Леонардо ди каприо во сне
«Начало»: Полеты во сне и наяву
Спутник телезрителя >>
Кристофер Нолан путешествует по подсознанию Леонардо ди Каприо
Феерично провалив операцию похищения сокровенной идеи из головы крупного азиатского бизнесмена (Кен Ватанабе 
) профессиональный похититель мыслей Дом Кобб (Леонардо ди Каприо 
) со своим сподручным Артуром (Джозеф Гордон-Левитт 
) решают залечь на дно. До дна добраться не удается – все тот же проворный бизнесмен предлагает Коббу миссию практически невыполнимую – внедрить в голову своего молодого, но опасного конкурента (Килиан Мерфи 
) вредоносную идею и тем самым развалить его компанию. Желающий вернуться в уютные рамки закона Кобб тут же приглашает в команду имитатора из Момбасы (Том Харди 
), студентку архитектурного (Эллен Пейдж 
) и меркантильного химика (Рао), чтобы последовательно погрузиться на три уровня подсознания жертвы. Все, понятное дело, пойдет наперекосяк – сперва выяснится, что мозги молодого магната охраняет армия мужиков с большими пушками, а затем в процесс начнет активно вмешиваться подсознание самого Кобба, представленное, в основном, его покойной женой (Марион Котийяр 
). Тут уже тремя остановками, ясно, не отделаться, и вот Кобб уходит все глубже в бездонное пространство нереального. Индикаторами настоящего мира могут служить только миниатюрная юла и Майкл Кейн 
.
Любовь массовой аудитории к англичанину Кристоферу Нолану 
легко объяснить известной мыслью Барта об удовольствии малоискушенного при соприкосновении с (иллюзорно)значительным и (псевдо)таинственным. Убежденный рационалист Нолан эту формулу успеха знает, пользуется ей с нескрываемым удовольствием и даже, сознательно или нет, саморазоблачается в последнем кадре «Начала». Другое дело, что в маниакальном стремлении нагнать значительности и монументальности он на бегу наступает на все-все-все старые грабли. Традиционное нолановское раздвоение личности на хитрого детективщика и серьезного автора традиционно оборачивается неполноценностью обоих. Сюжет со всеми перипетиями и откровениями становится очевиден еще до того, как представят всех действующих лиц (см. «Престиж»), а фразам про берег нашего подсознания не удается замаскировать банальную смысловую составляющую, которую вполне можно пересказать на словах – получится неплохая эзотерическая брошюра.
Однако вновь имея на руках все козыри – идея, которая человека поталантливее возвела бы в ранг великих, лучшие актеры и т.д., Нолан все же умудряется на этот раз сыграть в ничью – делает отличное сиюминутное кино на любителя. А любителю хочется сесть в кресло, и чтобы его щекотали. Что-что, а это Нолан делать умеет, пускай при этом львиная доля ответственности лежит на музыке и пиротехнике. Смотреть трехчасовую почти картину ни разу не скучно, при том, что «Начало» выгодно отличается от большинства голливудских блокбастеров последних лет, поддающих истории бодрости эпилептической нарезкой. Все актеры – четко на своих местах, а их образы грамотно прописаны, исключая разве что героиню Эллен Пейдж, редуцированную до функции экскурсанта – у нее в репликах одни вопросительные предложения – и, как ни странно, ди Каприо, паразитирующего на своей фактуре мужчины на грани нервного срыва. Интереснее всего, что показательно, получились Гордон-Левитт и Мерфи, у которых за внешностью рядовых бухгалтеров вроде бы проглядывается что-то живое. Что-то живое часто мелькает и в этом чисто механическом мире Нолана – в первую очередь, снят он изобретательно, в отличие от того же «Темного рыцаря», где изо всех сил старающиеся актеры расшибались об грубую сериальную эстетику. А в «Начале» фургон в течение часа красиво падает в реку. А ди Каприо построил себе здание из воспоминаний и путешествует по нему на лифте. А Гордон-Левитт дерется в невесомости. А Париж усилием мысли складывается карточным домиком.
Можно недоумевать, почему человек, для доступности любящий все раскладывать по полочкам, так отчаянно стремится в область иррационального. Можно сказать, что сны – не лучшая территория для художника с ментальностью экскаватора. Нолан сам это прекрасно понимает и не тягается ни с «Солярисом», ни с «Матрицей» – в открытую заимствуя у них сюжетные линии, он все же уклоняется от прямого диалога. Его фильм, скорее, безупречная иллюстрация старой мысли о сходстве фильма со сновидением – и там, и там мысль сдвигает с места города. Сколько голливудских блокбастеров на этом построено? «Начало» и есть образцовый голливудский блокбастер. И ответ на лишний, по большому счету, финальный вопрос может быть только один. Спасибо, мы отлично выспались. Хватит смотреть на юлу, ребята. Кино заканчивается – начинается реальность.
«Начало»: Полеты во сне и наяву
Рецензии на фильмы >>
Кристофер Нолан путешествует по подсознанию Леонардо ди Каприо
Феерично провалив операцию похищения сокровенной идеи из головы крупного азиатского бизнесмена (Кен Ватанабе ) профессиональный похититель мыслей Дом Кобб (Леонардо ди Каприо ) со своим сподручным Артуром (Джозеф Гордон-Левитт ) решают залечь на дно. До дна добраться не удается – все тот же проворный бизнесмен предлагает Коббу миссию практически невыполнимую – внедрить в голову своего молодого, но опасного конкурента (Килиан Мерфи ) вредоносную идею и тем самым развалить его компанию. Желающий вернуться в уютные рамки закона Кобб тут же приглашает в команду имитатора из Момбасы (Том Харди ), студентку архитектурного (Эллен Пейдж ) и меркантильного химика (Рао), чтобы последовательно погрузиться на три уровня подсознания жертвы. Все, понятное дело, пойдет наперекосяк – сперва выяснится, что мозги молодого магната охраняет армия мужиков с большими пушками, а затем в процесс начнет активно вмешиваться подсознание самого Кобба, представленное, в основном, его покойной женой (Марион Котийяр ). Тут уже тремя остановками, ясно, не отделаться, и вот Кобб уходит все глубже в бездонное пространство нереального. Индикаторами настоящего мира могут служить только миниатюрная юла и Майкл Кейн .
Любовь массовой аудитории к англичанину Кристоферу Нолану легко объяснить известной мыслью Барта об удовольствии малоискушенного при соприкосновении с (иллюзорно)значительным и (псевдо)таинственным. Убежденный рационалист Нолан эту формулу успеха знает, пользуется ей с нескрываемым удовольствием и даже, сознательно или нет, саморазоблачается в последнем кадре «Начала». Другое дело, что в маниакальном стремлении нагнать значительности и монументальности он на бегу наступает на все-все-все старые грабли. Традиционное нолановское раздвоение личности на хитрого детективщика и серьезного автора традиционно оборачивается неполноценностью обоих. Сюжет со всеми перипетиями и откровениями становится очевиден еще до того, как представят всех действующих лиц (см. «Престиж»), а фразам про берег нашего подсознания не удается замаскировать банальную смысловую составляющую, которую вполне можно пересказать на словах – получится неплохая эзотерическая брошюра.
Однако вновь имея на руках все козыри – идея, которая человека поталантливее возвела бы в ранг великих, лучшие актеры и т.д., Нолан все же умудряется на этот раз сыграть в ничью – делает отличное сиюминутное кино на любителя. А любителю хочется сесть в кресло, и чтобы его щекотали. Что-что, а это Нолан делать умеет, пускай при этом львиная доля ответственности лежит на музыке и пиротехнике. Смотреть трехчасовую почти картину ни разу не скучно, при том, что «Начало» выгодно отличается от большинства голливудских блокбастеров последних лет, поддающих истории бодрости эпилептической нарезкой. Все актеры – четко на своих местах, а их образы грамотно прописаны, исключая разве что героиню Эллен Пейдж, редуцированную до функции экскурсанта – у нее в репликах одни вопросительные предложения – и, как ни странно, ди Каприо, паразитирующего на своей фактуре мужчины на грани нервного срыва. Интереснее всего, что показательно, получились Гордон-Левитт и Мерфи, у которых за внешностью рядовых бухгалтеров вроде бы проглядывается что-то живое. Что-то живое часто мелькает и в этом чисто механическом мире Нолана – в первую очередь, снят он изобретательно, в отличие от того же «Темного рыцаря», где изо всех сил старающиеся актеры расшибались об грубую сериальную эстетику. А в «Начале» фургон в течение часа красиво падает в реку. А ди Каприо построил себе здание из воспоминаний и путешествует по нему на лифте. А Гордон-Левитт дерется в невесомости. А Париж усилием мысли складывается карточным домиком.
Можно недоумевать, почему человек, для доступности любящий все раскладывать по полочкам, так отчаянно стремится в область иррационального. Можно сказать, что сны – не лучшая территория для художника с ментальностью экскаватора. Нолан сам это прекрасно понимает и не тягается ни с «Солярисом», ни с «Матрицей» – в открытую заимствуя у них сюжетные линии, он все же уклоняется от прямого диалога. Его фильм, скорее, безупречная иллюстрация старой мысли о сходстве фильма со сновидением – и там, и там мысль сдвигает с места города. Сколько голливудских блокбастеров на этом построено? «Начало» и есть образцовый голливудский блокбастер. И ответ на лишний, по большому счету, финальный вопрос может быть только один. Спасибо, мы отлично выспались. Хватит смотреть на юлу, ребята. Кино заканчивается – начинается реальность.
В чем феномен фильма Кристофера Нолана «Начало» (и почему мы не сможем полюбить «Довод» так же)
Кристофер Нолан — выпускник филфака, который постиг кинопроизводство и режиссуру без учителей, прославился как самоучка, а в итоге получил степень почетного доктора в родном UCL. Когда в 2015 году он выступал с напутственной речью перед бывшими студентами Принстонского университета, англичанин сказал фразу, которая может служить ключом к пониманию его фильмов. «Обычно на таких встречах выпускникам советуют: преследуйте свою мечту, не переставайте грезить. Я не стану вам так говорить, потому что не верю в это. Следуйте за своей реальностью. Мы привыкли считать ее бедной родственницей наших фантазий. Но для меня сны и грезы — это подмножества настоящего мира, который гораздо богаче». А дальше Нолан добавил — хотя его не просили, — что в фильме «Начало» есть лишь один финал — тот, каким его видит каждый конкретный зритель. Если нам хочется думать, что Кобб (герой Леонардо ДиКаприо) и в самом деле воссоединился со своими детьми, то так оно и было. Но если его встреча с ними — это тот же вечный сон, из которого Кобб пытался выдернуть свою жену, то пусть будет так.
В новом «Доводе» предостаточно головоломок, научных парадоксов, отсылок и фокусов, которые не раскусить с первой попытки, но отчего-то кажется, что этот фильм не сможет будоражить наше воображение и продолжать ранить спустя десять лет — как «Начало». «Довод» все больше обращается к разуму, а людям в его истории отводится роль водителей, операторов и солдат («Мы все — солдаты Нолана», — говорит сыгравший русского злодея Юрий Колокольников в интервью «Кинопоиску»), без которых не будет работать нолановская машинерия. Сила «Начала» же — в обращении к самому человеческому, к подсознанию, страхам и надеждам героев. Поэтому самой убедительной из фанатских теорий, сплетенных вокруг фильма, спустя десять лет кажется такая: в сюжете не два, а три «внедрения мысли» (inception).
Так вот, если держать в уме эти правила (а Кристофер Нолан никогда не нарушает законы своих вселенных), то вырисовывается третий, самый важный inception фильма — внедрение Коббу мысли, что он должен отказаться от чувства вины перед мертвой женой ради чувства долга перед живыми детьми. Предпочесть горести и одиночеству жизнь с неполной, но семьей. «Хочешь ли ты стать стариком, переполненным сожалениями и ждущим одинокой смерти?» — несколько раз произносят герои фильма. А звонком для пробуждения героев всегда становится песня Эдит Пиаф Non, je ne regrette rien («Нет, я ни о чем не жалею») — и кстати, если вы поставите ее на будильник, то никогда и ничего не проспите. А в решающий момент, когда Кобба вновь затягивает в вечный сон вина перед Молл, сопротивляться соблазну ему мешает чувство ответственности перед другим человеком. Лица своих детей он уже не помнит, поэтому им его из лимба (самого глубокого и долгого из снов) не вытащить. Но это может сделать Сайто (Кен Ватанабе) — человек, который тоже оказался в лимбе и которого нужно любой ценой спасти.
Вдобавок Сайто — заказчик последней миссии Кобба и влиятельный бизнесмен, который гарантирует герою воссоединение с детьми. Здесь и вовсе соединяются две, кажется, самые важные и личные для Кристофера Нолана темы: профессионализм и семья. Все нолановские герои — перфекционисты и люди долга и чести, которые умрут, но выполнят свою работу безупречно. А сам режиссер ни разу не срывал сроки и не превышал сметы. И в этом ему всегда помогает семья. Брат Джонатан — соавтор половины фильмов, а супруга Эмма Томас — продюсер на каждом проекте. Джонатан над своими проектами тоже, кстати, работает с женой — Лизой Джой. В самой пронзительный момент «Начала» герои ДиКаприо и Котийяр кладут головы на рельсы и ждут прибытия поезда, который разбудит их смертельной болью. Поезд — символ кинематографа, которым одержимы и Кристофер и Эмма, и Джонатан и Лиза.
В этом и заключается магия «Начала». У каждого из зрителей есть свои лабиринты и чудища. Свои несбыточные мечты и тянущие ко дну страхи. Свои незавершенные или неначатые отношения. Свои ожидания от реальности и сомнения в ее прочности — поэтому лимб Кобба выстроен из небоскребов, уходящих в песок и океан. «Начало» — это история, противоположная тревожной «Матрице». История про то, о чем Кристофер Нолан говорил выпускникам Принстона, — про примирение с реальным миром, осознание того, что прошлое не вернуть (этим займутся уже герои «Довода»), а некоторые ошибки — не исправить (это миссия для экипажа фильма «Интерстеллар»). Фильм, который интересуют не экзистенциальные вопросы, а самые простые — например, как отпустить одну любовь, чтобы спасти другую.
А вторая причина власти «Начала» над нами — кристальная четкость придуманного Ноланом мира. На разработку вселенной он потратил больше десяти лет — и поэтому в фильме нет ни одной бессмысленной реплики и ни одного лишнего кадра. Ингмар Бергман говорил, что мастерство режиссера определяется его умением снимать сны. Неизвестно, владеет ли Нолан технологией осознанных управляемых сновидений (по крайней мере, путешествовать во времени он, судя по мелким отсылкам к Бэтмену в его фильмах, снятых до «Бэтмена», умеет), но в его грезах нет ни капли хаоса и сюра. Сценарий и диалоги объясняют вообще все: внезапный дождь; крушение поезда на узкой улице; свернутый в трубочку Париж; коттедж посреди небоскребов. Повторение имени Ариадны наводит зрителя уже на собственные открытия. Например, такое: Кобб — это же Одиссей, который несколько десятилетий (столько времени спящий человек проводит в лимбе) возвращался к семье! С каждым новым просмотром подсказки звучат все очевиднее, но фильм от этого оказывается лишь глубже. Как сон внутри сна.
В «Преследовании», самом первом, дешевом и самозваном фильме Нолана, есть герой по имени Кобб, который любит вламываться в чужие дома и повторять фразу: «У каждого есть своя особая коробка». И в этом тайнике обычно хранятся безделушки, имеющие для хозяина сентиментальную ценность. В «Начале», самом проработанном, уверенном и успешном из фильмов Нолана (и по сборам, и по «оскарам», и по оценкам на сайтах), герой по имени Кобб находит несколько таких коробок. И люди и правда хранят в них свои надежды и страхи. И кого-то из хозяев коробок взломщик Кобб делает счастливыми (как героя Мерфи), а кого-то губит (как героиню Котийяр).
Но самое главное — зрители тоже могут хранить в этом фильме свои собственные коробки и время от времени возвращаться, чтобы их проведать. Режиссер, должно быть, делает так же.
Почему прокатчики решили вновь выпустить блокбастер Кристофера Нолана
«Начало» — это самое умное путешествие со времен «Матрицы» Вачовски, — такими эмоциями делились критики CNN еще 10 лет назад. В боевике соединились и идея проникновения в подсознание, и перестрелки на горнолыжном склоне, и эксперименты с гравитацией в отеле. И даже спустя десятилетие зритель вспомнит: если заиграла песня Эдит Пиаф, Доминик Кобб, которого сыграл Леонардо Ди Каприо, и его команда, вот-вот вернутся из очередного сна в реальность.
Фильм «Начало», где помимо Ди Каприо сыграли и другие звезды — Марион Котийяр, Том Харди, Джозеф Гордон-Левитт — примечателен тем, что оказался редким удачным примером массового блокбастера со сложным сюжетом, который увлекает зрителя зашифрованными смыслами, отметил критик сайта SRSLY Денис Виленкин. По его мнению, многим будет вновь интересно покопаться в ребусах Кристофера Нолана: «Феномен “Начала” в том, что люди снова, как в 80-е и 90-е годы начали ходить в кино на блокбастеры Нолана, ощущая себя умнее, чем предполагают его фильмы.
Неоднозначный кинорежиссер, у которого однозначно есть талант — умение загадывать ребусы, и не всегда он хочет, чтобы другие их смогли решить.
У Нолана, наверное, самый известный символ — это волчок, если он не падает, вероятно, герой находится во сне. Это классический прием, символ, олицетворяющий собой идею фильма, он пользовался подобным в фильме “Престиж” с Хью Джекманом и Кристианом Бейлом, правда, у Бейла постоянно в руке фигурировал мячик. Кино про сон позволяет логические и драматургические нестыковки списать на то, что эта сцена была во сне, а это было не во сне. Будет любопытно посмотреть, что за 10 лет изменилось в вопросах подхода к режиссуре».
Как прокатчики фильма решили увеличить свою долю в выручке
«Начало» выходит в прокат повторно именно сейчас далеко не только из-за круглой даты. Гендиректор кинокомпании «Каро Премьер» Алексей Рязанцев, поясняет, что решение показать этот фильм в августе связано с желанием напомнить зрителям о Нолане в преддверии одной из главных премьер года. Ведь скоро в прокате появится новый фильм режиссера — «Довод», который по последним данным должен выйти на экраны 3 сентября: «Это делается с целью напомнить зрителям перед следующим супер-блокбастером режиссера, — градус ожидания еще повысится. Мы не рассчитываем на огромные сборы из-за того, что август — это самый “спящий” месяц в году. Что касается “Начала”, то название фильма характеризует происходящее сейчас — это начало проката, фильм будет идти ровно до старта “Довода”, порядка 500 кинотеатров. Но если бы мы открывались в нормальной ситуации, в отсутствии пандемии, мы бы открылись намного шире, — это порядка 2,5 тыс. кинотеатров, почти 3 тыс.».
А благодаря связи с «Доводом» фильм «Начало» имеет все шансы собрать кассу в несколько десятков миллионов рублей, прогнозирует гендиректор журнала «Бюллетень кинопрокатчика» Мария Вогт. Сыграет в плюс здесь и ностальгия, отсутствие сильных конкурентов в прокате и любимый многими звездный актерский состав: «На протяжении последнего года мы не раз видели, как картины, которые выходили повторно, или которые когда-то выходили на очень ограниченном числе экранов, показывали цифры в районе 20 млн.
В июле, когда кинотеатры работали очень ограниченно, в один из уикендов, лидером стала “Матрица”.
Несмотря на то, что все эти фильмы есть во всех возможных легальных ресурсах, есть киноманский сегмент аудитории. Также попадалось мнение, что в “Доводе” мы увидим некое продолжение вселенной, созданной в “Начале”».
Как продюсеры потребовали от киносетей рассчитаться за прошлые показы
Повторный показ кинопрокатчики регулярно практиковали и до пандемии. Например, как раз перед закрытием кинотеатров на карантин на широкий экран вернулась классика 60-х годов — «Сладкая жизнь» Федерико Феллини успела собрать почти 4 млн руб.
Еще больше интереса вызвал «Форест Гамп» Роберта Земекиса. Картина с Томом Хэнксом в главной роли, которую в 90-е, можно было найти только на кассете или в телеэфире, впервые вышла в российский прокат в феврале этого года и собрала 5,5 млн руб.
“Начало” — не единственный фильм, который на этой неделе вернулся в кинотеатры. В эту субботу, в день 30-летней годовщины со дня смерти Виктора Цоя, в прокат повторно вышла отреставрированная версия картины «Игла» 1989 года.
Леонардо Ди Каприо в кинолабиринте «Начало»
В новом фильме Кристофера Нолана «Начало» Леонардо Ди Каприо играет человека редкой профессии, лучшего в мире «извлекателя» — специалиста по проникновению в сны граждан с целью извлечения из их сознания секретной информации. Однажды он получает необычный заказ: не извлечь, а внедрить в сознание человека нужную его конкурентам мысль, однако в интересной работе герою постоянно мешает жена, пусть даже мертвая и существующая только в его снах. Больше двух часов сладко проспала с Леонардо Ди Каприо и его командой ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Основной упрек, который предъявляют «Началу» его противники, находящиеся скорее в меньшинстве, заключается в том, что Кристофер Нолан изображает сны красочно и зрелищно, но грубо и не тонко, так что хочется возразить: «Ну нет, уж мои-то сны не так просты!» Однако если с самого начала отдавать себе отчет, что Нолан показывает вам не устройство ваших личных снов, мутных, путаных, не передаваемых другим, да и самому толком не запоминающихся, а дистиллированные, кристально прозрачные, тройной очистки сны человека, который смотрит слишком много фильмов, пусть даже иногда и неплохих, то от картины можно получить известное визуальное удовольствие.
Более того, из «Начала» (хотя Inception точнее было бы переводить как «Внедрение») можно почерпнуть несколько эффектных и гладко сформулированных наблюдений о природе сна и общих принципах функционирования человеческого мозга. Например, что самый живучий паразит — не вирус, не бактерия и не глист, а идея, и от осознанной идеи, поселившейся в голове, избавиться невозможно.
По сравнению с «извлечением» разработать технологию «внедрения» оказывается несколько сложнее: наследнику энергетической империи (Киллиан Мерфи) надо внушить какую-то мысль, которая заставила бы его расшатать папино предприятие изнутри. Точнее даже не мысль, а эмоцию, причем положительную, поскольку в разработанной героем науке сна положительные эмоции затмевают отрицательные. Герой набирает команду специалистов (напоминающую съемочную группу в миниатюре, ведь во многом создание искусственного сна сходно с созданием кинофильма, во всяком случае нолановского фильма точно) и придумывает вместе с ними грандиозный план: за десять часов перелета между Сиднеем и Лос-Анджелесом провести наследника через трехступенчатый сон, в конце которого он испытает просветление у постели умирающего отца, а проснувшись, будет думать, что сам пришел к нравственному перерождению и не хочет ничего наследовать.
Выстроенный Кристофером Ноланом слоеный торт из трех уровней сна придуман довольно толково, и связь между уровнями тщательно продумана: если на первом уровне герои едут в машине, которая падает с моста, то в это время на втором уровне, который расположен в гостинице, пропадает гравитация, и все парят в невесомости, да и на третьем, который для разнообразия и зрелищности помещен в заснеженных горах, вся эта турбулентность тоже как-то аукается. Эта железобетонная логика, некоторый недостаток сюрреализма и, если угодно, легкого бреда мешает воспринимать как сон само «Начало», которое хоть в целом ни на что не похоже и потому смотрится с интересом, но многое местами напоминает: желающие могут вспомнить в зависимости от своих вкусовых пристрастий хоть «Матрицу», хоть «Кошмар на улице Вязов» (один из американских рецензентов например, остроумно заметил, что жена героя служит ему вместо Фредди Крюгера). А в зависимости от философских взглядов у каждого останется в нолановской головоломке какой-то неразрешенный вопрос: например, почему такая простая и как бы даже очевидная (если так можно выразиться в свете утверждаемой «Началом» полной неспособности человеческого зрения различить явь и сон) идея, что окружающий мир нереален, с которой многие живут припеваючи, производит такое удручающее впечатление на жену героя, что толкает ее к самоубийству.