание (immobile fundamentum) есть исповедованный камень блаженной веры Петра (una haec felix fidei petra Petri ore confessa)[7].

Святитель Григорий Нисский (†394), один из трех великих «каппадокийцев», не распространяет теплоту своей похвалы на Симона, ибо он был лишь рыбаком, но на ту твердую веру (alla proz thn ekeinou pistin thn sterean), которая есть основание всей Церкви[8].

Святитель Амвросий Медиоланский (†397), один из великих латинских учителей Церкви, обративший в христианство блаженного Августина и оказывавший влияние на императора Феодосия Великого, считает веру основанием Церкви (Fides ergo est Ecclesiæ fundamentum), ибо не о плоти Петра, но о вере сказано, что врата ада не одолеют ее (non enim de carne Petri, sed de fide dictum est, quia portæ mortis ei non prævalebunt)[9]. Далее святитель называет Христа Камнем, следуя мысли апостола Павла в послании к Коринфянам (1Кор.10:4), и призавает каждого христианина делать усилия и стать камнем. Христианину не нужно искать камня вовне, но внутри себя. Его камень есть его дела и помышления, на этом камне построен его дом. Его камень есть его вера, и вера есть основание Церкви[10]. Такое аллегорическое толкование аскетической направленности также не дает возможности воспонимать апостола Петра как основание Церкви. Известное изречение святителя Амвросия «где Петр, там и Церковь» (Ubi Petrus, ibi Ecclesia)[11] следует понимать именно со святоотеческих экклезиологических позиций, на основании которых епископство воплощается в каждом епископе в полноте, где каждый епископ имеет целиком петровый дар созидания Церкви, что мы будем подробнее рассматривать ниже.

Святитель Епифаний Кипрский (†403), деятельный обличитель ересей, несколько сближает апостола Петра и его веру. С одной строны, апостол Петр является первым среди апостолов (ton prwton twn apostolwn), твердым камнем (thn petran thn sterean), на котором основана Церковь Божия (ef’ hn h Ekklhsia tou Qeou wkodomhtai)[12]. Но с другой стороны, «святой Петр, главенствующий среди апостолов (korujaiotatoz twn apostolwn), стал для нас воистину твердым камнем (sterea petra), утверждающим веру Господа, на каковом камне во всем созиждена Церковь»[13]. Далее святитель Епифаний цитирует Мф.16:18 и поясняет слова Господа после Петрова исповедования: «На этом камне непоколебимой веры создам Церковь мою» (Epi th petra tauth thz asjalhz pistewz oikodomhsw mou thn Ekklhsian)[14]. Высшее выражение апостольского предания святитель Епифаний видит в Символе веры (но не в личности апостола Петра), провозглашенном отцами Никейского Собора: «Эта вера передана от святых апостолов и [утверждена] в Церкви во святом граде (en Ekklhsia th agia polei) единодушно от всех бывших тогда святых епископов, числом более трехсот десяти»[15].

Святитель Иоанн Златоуст (†407), создатель Литургии, которую неизменно служат в православных церквях всегда и везде, считает камнем, на котором создана Церковь, исповедование (th pistei thz omologiaz) апостолом Петром Божественности Иисуса Христа. Когда апостол Петр исповедал Его Христом, Сыном Божиим, тогда и Христос называет Петра сыном Иониным, чтобы показать, что он одной сущности с родившим, и затем Иисус Христос добавляет о созидании Церкви на этом вероисповедании (epi thz omologiaz) Его божественности[16]. Использование святителем аллегорического толкования этого евангельского текста для выражения фундаментального богословского положения о единосущности Отца и Сына не оставляет возможности для некоего «прямолинейного» толкования – представления ап.Петра как исключительного основания Церкви и притязаний пап вместе с этим.

Блаженный Иероним Стридонский (†419), переводчик Священного Писания на латынь, создатель Вульгаты, считает камнем основание Церкви (Super hanc petram Dominus fundavit Ecclesiam), и апостол Петр обрел свое имя от этого камня (ab hac petra apostolus Petrus sortitus est nomen). Единое основание, которое положил апостольский архитектор (1Кор.3), есть Сам Господь наш Иисус Христос (Fundamentum quod Apostolus architectus posuit, ICor.III, unus/unum est Dominus noster Jesus Christus), и на этом незыблемом и твердом основании Христос постоил Церковь (Super hoc fundamentum stabile et firmum … aedificatur Christi Ecclesia)[17]. Почтительное отношение бл.Иеронима к папе Дамасу не имеет вероучительного характера, так как он ничего не пишет о некоем едином (единственном) духовном центре в Риме.

Блаженный Августин (†430), основатель западно-христианского богословия, вдохновлявший карфагенские соборы против римской централизации[18], утверждает, что Церковь основана на камне, от которого апостол Петр получает имя (fundata est super petram, unde Petrus nomen accepit), подобно тому, как слово «христианин» происходит от имени «Христос» (christianus a Chisto vocatur). Этот камень есть Сам Христос, Церковь основана во Христе (Petra enim erat Christus, ICor.X,4; …fundatur in Christo, ICor.III,11)[19]: «И все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (1Кор.10:4), – «Ибо никто не может положить иного основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1Кор.3:11). В других своих текстах блаженный Августин камнем считает вероисповедание апостола Петра, и Церковь основана Христом не на человеке, но на этом вероисповедании[20]. Апостол Петр олицетворял Церковь, когда исповедовал божественность Иисуса Христа, хотя согласно блаженному Августину, ключи от Царствия Небесного получил не homo unus, sed unitas ecclesiae (не «один человек, но единство Церкви») [21]. Как считает проф.Болотов, в апостоле Петре Августин не видит ни главу, ни начальника Церкви, хотя все же высшее средоточие приемуществ Церкви, но о преемстве высокого положения апостола Петра бл.Августин не думет[22].

Святитель Акакий Мелитинский (†ок.438) после своего пространного исповедования церковной веры на III Вселенском Соборе в Ефесе заключает, что на этой нашей вере твердо созиждена Церковь (auth hmwn h pistiz× epi toutw tw qemeliw wkodomhqh h Ekklhsia)[23]. Неуточнение святителем этой очевидной ссылки на евангельское повествование можно объяснить общепринятостью понимания твердой неизменной апостольской веры как основания Церкви.

Святитель Кирилл Александрийский (†444), известный египетский экзегет и полемист, защитник Православия от несторианства, цитируя этот евангельский текст, считает камнем незыблемую веру ученика (petran, oimai, legwn to akradantoneiz pistin tou maqhtou)[24], само имя которого и значит ни что иное как его непоколебимую и твердую веру, на которой утверждена Церковь Христова (thn akataseiston kai edraiotathn tou maqhtou pistin)[25].

Епископ Павел Эмесский (†444), участвовавший в примирении Александрийской и Антиохийской кафедр после Третьего Вселенского собора, приводит исповедования корифея апостолов из уст учеников (o korujioz twn apostolwn. to stoma twn maqhtwn)[26] апостола Петра: «Ты есть Христос, Сыно Бога Живаго», – и на этой вере, на этом камне (epi tauth th pistei. epi tauthz thz petraz)[27] основана Божия Церковь. При всех своих дипломатических способностях епископ Павел формулировал однозначные вероучительные определения, что выражено в его проповедях в присутствии святителя Кирилла Александрийского.

Блаженный Феодорит Кирский (†457), ярчайший представитель Антиохийской школы богословия, призывает услышать слова исповедования великого Петра божественности Иисуса Христа и подтветрждение Христом этих Петровых слов Своим высказыванием о создании Церкви на этом камне. Поэтому мудрейший ап.Павел, наипрекраснейший строитель церквей, не кладет иного основания: «Ибо никто не может положить иного основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1Кор.3:11) – этот божественный писатель и блаженный Феодорит считают Христа основанием Церкви (см. Epistola 146, ad Joannem œconomum)[28].

Согласно Василию Селевкийскому (†458), Христос называет вероисповедование Камнем (tauthn thn omologian Petran kalesaz o Cristoz) и называет того, кто его исповедал, Петром (Камнем), воспринимающим это именование как наиболее подходящее тому, кто первым исповедал веру (Petron onomazei ton prwtwz tauthn omologhsanta × gnwrisma thz omologiaz thn proshgorian dwroumenoz). Это есть истинный камень благочестия, основа спасения, стена веры, основание истины: «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (Auth gar alhqwz thz eusebeiaz h petra, auth thz swthriaz h krhpiz, touto thz pistewz to teicoz, outoz o thz alhqeiaz qemelioz × Qemelion gar allon oudeiz dunatai qeinai para ton keimenon, oz estin Ihsouz Cristoz)[29].

Святитель Лев Великий (†461), знаменитый римский папа, вызывавший восхищение современников силой своего характера, нравственной чистотой и преданостью Церкви, употребляет в проповедях слово «камень» с явной аллюзией на рассматриваемый евангельский текст, однако уже с иными смыслами и под влиянием идей римского патриотизма, искавшего новые основания для сохранения romanitas и утверждения величия Рима после утраты его значимости как столицы империи. Согласно протопресвитеру Иоанну Мейендорфу святителю Льву было естественно верить в промыслительную миссию Римской империи в деле управления единством христиан[30], поэтому даже при распаде империи, переносе ее столицы в Константинополь, набегах варваров центр вечного единства христиан должен был непоколебимо пребывать как «камень», воплощенный во всемирном пастырстве «наследника» святого Петра в Риме: «Через святую кафедру блаженного Петра, ты (Рим) поклонением Богу достиг более обширной власти, нежели посредством земной власти» (per sacram beati Petri sedem caput orbis effecta, latius præsideres religione divina quam dominatione terrena)[31]. И выпавшие в истории на долю вечного города испытания лишь помогали раскрытию Божественного замысла – признанию Рима незыблемой кафедрой наместника святого Петра: «Пребывает то, что повелела сама Истина, и потому блаженный Петр, сохраняя полученную им силу камня, не оставляет вверенного ему управления Церковью» (Manet ergo dispositio veritatis, et beatus Petrus in accepta fortitudine petræ perseverans, suscepta Ecclesiæ gubernacula non reliquit)[32]. Такое существенное отличие в понимании и практическом использовании рассматриваемого евангельского текста, в особенности термина «камень», было необычным и несогласуюшимся с общей традицией святоотеческого толкования, в связи с чем его интерпретация святителем Львом Великим может рассматриваться как его частное богословское мнение. Конечно, католикам радостно обнаруживать в святоотеческом наследии уважительное отношение к апостолу Петру. Например, им дорого понятие «cathedra Petri», введенное крупным латинским богословом святителем Киприаном Карфагенским (†258), чьи главные сочинения посвящены осмыслению вопросов единства Церкви, расколов и отступничества. Но и в его работах папизм не находит основания, ибо для святителя Киприана единство епископата, которое представляет апостол Петр, также воплощается в каждой его части, то есть каждый епископ обретает его в полноте (Episcopatus unus est, cujus a singulis in solidum pars tenetur)[33], что не позволяет возникнуть некоему дополнительному над-уровню епископства в виде «епископа епископов» на римской кафедре. Поэтому если с исторической точки зрения римская апостольская кафедра была одной из cathedra Petri, ибо апостол Петр ранее возглавлял Антиохийскую церковь, то с экклезиологической точки зрения, продолжая мысль святителя Киприана, каждая епископская кафедра есть кафедра Петра. Подобные экклезиологические взгляды, принятые в ранней Церкви, выражает и преподобный Максим Исповедник (†662), один из крупнейших византийских богословов и философов, долго живший в Риме. «Богословско-полемическое сочинение ХХ» преподобный Максим заканчивает похвалой кипрскому архиепископу Аркадию, который «возглавляет, согласно иерархическому порядку, нашу незапятнанную и православную веру» (tw ierarcinwz prokaqhmenw thz amwmhtou hmwn kai orqodoxou pistewz)[34], к которому устремляют взоры «как возглавителю (источнику) нашего спасения после Того, Кто является Им по природе и Первым (Христос)» (proz auton wz archgon thz swthriaz hmwn, meta ton jusei kai prwton, aposkopountez)[35]. Как пишет Жан-Клод Ларше[36], в контексте того, чем сделалось позднее место римского папы на христианском Западе, могло бы показаться немыслимым, что такая похвала могла быть адресована к кому-либо другому, кроме папы. Но эта похвала обращена не к папе Гонорию, которому преподобный Максим только что посвятил длинное рассуждение, но епископу, который не был даже предстоятелем Патриархата. Далее, призывая монахов Кильяри в Сардинии отправиться в Рим и предостеречь Римскую церковь об испытаниях из-за нового натиска монофелитской ереси, преподобный Максим молит быстро преодолеть эти нестроения «рядом с мужами Древнего Рима, благочестивыми и твердыми как камень» (ad senioris Romae pios et firmos, ut petram, viros)[37]. Здесь автор послания не имеет в виду только папу и не предает исключительные права ни его личности, ни его деятельности, но полагает, что Церковь представлена также всем клиром и народом. Последовавшие вскоре события показали, что перед лицом колеблющегося папы народ Божий более утвержден в своей вере, нежели он. Эта значительность, придаваемая народу Божиему в деле догматики, характеризует древнюю Церковь и присутствует до сегодняшнего дня в Православной Церкви. Также выражение «благочестивые и твердые как камень», которое содержит очевидный намек на Мф.16:18, показывает, что слово «камень» не соотносится только с личностью апостола Петра, ни тем более с тем, что римский папа считается его приемником, но обозначает всех, кто исповедует православную веру. Особо значимо мнение папы Григория Великого (†604), который не сомневался в духовном первенстве своей церкви в ту эпоху и остаивал авторитет римской кафедры, но у которого не было представления о жесткой церковной иерархии во главе с римским епископом. Смиренный папа неоднократно отклонял предложенное ему Александрийским патриархом Евлогием высокомерное обращение «вселенского[38] папы» (superbæ appellationis verbum universalem, me papam dicentes)[39] и настаивал: «Я прошу Вас не прибегать, общаясь со мною, к подобному слову, ибо я знаю, кто есть я и кто Вы. По рангу Вы мне брат, что же касается морального авторитета, отец» (Loco enim mihi fratres estis, moribus patres)[40]. Папа Григорий мыслил о высоком папском достоинстве отнюдь не по-ватикански. В послании к императору Маврикию святитель Григорий убеждает об опасности использования такого «глупого и гордого словечка» (stulto ас superbo vocabulo)[41], и если в Церкви кто-то украшает себя подобным титулом, тем самым занимая верховное положение и делаясь судьей над всеми, то как следствие вся Церковь рухнет, стоит только пасть тому, кто именует себя «вселенским». Как пишет по этому поводу римо-католический богослов Йоханнес Модесто, «этот поразительный с экуменической точки зрения довод папы Григория Великого выставляет в интересном свете позднейшее развитие по направлению к догматам непогрешимости и юрисдикционного примата папы»[42], – комментарии к высказыванию почтенного доктора богословских наук излишни. Сам же папа Григорий заканчивает письмо однозначным утверждением: «Я с уверенностью говорю, что всякий, называющий себя вселенским первосвященником, или желающий так называть, в гордости опередил антихриста» (Ego autem fidenter dico quia quisquis se universalem sacerdotem, vel vocari desiderat, in elatione sua Antichristum præcurrit…)[43].

Закончим же рассмотрение святоотеческих толкований из нераздельного церковного предания первого тысячилетия трудами последнего из наиболее крупных отцов преподобного Иоанна Дамаскина (†ок.780). Преподобный Иоанн, систематизатор греческой патристики, пишет о пламенной ревности и наставлении Святым Духом апостола Петра при его исповедовании Христа, Сына Бога Живаго, и именно это богословие (qeologia) и есть та твердая и непоколебимая вера, на которой, как на камне, утверждена Церковь (auth h pistiz h aklinhz kai aklonhtoz, ej hn wz h Ekklhsia esthriktai)[44]. Пребывание преподобного в халифате априори освобождало его от влияния каких-либо сомнительных нововведений и нетридиционных доктрин, что делает его мнение также не менее важным.

Итак, подводя итог о толковании Мф.16:18 отцами Церкви, можно заключить следующее:

1. Апостол Петр (Petroz) и камень (petra), на котором Христос основал Свою Церковь, есть два разных явления.

2. Основание Церкви (petra), по согласному мнению (неримских) отцов, есть Сам Христос и/или вера в Его божественность, впервые ясно и твердо исповеданная апостолом Петром, что и послужило поводом для Господа произнести рассматриваемую евангельскую фразу.

3. В Священном Писании и в его согласном толковании отцами Церкви первого тысячилетия нет оснований для теории папства[45], поэтому католикам следовало бы от него отказаться ради достижения заповеданного единства христиан, которое согласно Евангелию есть наиболее действенная миссионерская сила (Ин.17:21)[46], что особенно актуально сейчас при катастрофической дехристианизации Европы.

Отрадно, что в современном католицизме, помимо прочего, по-прежнему существует более адекватное святым отцам понимание этого евангельского текста и роли апостола Петра в Церкви, выраженное недавно почившим папой Иоанном Павлом II: «Церковь построена на вере и верности апостола Петра»[47], – что не может не вселять надежду на возможность возвращения инославных христиан и неправославных общин к исповедованию подлинной апостольской веры.

Источник