Песня советская малина врагу сказала нет
Песня советская малина врагу сказала нет
пО РТЕДМБЗБМ НОЕ ДЕОШЗЙ
й ЦЕНЮХЗБ УФБЛБО
юФПВ С ЕНХ ТБЪЧЕДБМ
уПЧЕФУЛПЗП ЪБЧПДБ РМБО
уПЧЕФУЛБС НБМЙОБ
уПВТБМБУШ ОБ УПЧЕФ
уПЧЕФУЛБС НБМЙОБ
чТБЗХ УЛБЪБМБ “ОЕФ”
рЕУОС — ЛБЛ Й МАВПК ДТХЗПК ИХДПЦЕУФЧЕООЩК ПВТБЪ — РТЕДУФБЧМЕОЙЕ П ОЕЛПЕН ЙДЕБМЕ, ОБРТЙНЕТ, ЙДЕБМЕ РПЧЕДЕОЙС. фПФБМЙФБТОЩК ТЕЦЙН, ПУПВЕООП ЙТТБГЙПОБМШОЩК ФПФБМЙФБТОЩК ТЕЦЙН, ЙНЕЕФ УЧПЙ ЧЕУШНБ УРЕГЙЖЙЮЕУЛЙЕ ЙДЕБМЩ.
нОЕ ОЕ ЪОБЛПНЩ БОБМПЗЙ ВМБФОПК РЕУОЙ Ч ДТХЗЙИ ОБГЙПОБМШОЩИ ЛХМШФХТБИ, ОП Ч ЛЙОП, ЛПФПТПЕ СЧМСЕФУС РХУФШ ЛТЙЧЩН, ДБ ЪЕТЛБМПН ДЕКУФЧЙФЕМШОПУФЙ, ВМБФОЩИ РЕУЕО БНЕТЙЛБОУЛПК НБМЙОЩ ОЕ УМЩЫОП. фБЛ ЦЕ ЛБЛ РТБЛФЙЮЕУЛЙ ОЕ РТЕДУФБЧМЕО ПВТБЪ РБФТЙПФЙЮЕУЛЙ ОБУФТПЕООПЗП БНЕТЙЛБОУЛПЗП ЗБОЗУФЕТБ. уПЧЕФУЛЙЕ ЧПТЩ (ОЕ ПЮЕОШ ЪОБЮЙФЕМШОБС, РТБЧДБ, ЮБУФШ) ЧП ЧТЕНС ЧПКОЩ ДПВТПЧПМШОП ЧУФХРБМЙ Ч ЫФТБЖВБФЩ, ЦЕМБС ЙУЛХРЙФШ ЧЙОХ ЛТПЧША. уБНП ЧЩТБЦЕОЙЕ “ЙУЛХРЙФШ ЧЙОХ ЛТПЧША”, ЛУФБФЙ, ЧЕМЙЛПМЕРОЩК ПВТБЪЮЙЛ РПЬЪЙЙ Ч-ЛЧБДТЩ.
й УЙФХБГЙЙ, Й ЗЕТПЙ ВМБФОЩИ РЕУЕО Й РТЙНЩЛБАЭЕЗП Л ОЙН ЗПТПДУЛПЗП ТПНБОУБ ЙУЛМАЮЙФЕМШОП ЧФПТПЛЧБДТБМШОЩЕ.
лБЛ-ФП ЫМЙ ОБ ДЕМП
чЩРЙФШ ЪБИПФЕМПУШ
нЩ ЪБЫМЙ Ч ЫЙЛБТОЩК ТЕУФПТБО
фБН ПОБ УЙДЕМБ
у БЗЕОФПН ПФДЕМБ
б ЙЪ ЛПВХТЩ ФПТЮБМ ОБЗБО
юФПВ ОЕ ЫХИЕТЙФШУС
нЩ ТЕЫЙМЙ УНЩФШУС
оП ЪБ ЬФП нХТЛЕ ПФПНУФЙФШ
пДОПНХ ЙЪ ЧПТПЧ
рПУМЕ РТЙЗПЧПТБ
оБЛБЪБМЙ нХТЛХ РПТЕЫЙФШ
б ЮЕТЕЪ НЙОХФХ
уОПЧБ ЧЩУФТЕМ ЗТСОХМ
й ОБТПД ЧЪЧПМОПЧБООЩК УРЕЫЙФ
ч ФЕНОПН РЕТЕХМЛЕ
юХФШ РПДБМШЫЕ нХТЛЙ
мЕЫЛБ У УЧПЙН ——— МЕЦЙФ
“й ЪМБС РХЫЛБ РПЗМПФЙМБ ЕС. лПТПЮЕ — ЧУЕ ХНЕТМЙ”. лПНРПЪЙГЙПООПЕ ТЕЫЕОЙЕ ФБЛПЕ ЦЕ, ЛБЛ Й Ч “зБНМЕФЕ”.
уХЭЕУФЧПЧБОЙЕ ЧПТПЧ Й НЕОФПЧ ФЕУОП ЧЪБЙНПУЧСЪБОП.
йОПЗДБ ЧЕТИ ПДЕТЦЙЧБАФ НЕОФЩ.
рТЙЧЕМЙ — РПУБДЙМЙ
уРЕТЧБ ДХНБМ — ЫХФС
б РПФПН ПВЯСЧЙМЙ:
“тБУУФТЕМСАФ ФЕВС”
фПМШЛП ЧЩЫМЙ Ч РЕТЕХМПЛ
лФП-ФП ЛТЙЛОХМ: “вЕЗЙ!”
дЧБДГБФШ РХМШ ЕНХ ЧДПЗПОЛХ
уЕНШ ПУФБМЙУШ Ч ЗТХДЙ.
фТЙ ЗХДПЮЛБ РТПЗХДЕМП
чУЕ ХЦ У ЖБВТЙЛЙ ЙДХФ
б УЕНШ МЕЗБЧЩИ Ч ЬФП ЧТЕНС
оБ ЛМБДВЙЭЕ ЧЕЪХФ.
пДЙО ЙЪ РМАУПЧ (ЙМЙ НЙОХУПЧ) ФПФБМЙФБТОПЗП ТЕЦЙНБ — ЮЕФЛБС ЖЙЛУБГЙС УПГЙБМШОЩИ ЗТБОЙГ. лБЦДЩК ВЩЛ Й ЛБЦДЩК аРЙФЕТ ЪОБАФ НЕТХ ДПЪЧПМЕООПЗП ЕНХ, Й ЬФБ НЕТБ — ПДОПЪОБЮОБ.
оБУ ВЩМП РСФЕТП ЖБТФПЧЩИ ТЕВСФЙЫЕЛ
й ЧУЕН ВБТЩЫОЙЛБН ВЩМП РП ВБТЩЫБН
йЪ ОБУ ЮЕФЩТЕ ДПЛБФЙМПУС ДП ЧЩЫЕЛ
б С ОБ РПМОХА ЛБФХЫЛХ ОБНПФБМ.
рПЪДОП ОПЮША ЪБФЙИБЕФ ОБЫ ВБТБЛ РПУМЕ ЫНПОБ
нЙТОП УРЙФ Х РБТБЫБ ДПИПДСЗБ-НБТЛУЙУФ
рТЕДП НОПК ЛБЛ ЙЛПОБ ЧУС ЪБРТЕФОБС ЪПОБ
б ОБ ЧЩЫЛЕ У ЧЙОФПЧЛПК ТБЧОПДХЫОЩК ЮЕЛЙУФ
зМБЧОЩЕ — Й РПЮФЙ ЕДЙОУФЧЕООЩЕ — ЗЕТПЙ ЬФЙИ РЕУЕО лПТПМШ нЕЮЕК Й тЩГБТШ рПУПИПЧ.
цЕУФЛЙК Й ТЕЫЙФЕМШОЩК, Ч НЕТХ УЕОФЙНЕОФБМШОЩК лПТПМШ нЕЮЕК.
уБН ОЕ ЪОБА ЛБЛ ЬФП УМХЮЙМПУШ
фХФ ЕК-РТБЧП У РПРПН ОЕ ТБЪВЕТЕЫШ
йЪ-ЪБ ВБВЩ МЦЙЧПК Й МХЛБЧПК
ч ВПЛ ЧУБДЙМ ФПЧБТЙЭХ С ОПЦ.
оП С уЙВЙТЙ, уЙВЙТЙ ОЕ ВПАУС
уЙВЙТШ ЧЕДШ ФПЦЕ ТХУУЛБС ЪЕНМС
фБЛ ЧЕКУС Ц, ЧЕКУС ЮХВЮЙЛ ЛХЮЕТСЧЩК
ьИ ТБЪЧЕЧБКУС ЮХВЮЙЛ Х НЕОС.
хФПОХ МЙ С Ч уЕЧЕТОПК дЧЙОЕ
йМЙ РПЗЙВОХ ЛБЛ-ОЙВХДШ ЙОБЮЕ
уФТБОБ ОЕ РПЦБМЕЕФ ПВП НОЕ
оП ПВП НОЕ ФПЧБТЙЭЙ ЪБРМБЮХФ
с ОЙЛПЗДБ ОЕ ЕЪДЙМ ОБ УМПОЕ
й ОЕ ОПУЙМ РП ФАТШНБН РЕТЕДБЮЙ
уФТБОБ ОЕ РПЦБМЕЕФ ПВП НОЕ
оП ПВП НОЕ ФПЧБТЙЭЙ ЪБРМБЮХФ.
й ФТБЗЙЮЕУЛЙК РЕЧЕГ ЧФПТПК ЛЧБДТЩ — тЩГБТШ рПУПИПЧ:
рЕТЕВЙФЩ, РПМПНБОЩ ЛТЩМШС
уЕТПК ВПМША ЧУА ДХЫХ
лПЛБЙОБ УЕТЕВТСОПК РЩМША
чУЕ ДПТПЗЙ НПЙ ЪБНЕМП.
оЕ УНПФТЙФЕ ЧЩ ФБЛ УЛЧПЪШ РТЙЭХТЕООЩК ЗМБЪ
дЦЕОФЕМШНЕОЩ, ВБТПОЩ Й МЕДЙ
с ЪБ ДЧБДГБФШ НЙОХФ ПРШСОЕФШ ОЕ НПЗМБ
пФ ВПЛБМБ ИПМПДОПЗП ВТЕОДЙ
чЕДШ С ЙОУФЙФХФЛБ С ДПЮШ ЛБНЕТЗЕТБ
рХУФШ ЮЕТОБС НПМШ РХУФШ МЕФХЮБС НЩЫШ
чЙОП Й НХЦЮЙОЩ НПС БФНПУЖЕТБ
рТЙЧЕФ ЬНЙЗТБОФЩ УЧПВПДОЩК рБТЙЦ
фПМШЛП МЙЫШ ЙОПЗДБ УОСЧ
рПЛТПЧ МЦЙЧПК УФТБУФЙ
чУРПНЙОБА ПВЕФЩ, ТПДЙНХА ВЩМШ
й ФПЗДБ С РМАА Ч ЙИ УМАОСЧЩЕ РБУФЙ
б ЧУЕ ПУФБМШОПЕ — ДПТПЦОБС РЩМШ.
лТБКОЕ ЪОБНЕОБФЕМШОП, ЮФП ПДОЙН ЙЪ МХЮЫЙИ ЙУРПМОЙФЕМЕК ВМБФОПК РЕУОЙ ВЩМ бТЛБДЙК ъЧЕЪДЙОУЛЙК-уЕЧЕТОЩК, РП ФЙРХ — рБЦ лХВЛПЧ.
чФПТБС ЛЧБДТБ — ЛЧБДТБ ОБЙВПМЕЕ БТИЕФЙРЙЮОБС, УПВУФЧЕООП, ПОЙ ЦЙЧХФ НЙЖБНЙ Й Ч НЙЖБИ. вМБФОБС РЕУОС, РП УХФЙ УЧПЕК НЙЖПМПЗЙЮОБС, ХВЕДЙФЕМШОПК ЬФП РПДФЧЕТЦДБЕФ.
Песня советская малина врагу сказала нет
В авторском варианте было:
В народном варианте герой песни уже не просто так «стоит себе на месте», а «стоит на стреме». И держится он при этом, соответственно, уже не за карман, а — за наган, что более соответствует образу «вора в законе». Картинка Марселя тоже претерпела некоторые изменения: вместо «девчонок» авторского варианта появились «мамзели», вместо «кабаков» — «бардаки». Изысканный enjambement авторского текста («гражда…» — и перенос в следующую строку — «нин»), разумеется, исчез: его заменил не шибко грамотный, но достаточно внятный и выразительный неологизм: «граждан». Но самое главное, конечно, не это. В народном варианте вылетел целый куплет. «Неизвестный граждан» тут не тратит время на пустые расспросы насчет того, куда бы ему пойти, чтобы лихо провести вечер. Он сразу приступает к сути: пытается совратить собеседника, нарисовав ему соблазнительную картину злачных мест неведомого тому Марселя. И тотчас же выдает ему свое «гнусное предложение». Причем не на словах, а подкрепляя его, так сказать, предметно.
Нарисованная в этом варианте картина («неизвестный граждан» вытаскивает ключик, открывает чемодан, наглядно демонстрируя «деньги-франки и жемчуга стакан»), конечно, гораздо ярче отвлеченного интеллигентского: «Он предложил мне франки…» При этом, правда, в народном варианте полностью пропала замечательная строчка, вошедшая, как справедливо отметила Руфь Зернова, в тезаурус языка: «советского завода план». Авторская ирония, однако, при этом не померкла. Напротив, она даже обострилась, усилилась — прежде всего благодаря сосредоточенности на основной линии сюжета, но особенно за счет появившегося нового четверостишия:
По слухам, строчки эти сочинил и внес в авторский текст не кто-нибудь, а сам Галич. Но это не так уж и важно. Важно, что «народ» не отмел, усвоил, можно даже сказать, присвоил это четверостишие, то есть целиком принял не только заданную автором песни ироническую ее тональность, но и это галичевское — уже откровенно издевательское — усиление авторской иронии. Ну, а уж куда она была нацелена, эта ирония, объяснять, я думаю, не надо.
Не могу поручиться, что выражение «социально близкие» вышло за пределы «малой зоны» и утвердилось в общесоветском новоязе. Но однажды мне все-таки случилось услышать его в контексте, довольно-таки далеком от лагерной тематики и проблематики.
В начале 60-х, когда я работал в «Литературной газете», ярый сталинист Кочетов опубликовал роман, в котором откровенно выступал против хрущевской «оттепели», ратовал за возвращение страны назад, к Сталину. Мы (говоря «мы», я имею в виду двух-трех особенно активных сотрудников отдела литературы) изо всех сил пытались уговорить наше литгазетское начальство выступить с резкой статьей, разоблачающей не только художественное убожество, но и политическую реакционность этого кочетовского изделия. Но начальство боялось Кочетова больше, чем Хрущева, что свидетельствовало, во-первых, о том, что оппозиция либеральным хрущевским реформам в стране была очень сильна, а во-вторых, о том, что и сам Хрущев двигался по своему либеральному пути зигзагами, его постоянно мотало из стороны в сторону, и было довольно-таки трудно угадать, какова будет его реакция на такую статью, буде она появится.
Окончательно убедившись, что на начальство нам в этом деле надеяться нельзя, мы решили предпринять самостоятельную «подрывную» акцию. Отправились к Эренбургу, надеясь уговорить его написать такую статью. Если бы это нам удалось, начальству нашему деваться было бы некуда: не напечатать статью, подписанную громким именем Эренбурга, наш главный редактор никогда бы не решился.