Маша как ела варенье
Маша и варенье
Машенька сидела на маленькой дворовой скамеечке в полной рассеянности от удовольствия. Она невероятно любила это время года. А на дворе стояла восхитительная золотая осень. Деревья раскрасили свои листочки в самые яркие и чудесные краски: желтые, красные, багряные… Между деревьями пролетал веселый озорной ветерок, отрывая и раскручивая их, Листочки медленно падали вниз, кружась в прощальном ритме печального осеннего вальса. Машенька вскидывала руки, ловила листья, складывая их на скамеечке. Один лист, особо шустрый, проскользнул между маленьких ладошек и нахально сел девочке прямо на макушку. Маша взяла его за черешок, сказав чуть недовольно:
— Вот тебя-то я и засушу на память.
В перерывах, такого важного занятия, она рассматривала двор: «Эх, Люськи сегодня не будет. Мама повела ее покупать обувь, а завтра она будет ею хвастаться. Я попрошу свою маму купить ботиночки, такие красивые, чтобы Люська обзавидовалась».
Гришка сел на велосипед и подъехал к игравшим с прыгалками девочкам. Сначала те, как обычно, делали вид, что не замечают его. Но неожиданно развернулись, запрыгав в сторону злополучной скамейки. Селедка приблизившись, долго скакала, прожигая своими голубыми огромными, как блюдца, глазами маленькую девочку. Вовка прямо спросил:
— Селедка, ты с голодухи очистила бабушкину банку с вареньем?
В ее бездонных блюдцах выразилось невероятное девичье презрение ко всем мальчишкам, живущим на Земле. Вовка и Гришка даже отскочили на некоторое расстояние. Селедка с гордостью заявила:
— Я модель!
— И что из этого? – ехидно переспросил Гришка.
— Я модель! – еще более гордо повторила та.
Машенька не удержалась полюбопытствовать:
— Ты живешь без варенья, конфет и шоколада?
— Представь себе, мелюзга. На следующей неделе мама ведет меня на кастинг. Я буду знаменитой фотомоделью, выходить на показы моды, сниматься для светских журналов…
— Новую коллекцию модных платьев представляет модель Селедка! – засмеялся Гришка.
Та презрительно не среагировала на обидную Гришкину выходку, ведь мальчишки глупые и ничего не понимают в красоте.
Машенька внимательно осмотрела девочку с ног до головы, произнеся с удивлением:
— А на этом костинге ты будешь хвастаться своими костями.
Тут девочка не выдержала и пригрозила Машеньке своим худым кулачком.
— Ах ты, хитрющая мелочь, я тебе потом объясню, как должны себя вести воспитанные девочки.
Маша осторожно спряталась за спину бабы Тани. Селедка снова категорично заявила:
— Моделям запрещено сладкое.
Стоявшая рядом Валька добавила:
— А я буду гимнасткой, хожу в спортивную школу и питаюсь по режиму. Мне тоже нельзя сладкого, а знаете как хочется. Но великой гимнасткой хочется стать еще больше.
Баба Таня развела руками:
— Но кто же слизнул варенье из банки.
Машенька снова осмотрела двор, показав пальчиком на спавшую на пожарном ящике кошку Тильку.
Кошка сверкнула открывшимся зеленым глазом, приподнялась на всех четырех лапах, выгнулась горбом, лениво потянулась. Всем своим видом она показала Машеньке: «Я все, все видела и только попробуй свалить на меня, так маме нажалуюсь». Она спрыгнула с ящика и, важно облизываясь, зашагала домой, где ее у холодильника ждал ужин из аппетитной рыбки и парного молочка.
Баба Таня вздохнула, грустно сказав:
— Пропало варенье, его точно унес Барабашка. А тебе Машенька огромное спасибо за помощь. Вот тебе в подарок от меня зеркальце. Оно волшебное.
Машенька взяла из рук бабушки зеркальце и с удовольствием посмотрелась в него. Вот видит она свои озорные глазки, чудесный маленький носик, розовые щечки и маленькие красные, живописно выписанные губки. А на них что-то краснеет. И на щеках и на носике. Да это же варенье. Машеньку охватил ужас. Все ее лицо было предательски измазано малиновым лакомством. «Прощайте мои ушки», – прошептала Машенька. Тотчас лицо ее так покраснело, что на нем уже ничего не было видно. А все стоявшие рядом почему-то смеялись. Очки на носу дедушки Андрея так и подпрыгивали. Гришка упал с велосипеда на землю, весело перекатываясь с боку на бок, а Вовка на всякий случай сел рядом с ним и держался за живот. Валька подпрыгивала на месте, а Селедка запрыгала на скакалке с бешеной скоростью, да при этом повторяла:
Баба Таня повела девочку по лестнице подъезда. Машенька шепнула старушке:
— Баба Таня, а ты мне уши не надерешь. Они у меня такие нежные, оторвутся, и как я во дворе без них гулять буду.
Бабушка ласково погладила девочку по голове:
— Я же Машенька для шутки это сказала. Ушей мне и своих достаточно.
— Бабушка, я больше не буду ничего брать без спроса.
— Вот и умница, а маме твоей я ничего не скажу.
— Ты, бабушка, ничего ей не говори, она уже все знает.
Баба Таня посмотрела с удивлением на Машу, а та продолжила:
— Ей Тилька уже наябедничала, она у нас такая.
— Матильда ничего не скажет твоей маме, она любит свою хозяйку.
— И спит ночью на мне.
— А ты о ней так плохо подумала.
А Машеньке снился сладкий сон. Она стояла в белой одежде, высоком поварском колпаке, а в руках держала большой половник. Рядом, в огромной кастрюле кипело и пенилось, мечтая сбежать самое вкусное на земле варенье. Его чудесный запах доходил даже до звезд. Со всех сторон сбегались мамы с детьми, бабушки с внуками, мальчики и девочки, даже старушки со старичками. Люди шумели, требовали наливать только по одному черпаку.
Затем она села, уставшая, у пустой кастрюли, облизала половник, испачкав и нос и щеки и даже лоб. Это ее варенье, и она может вымазаться в нем, хоть по самые уши.
Так к Машеньке прилипло первое в ее жизни прозвище – Барабашка.