почему маяковского можно назвать поэтом города
ГОРОД В ТВОРЧЕСТВЕ МАЯКОВСКОГО
ГОРОД В ТВОРЧЕСТВЕ МАЯКОВСКОГО. В XX веке поэты покидают уединенные дубравы и попадают в город. Поэзия становится городской.
Для Маяковского обращение к теме города было, кроме того, связано с футуризмом — искусством чисто городским.
Тема города подробно разрабатывается в дооктябрьском творчестве Маяковского.
Город Маяковского постоянно находится в движении, которое порождает неразбериху. Движение связано со звучанием: «На царство базаров коронован шум»; «Рыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки». Смесь постоянного движения и звучание порождает эпитет: адище города.
Город Маяковского — это сплошное нагромождение вещей и техники. На одном пейзаже сочетаются вывески, сельди из Керчи, трамвай, аэропланы, фонари, железо поездов. Вещи Маяковским оживляются («в рельсах колебался рыжеватый кто-то», «Лебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводов»).
Город душит искусство, и поэтому в городе Маяковского живут «братья писатели», которые постоянно напуганы городом, что могут писать только про «пажей, любовь, дворцы и сирени куст». Воплощением городского искусства становятся будущие вывески.
Главный герой города — толпа, воплощение города. Толпа ужасна, город губит в ней все человеческое. В городе нет места отдельному человеку («Сбитый старикашка шарил очки»), толпа делает его смешным. Тем более в городе нет места поэту, хотя поэт и вмещает в себя толпу, она не понимает его. Это взвело на Голгофы аудиторий Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, и не было ни одного, который не кричал бы: «Распни, распни его!» Но пусть толпа знает только два слова («сволочь» и еще какое-то, кажется — «борщ»), поэт должен «не слушать, а рвать их». А так как толпа не принимает душу поэта, он вкладывает ее в вещи, одушевляя их («Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою умную морду трамвая»).
В городе нет места любви. Женщина если и любит, то не человека, а его мясо. Отсюда — «враждующий букет бульварных проституток*, публичные дома. Постоянно упоминается Вавилон — всемирный город блуДа. Пошлая любовь связана с городской атрибутикой: «Женщины — фабрики без дыма и труб — миллионами выделывали поцелуи, — всякие, большие, маленькие, — мясистыми рычагами шлепающих губ».
Город Маяковского — город капитализма, и это важно. Город «маячит в дымах фабрик», растет, жиреет.
В стихах о городе Маяковский использует обычный прием изобразительности. «А в небо слипшиеся губы воткнули каменные соски» — о высоких домах и низком петербургском небе. Основные цвета в изображении города — ржавый, дымчатый, черный и кро- ваво-красный.
В стихах Маяковского появляется призыв: «Бросьте города, глупые люди!», но поэт крепко связан с городом. «Город в паутине улиц» — вот декорация трагедии «Владимир Маяковский», к нему же он возвращается и в «Облаке в штанах», и в «Войне и мире», и в «Человеке».
Итак, с городом в дооктябрьском творчестве Маяковского все четыре его «долой» — «Долой вашу любовь!», «Долой вашу религию!», «Долой ваше искусство!», «Долой ваш строй!». Однако в изображении старого, обветшавшего города улавливаются многие традиционные темы, к примеру Блока и Достоевского (город блуда, город, душный для живых людей, город капитализма, город жестокости, город вещей). Разрабатывается и используется традиционная тема Петербурга — Петра. В стихотворении «Последняя Петербургская сказка» первый раз используется прием оживления памятника, но толпа гонит ожившего Петра на поле, и Петр оказывается «узником в собственном городе».
Революция рушит старый город («Лодкой подводной шел ко дну взорванный Петербург»), «Мы разливом второго потопа перемоем миров города», — провозглашает Маяковский гибель старого города в стихотворении «Наш марш». «Мы» — разрушающая и созидающая сила меняет город.
Все четыре «долой» воплощаются при сломе старого города и при строительстве нового города. Город стал социалистическим, в нем родилась новая великая любовь к Родине и народу, по городам идут «миллионы безбожников, язычников и атеистов». Новое революционное искусство остается городским, оно выходит на его улицы. Старое — сметается («Твоих шестидюймовой тупорылые боровы взрывают тысячелетия Кремля»), новое искусство оживляет город: «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры». В поэме «150 ООО ООО» Маяковский делает городскими привычные поэтические атрибуты: «Мы возьмем и придумаем новые розы — розы столиц в лепестках площадей».
Старый город еще пока дает о себе знать. В нем остаются обыватели («за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким кле- шить»), мещане, бюрократы, хулиганы. Город и после революции хранит в себе множество пороков, а потому поэт обращает на него и свою сатиру («Мои прогулки сквозь улицы и переулки»).
Однако строятся новые города, над которыми «реет красный флажок». И Маяковский рисует черты современного ему города: город техники, электричества, метрополитена, машин, новых заводов. Новый город «вскипает и строится», но стройка только начата, и современный город — только преддверие того идеального «города-сада», о котором мечтал поэт как о городе будущего.
Городская тема в творчестве В.В.Маяковского
Для Маяковского обращение к теме города было, кроме того, связано с футуризмом — искусством чисто городским.
Тема города подробно разрабатывается в дооктябрьском творчестве Маяковского.
Город Маяковского постоянно находится в движении, которое порождает неразбериху. Движение связано со звучанием: «На царство базаров коронован шум»; «Рыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки». Смесь постоянного движения и звучание порождает эпитет: адище города.
Город Маяковского — это сплошное нагромождение вещей и техники. На одном пейзаже сочетаются вывески, сельди из Керчи, трамвай, аэропланы, фонари, железо поездов. Вещи Маяковским оживляются («в рельсах колебался рыжеватый кто-то», «Лебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводов»).
Город душит искусство, и поэтому в городе Маяковского живут «братья писатели», которые постоянно напуганы городом, что могут писать только про «пажей, любовь, дворцы и сирени куст». Воплощением городского искусства становятся будущие вывески.
Главный герой города — толпа, воплощение города. Толпа ужасна, город губит в ней все человеческое. В городе нет места отдельному человеку
(«Сбитый старикашка шарил очки»), толпа делает его смешным. Тем более в городе нет места поэту, хотя поэт и вмещает в себя толпу, она не понимает его. Это взвело на Голгофы аудиторий Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, и не было ни одного, который не кричал бы: «Распни, распни его!» Но пусть толпа знает только два слова («сволочь» и еще какое-то, кажется — «борщ»), поэт должен «не слушать, а рвать их». А так как толпа не принимает душу поэта, он вкладывает ее в вещи, одушевляя их («Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою умную морду трамвая»).
В городе нет места любви. Женщина если и любит, то не человека, а его мясо. Отсюда — «враждующий букет бульварных проституток», публичные дома. Постоянно упоминается Вавилон — всемирный город блуда. Пошлая любовь связана с городской атрибутикой: «Женщины — фабрики без дыма и труб — миллионами выделывали поцелуи, — всякие, большие, маленькие, — мясистыми рычагами шлепающих губ».
В стихах о городе Маяковский использует обычный прием изобразительности. «А в небо слипшиеся губы воткнули каменные соски» — о высоких домах и низком петербургском небе. Основные цвета в изображении города — ржавый, дымчатый, черный и кроваво-красный.
В стихах Маяковского появляется призыв: «Бросьте города, глупые люди!», но поэт крепко связан с городом. «Город в паутине улиц» — вот декорация трагедии «Владимир Маяковский», к нему же он возвращается и в «Облаке в штанах», и в «Войне и мире», и в «Человеке».
Итак, с городом в дооктябрьском творчестве Маяковского все четыре его «долой» — «Долой вашу любовь!», «Долой вашу религию!», «Долой ваше искусство!», «Долой ваш строй!». Однако в изображении старого, обветшавшего города улавливаются многие традиционные темы, к примеру Блока и Достоевского (город блуда, город, душный для живых людей, город капитализма, город жестокости, город вещей). Разрабатывается и используется традиционная тема Петербурга — Петра. В стихотворении «Последняя Петербургская сказка» первый раз используется прием оживления памятника, но толпа гонит ожившего Петра на поле, и Петр оказывается «узником в собственном городе».
Революция рушит старый город («Лодкой подводной шел ко дну взорванный Петербург»). «Мы разливом второго потопа перемоем миров города», — провозглашает Маяковский гибель старого города в стихотворении «Наш марш». «Мы» — разрушающая и созидающая сила меняет город.
Все четыре «долой» воплощаются при сломе старого города и при строительстве нового города. Город стал другим, в нем родилась новая великая любовь к Родине и народу, по городам идут «миллионы безбожников, язычников и атеистов». Новое революционное искусство остается городским, оно выходит на его улицы. Старое — сметается, новое искусство оживляет город: «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры». В поэме «150 000 000» Маяковский делает городскими привычные поэтические атрибуты: «Мы возьмем и придумаем новые розы — розы столиц в лепестках площадей».
Старый город еще пока дает о себе знать. В нем остаются обыватели («за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клешить»), мещане, бюрократы, хулиганы. Город и после революции хранит в себе множество пороков, а потому поэт обращает на него и свою сатиру («Мои прогулки сквозь улицы и переулки»).
Однако строятся новые города, над которыми «реет красный флажок». И Маяковский рисует черты современного ему города: город техники, электричества, метрополитена, машин, новых заводов. Новый город «вскипает и строится», но стройка только начата, и современный город — только преддверие того идеального «города-сада», о котором мечтал поэт как о городе будущего.
Заключение
.Так В.Брюсов вначале ищет в городских лабиринтах красоту, называет город «обдуманным чудом», любуется «буйством» людских скопищ и «священным сумраком» улиц. Но при всей своей урбанистической натуре Брюсов изображал город трагическим пространством, где свершается темные и непристойные дела людей: убийства, разврат, революции и т. д. Стихи Брюсова перекликались со стихами сверхурбаниста В. Маяковского.
Город Маяковского — город капитализма, и это важно. Город «маячит в дымах фабрик», растет, жиреет. Поэт изображает город как некоего монстра, который душит все живое, индивидуальное, ведь не случайно героем стихов является обезличенная толпа. Но поэт поверил, что революционные перемены, произошедшие в России смогут изменить городскую жизнь или построить новый город – сад
«Адище города» в лирике В. Маяковского (Маяковский В. В.)
Основное содержание поэзии раннего Маяковского – урбанизм. В его стихах преобладают мотивы городской стихии. Своё поэтическое «я» молодой Маяковский утверждал в группе футуристов. Футуристы вынесли своё искусство на улицы. Они выступали против мещан, против вкусов буржуазного обывателя. Всё родственно революционно настроенному Маяковскому.
Откроем томик стихов раннего Маяковского и прочитаем названия стихов: «Из улицы в улицу», «А вы могли бы?», «Адище города», «Ничего не понимают», «Вам!», «Послушайте!».
Мы видим, что преобладают броские названия – обращения, которые помогают определить предмет ранней поэзии Маяковского: внешний мир (город) и образ «я», противопоставленный ему.
Рассмотрим, как раскрывается урбанистическая тема в стихотворении «Адище города».
Метафорическое название носит эмоционально-оценочный характер: город – это ад. Из основной метафоры вырастают производные: «адки», «автомобили – дьяволы», «дыры небоскрёбов». «лаз», воспринимаемые как вход в ад.
Образ города вызывает ужас и отвращение. Город наполнен громкими звуками, режущими слух – какофонией: «вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки», «трамвай с разбега взметнул зрачки», «железо поездов громоздило лаз», «крикнул аэроплан». Звуковой образ города помогает создать и аллитерация на звонкие звуки: зб –вз-взр – зб – зр – зд.
В этих адских звуках не слышен плач, город равнодушен к чужой боли и страданию:
Сбитый старикашка шарил очки
У раненого солнца вытекал глаз,
А за солнцем улиц где-то ковыляла
Никому не нужная, дряблая луна.
Луна как предмет поэтического воспевания здесь не нужна, потому что прекрасное никого не трогает, город веществен и материально груб, интерес здесь вызывает лишь материально-полезное, например, «сельди из Керчи».
В аду томятся грешники, тема греха возникает в связи с образом ночи:
Ночь излюбилась, похабна и пьяна.
Город – это толпа обывателей, живущих низменными интересами, равнодушных к творчеству. Это мужчина, у которого «в усах капуста», это женщина – «устрица» «в раковине вещей».
Поэт противопоставлен толпе, потому что он обладает богатым воображением. Он может «ноктюрн сыграть» «на флейте водосточных труб». Город и толпа вызывают в герое чувство протеста.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Образ «города» в творчестве В.В. Маяковского
Авангард (от франц. – передовой отряд) обозначает радикальные нереалистические течения в искусстве 20 века, открыто противопоставляет себя традиции и ориентирован на эксперимент. В данное понятие включают литературное течение – футуризм, которому присуща революционность – коренной переворот, решительные изменения в чем-либо, процесс возникновения нового, того, чего в старом не было.
Для футуристов мир – это царство техники и скорости, мир, который меняется с невиданной доселе быстротой, то, что еще вчера казалось фантастикой, сегодня становится реальностью. Иным стал и человек. Он для футуристов – вершина природного развития, центр мироздания, которому, с одной стороны, дарованы необыкновенные возможности, но с другой – на него возложены особые устройства мира. Убеждение в этом связано, прежде всего, с тем, что отличает человека от всех других живых существ – разум.
Ранее урбанизм был характерной чертой творчества символистов. Именно они, опираясь на традиции русской и зарубежной литературы, придали современному капиталистическому городу облик «страшного мира». Урбанизм характерен и для русских футуристов. Город в их изображении становится еще ужаснее. В ранних произведениях Маяковского это город-гипербола. Он враждебен человеку, полон злобы, отчаяния, уродства. В нем «гроба/ домов/ публичных» («Утро», 1912); «улица провалилась, как нос сифилитика» («А все-таки», 1914).
Однако, подчеркивая уродующую человека власть капитала, Маяковский видит вместе с тем в городе своеобразную красоту, создаваемую новыми ритмами жизни, громадами домов, пестрыми вывесками, электрическим и газовым светом. Ранней поэзии была присуща антибуржуазность, но вначале она носила общий, расплывчатый характер, это скорее выступления против мещанства, покорности, сытости.
Поэзия юного Маяковского была лишена социального осознания. Он сосредотачивал внимание на мрачных сторонах жизни города, на том, что порабощает и развращает человека, но не призывал к борьбе с буржуазным обществом как таковым и оставлял вне поля своего зрения противоборствующие ему силы. Раннее творчество свидетельствовало о сильном увлечении Маяковского формальным экспериментаторством. Будучи не только поэтом, но и художником-авангардистом, он стремился к воссозданию необычных зрительных образов, к усложненности и деформации их. подобно тому как в живописи кубистов мир предметных явлений распадался на плоскости и объемы, Маяковский рассекал порою отдельные слова и создавал своеобразную игру рассеченных частей.
Условности авангардистской живописи отвечала порою также цветовая игра, используемая при обрисовке городского пейзажа. Вот так рисуется наступление ночи в первом опубликованном стихотворении «Ночь» (1912):
Багровый и белый отброшен и скомкан,
В зеленый бросали горстями дукаты,
А черным ладоням сбежавшихся окон
Раздали горящие желтые карты.
Подобно другим футуристам, Маяковский тяготел к вызывающему антиэстетизму, к ломке устоявшихся представлений о том, что недопустимо в литературе, и прежде всего в поэзии. Толпа у него – «стоглавая вошь»; «река – сладострастье, растекшееся в слюни». Его лирический герой нередко бравирует экстравагантными заявлениями («ничего не понимают», «кофта фата» и др.). К футуристическим бравадам следует отнести утверждение, в целом выпадающее из гуманистического творчества поэта, рассчитанное на ошеломление читателя «я люблю смотреть, как умирают дети» («Несколько слов обо мне самом»)
Наметившееся в поэзии 1910-х гг. общее тяготение к прозаизмам разговорной речи и вещной детали приняло у Маяковского наибольшую отчетливость. Однако, вводя в свои стихи «язык улицы» и демократизируя свой словарь, Маяковский по мере творческого развития все сильнее подчеркивал свою устремленность к приподнятой, ораторской речи, к сложному сплаву высоких и низких образов.
В начале поэтического пути Маяковский придерживался силлаботонической системы, но затем переходит, выступая как новатор, к свободному акцентному стиху. Он широко прибегает к ломке стиховой строки и к неравномерности внутри строфы, сильнее выделяя тем самым особо значимые для себя, ударные слова. Новое слово необходимо прежде всего для отражения новой действительности: «Развилась в России нервная жизнь городов, требует слов быстрых, экономных, отрывистых. Старые слова кажутся нам неубедительными, мы создаем свои».
В начале декабря 1913 г. на сцене петербургского театра «Луна-парк» был поставлен спектакль «Владимир Маяковский», оформленный в духе авангардизма. Прибегнув к нарочито беспорядочному пересечению линий и плоскостей, П. Филонов и И. Школьник создали хаотический образ города в паутине улиц с падающими домами. Условность декорации соответствовала условному характеру самой трагедии. Главное действующее лицо в ней – сам автор (его играл Маяковский), другие персонажи подчеркнуто образны. Это калеки, изуродованные «адищем города» (Человек без уха, Человек без глаза и ноги, Человек без головы), подавленные горем люди (Женщина со слезинкой, Женщина со слезой, Женщина со слезищей) и безликие люди. Сценическое действие в пьесе отсутствует. Персонажи появляются в ней в ней, чтобы только сказать об ужасах и грязи жизни и принести поэту свою слезу. Это будет та ноша, которую он понесет к «темному богу гроз // у истока звериных вер», понесет, душу на копьях домов оставляя за клоком клок.
Раннему творчеству Маяковского присуще подчеркивание одинокости лирического героя, сетование на бездушие окружающего мира.
Я одинок как последний глаз у идущего к слепым человека[6]!
Однако лирический герой не оставался неизменным. В трагедии «Владимир Маяковский» он конденсирует страдания многих людей, хотя и не обретает еще социальной активности.
Период первой мировой войны обозначил новую, весьма значимую веху в творческом развитии поэта. Первые военные стихи Маяковского носили пацифистский характер, но вскоре общее отрезвление захватывает поэта в свою орбиту, заставляя задуматься над причинами, вызвавшими мировую бойню. В 1915–1916 гг. он работает над обличительной поэмой «Война и мир». Беда, в которой участвуют многие страны, потрясают вселенную вплоть до небес. Автор теперь видит не только отрицательные стороны большого города. По-новому им воспринята безъязыкая улица, у непривлекательных с виду представителей которой – шаг саженей. И если раньше поэт противостоял в своих произведения тем, кто был обездолен и обезображен миром капитала, то теперь он чувствует свою общность с ними: «я» переходит в «мы».
В итоге, мы рассмотрели становление образа города в раннем и зрелом творчестве В.В. Маяковского. Его футуристический взгляд можно трактовать через принципы авангарда – утопизм, эсхатологизм, антритрадиционализм. В большей или меньшей степени они отражаются в описании городского пространства, урбанистического, всеобъемлющего и всепожирающего.
Особенности изображения мира большого города в раннем творчестве В.Маяковского
Ищем педагогов в команду «Инфоурок»
Ханты-Мансийский автономный округ – Югра (Тюменская область)
на XVI городскую научно-практическую
конференцию молодых исследователей
Особенности изображения мира большого города в раннем творчестве В. Маяковского
Оглавление
Введение
Объект исследования: тема города в раннем творчестве В.Маяковского.
Предмет исследования: художественное своеобразие урбанистической темы.
Гипотеза: если проанализировать раннее творчество В.Маяковского, то станет ясно, что образ города рисуется поэтом как трагическое и апокалипсическое пространство.
Цель: выяснить, в чём особенности изображения урбанистической темы в дооктябрьском творчестве В.Маяковского.
— подобрать и проанализировать литературу по теме «Особенности изображения мира большого города в раннем творчестве В.Маяковского»;
— провести исследование произведений данной темы;
— дать характеристику образу лирического героя;
— изучить главные мотивы в рамках городской темы дооктябрьского творчества поэта.
Методы исследований: эмпирический, изучение и анализ литературы, сравнительный, исторический, причинно-следственный анализ, обобщение.
Практическая значимость : работа может быть использована на уроках литературы, элективных курсах, а также для проведения дальнейших исследований.
Новизна исследования заключается в том, что в нашей школе данная тема впервые становится предметом исследования.
I. Изображение города в ранней лирике В.Маяковского
. И уже отзывный гул прилива
Слышался, когда ты нам читал,
Дождь косил свои глаза гневливо,
С городом ты в буйный спор вступал.
Адище города окна разбили
на крохотные, сосущие светами адки.
Рыжие дьяволы, вздымались автомобили,
над самым ухом взрывая гудки. 2
По эхам города проносят шумы
на шепоте подошв и на громах колёс… 3
(«Шумы, шумики, шумищи»,1913)
сбитый старикашка шарил очки
и заплакал, когда в вечереющем смерче
трамвай с разбега взметнул зрачки. 4
Люди, незаметные среди громады домов, трамваев, афиш, жалки и ничтожны, они оказались заложниками города.
(«Из улицы в улицу!,1913)
значит это кому-нибудь нужно?
Значит это необходимо,
что бы каждый вечер
загоралась хоть одна звезда?! 6
II . Одиночество лирического героя в большом городе
Лирический герой чувствует себя в большом городе одиноким, беззащитным. Он рвётся к людям: «Не высидел дома. / Анненский. Тютчев. Фет. / Опять, тоскою к людям ведомый / иду / в кинематографы, в трактиры, в кафе.» 7 («Надоело»,1916)
Но вокруг него толпа. Именно о них, людях из толпы, пишет поэт в своём стихотворении: «Через час отсюда в чистый переулок / вытечет по человеку ваш обрюзгший жир…» 8 («Нате»,1913)
Город испортил людей, заразил их алчностью, жаждой обогащения. Вокруг только жующие существа: «старательно работает над телячьей ножкой / загадочнейшее существо.» 9 («Надоело»,1916)
Или «два аршина безлицого розового теста», у которого нет души:
крик тысячедневных мук?
Душа не хочет немая идти,
От увиденного ужаса «сердце в исступлении, рвёт и мечет», 11 лирический герой готов расцеловать трамвай, в котором он увидел больше жизни, чем в любом из окружающих его людей:
В кровь лицо изотру, слезами асфальт омывая.
Истомившимися по ласке губами
тысячью поцелуев покрою
умную морду трамвая. 12
Лирический герой противопоставляет себя толпе – он другой, он поэт, у него душа – бабочка, а толпа:
Вы все на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь. 13
Лирический герой не готов прозябать в серой действительности, он хочет изменить окружающий мир и для этого преображает, расцвечивает его:
Я сразу смазал карту будня,
Плеснувши краску из стакана…
Я показал на блюде студня
косые скулы океана. 14
Поэтому в душе лирического героя зреет протест, он превращается в «грубого гунна», который бросает вызов обществу, он готов плюнуть всем в лицо:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется – и вот
я захохочу и радостно плюну,
я – бесценных слов транжир и мот. 15
Лирический герой уже не может совладать с собой, из его горла вырывается крик отчаяния, крик беспомощности, который переходит в рыдание:
слов исступленных вонзаю кинжал
в неба распухшего мякоть:
Людям страшно – у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Боль и одиночество – вот что чувствует лирический герой в большом городе:
клочьями порванной тучи
на ржавом кресте колокольни!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека! 17
Поэтому у поэта рождаются «не слова – судороги, слипшиеся комом», 18 переходящие в вой, а затем лай собаки: «Ну, это совершенно невыносимо! / Весь как есть искусан злобой. / / взял бы / и всё обвыл. / / И когда, толпа навалилась, / огромная, / злая, / я стал на четвереньки и залаял: / Гав! Гав! Гав!» 19 («Вот так я и сделался собакой»,1915)
Мы чище венецианского лазорья,
морями и солнцами омытого сразу! 21
(«Облако в штанах»,1914-1915)
III . Социальные мотивы в творчестве раннего Маяковского
Рвясь из меридианов,
Сам поэт презирает «чистую публику» и объявляет себя крикогубым Заратустрой, защитником «голодненьких и потненьких». Он не там, где комфорт и богатство. «Я – где боль, везде».
В. Маяковский создаёт собирательный образ ненавистных ему буржуа: с «брюшком обвисшим и гаденьким», с «пухлыми губами», а вокруг «суетятся рабочие», создавая для «жирных» богатство и комфорт.
Ощущение катастрофичности усиливает война 1914г. Поэт ясно «…увидел фальшь и лицемерие, лжепатриотизм буржуазной публики и открыто, гневно обвинил её в этом.» 24
Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и тёплый клозет!
Как не стыдно о представленных Георгию
Вычитывать из столбцов газет?! 25
Потрясающими выглядят картины города во время войны:
… на площадь, мрачно очерченную чернью
багровой крови пролилась струя!
А с запада падает красный снег
сочными клочьями человеческого мяса. 26
А между тем «гниёт земля, / ламп огни ей / взрывают кору горой волдырей; / дрожа городов агонией, / люди мрут / у камня в дыре» 27 («Война и мир»).
Город оказывается на грани катастрофы. «Отмщалась над городом чья-то вина», 28 «даже переулки засучили рукава для драки», 29 «морду в кровь разбила кофейня», 30 в «домах-скорлупах» укрылись «жирные».
И этой мечтой пронизано всё раннее творчество В.Маяковского…
Заключение
Научная новизна данной работы заключается в том, что в нашей школе впервые было проведено исследование урбанистической темы в раннем творчестве В.Маяковского.
Приступая к исследованию, мы ставили перед собою цель выяснить, в чем особенности изображения урбанистической темы в дооктябрьском творчестве В.Маяковского.
В результате проделанной работы были сделаны определённые выводы:
2). Город заразил людей алчностью и жаждой обогащения. Вокруг лирического героя равнодушная толпа, которой он бросает свой вызов. Лирический герой хочет изменить мир, но не в состоянии это сделать, а потому чувствует одиночество и боль.
3). Главная задача всего дооктябрьского творчества В.Маяковского – раскрыть духовное богатство и превосходство лирического героя над отвергаемым буржуазным миром и городом как воплощением социальной несправедливости.
Творчество Владимира Маяковского противоречиво и спорно, но он навсегда останется одним из величайших русских поэтов.
Список литературы
Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.
Чуковский К. Эгофутуристы и кубофутуристы. Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания/Сост. И.Терёхина, А. Зименков.- М.: Наследие, 2000.
Тимофеева Л. Системность поэтики Маяковского//В мире Маяковского. Сб. статей. Кн.2.
Михайлов А. Маяковский.-М.: Молодая гвардия,1988.
1 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С. 453.
2 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С.55.
3 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С.54.
4 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С.54.
7 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С.112.
8 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.- С.56.
9 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.112.
10 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.112.
11 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.112.
12 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.112.
13 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.56.
14 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит., 1955.-С.40.
15 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.56.
16 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.45.
17 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.48.
20 Чуковский К. Эгофутуристы и кубофутуристы. Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания/Сост. И.Терёхина, А. Зименков.- М.: Наследие,2000.-С.300.
21 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.184.
22 Тимофеева Л. Системность поэтики Маяковского//В мире Маяковского. Сб. статей. Кн.2.-С-12.
23 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит. 1955.- С.251.
24 Михайлов А. Маяковский.-М.: Молодая гвардия, 1998.-С.122.
25 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.75.
26 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.64.
27 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.216.
28 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.157.
29 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.158.
30 Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: В 13т.-Т.1.-М.: Худож. лит.-С.64.