На еву или во сне
Во сне или наяву
«Наконец-то долгожданный отпуск! Ура-а-а! Море, солнце, приключения!»
Радостная мысль светлой птицей пронеслась в ещё не проснувшейся голове. Полина томно потянулась, разминая после сна довольно подтянутое и упругое тело. Муж, как-то совсем по-детски похрапывая, зарывшись головой в подушку, спал рядом.
«Опять храпит», – недовольно поморщилась она и, вытянув насколько могла, далеко не длинную, но всё ещё стройную ножку, нежно, как ей казалось, слегка пнула мужа в бок.
Закутавшись после душа в большое лохматое, почему-то колючее полотенце, вышла на балкон, напоминающий небольшую нишу, грубо высеченную прямо в белой скале. Вопреки обычным правилам, на этот раз балкон их номера-студии находился не на стороне, позволяющей созерцать плещущееся где-то вдали море, а на «изнанку» улицы. Маленькие и большие, прямые, узкие и широкие, всевозможной конструкции крыши хаотично возвышались вокруг балкона. Всех размеров солнечные батареи, напоминавшие пивные бочонки, весело перемигивались, тут и там поблёскивая на солнце.
«Да, вид ещё тот», – вздохнула Полина, рассматривая крыши.
«Зато после обеда здесь тень! И главное, тишина, которой нет на противоположной стороне, выходящей на оживлённую улицу», – размышляла она.
Там движение и шум не утихали до самой ночи. Хотя «ночь» – понятие здесь условное. В таких странах сумерек не бывает, а в восемь часов вечера уже и ночь. Она наступает настолько неожиданно, что с непривычки как-то теряешься и чувствуешь лёгкий дискомфорт, как будто тебя застали врасплох и ты не успел спрятаться.
Остров Кос, как и многочисленные острова, разбросанные по Греческому архипелагу, упоминается в древнегреческих мифах. Они рассказывают и о необыкновенных приключениях великана-силача Геракла, подвиги которого изображены на фресках, на античных вазах.
Площадь острова невелика – всего 290 квадратных метров. Омываемый со всех сторон Эгейским морем, остров поражает своей миниатюрностью: маленькие дома, уютные гостиницы, цветущие садики, узкие каменистые улочки. Земли вокруг так мало, что местные жители стараются использовать каждый полезный метр пространства.
Отдых начинался легко и беззаботно. Полина и Алекс были опытными путешественниками. Заранее просмотрев в Интернете все достопримечательности и развлечения, они любили всё спланировать наперёд. Первый день всегда был посвящён общему знакомству с курортом. Сюда входила обязательная поездка на весёлом красном трамвайчике вокруг острова. Что может быть приятнее, чем, удобно расположившись в кресле, рассматривать проплывающие мимо пальмы, набережную, ряд пёстрых магазинчиков и лавочек, баров и ресторанов. На мгновение, кажется, что вы попали в детство, в ожившую сказку, и весело катаетесь на игрушечном паровозике.
На второй день отдыха, арендовав велосипеды, пара отправилась колесить по острову. Курортный сезон здесь подходил к концу. Приближалась осень, а за ней – зима. Но пока стояли знойные деньки, и градусник показывал целых +27 градусов жары. Полина обратила внимание, что большую часть отдыхающих составляли пенсионеры-иностранцы. Загорелые до невозможности, поджарые и седовласые, они активно ездили на велосипедах, энергично крутя педали.
«М-да…Кто сказал, что пенсия – это конец жизни? Вон как резвятся, совсем, как молодые», – размышляла Полина, наблюдая за очередной шустрой парочкой пенсионеров.
Они с мужем тоже немного покружились по острову, сделали несколько снимков на память. У Алекса в очередной раз разболелась нога, и пришлось вернуться в отель. Этим вечером решили не идти обедать в таверну, как обычно, а приготовить еду в номере, где были плита и всё необходимое. Алексу нравилось готовить, он любил продемонстрировать свои кулинарные таланты на радость Полине, не любившей заниматься подобными вещами. Может, потому они ей не давались.
Иногда по этому поводу она терзалась сомнениями и её мучали комплексы.
«Кто сказал, что женщина обязательно должна хорошо готовить? Лучшие повара в мире кто? Мужчины! Да и, вообще, какой умник придумал, что если женщина, так уже и кухарка?» – мысленно оправдывала она себя.
Как и все творческие натуры, Полина была излишне нервозна, эмоциональна, чувствительна. Приготовлению котлет и жарке бифштексов она предпочитала чтение захватывающих детективов Эда Макбейна. С утра до ночи она могла сидеть у компьютера, бродя по Всемирной паутине, общаясь и знакомясь с родственными душами (художниками, литераторами), могла активно присоединиться к обсуждению на модных теперь семинарах каких-то актуальных тем вроде «”Денежный поток” Роберта Кийосаки». В минуты вдохновения Полина писала рассказы, описывая свои видения и фантазии на бумаге, а иногда занималась живописью, изображая невиданные цветы или рисуя копии на заказ.
Последняя большая работа, полученная из Лондона, её совсем утомила. Знаменитая английская художница Ангела Финдлей изображала интерьеры комнат и умела создать такую палитру красок и оттенков, что Полина через час теряла остроту восприятия и не в состоянии была рассмотреть мелкие детали и нюансы, из которых складывалась картина.
В мире столько всего интересного, и тратить драгоценное время на стояние у плиты и приготовление еды, которая исчезала в желудке в мгновение ока, казалось ей кощунством. А потом ещё надо было бороться с лишним весом, долго и безрезультатно.
С Алексом Полине, безусловно, повезло во всех отношениях. Он всегда поддерживал жену в творческих начинаниях, позволяя заниматься всем тем, что ей нравилось. Конечно, как и во всякой семье, бывали какие-то бытовые проблемы, стычки, недовольство. В такие моменты Алекс превращался в стареющего брюзгу, время от времени бросающего язвительные слова или замечания.
С годами Полина научилась не брать в голову его плохое настроение, объясняя себе, что у мужчин период климакса проходит намного болезненней, чем у женщин.
Она стойко отвоевала себе личное пространство, где устроила студию, и не допускала туда мужа.
– У каждого человека должна быть своя ниша, правда, Котик? – улыбаясь и ластясь, убеждала она Алекса.
Тот чувствовал себя одиноким и покинутым, оставшись один в гостиной. Зато теперь каждый вечер мог беспрепятственно наслаждаться любимыми спортивными передачами, на которые у Полины была просто аллергия.
Сейчас, отдыхая на одном из островов Греции, им приходилось делить небольшой номер-студию на двоих, что страшно раздражало чуткую натуру художницы. Но если, как всегда, не брать в голову эти досадные мелочи быта, то неунывающее тёплое море и щедрое солнышко делали своё дело. Отдыхалось приятно и безмятежно.
Супруги с удовольствием наслаждались радушием и гостеприимством греков.
– Вот у кого нужно поучиться обслуживанию клиентов, – млел Алекс от лучезарной улыбки молодой приветливой гречанки, продававшей не очень свежие фрукты.
А Полина, незаметно «строила глазки» молодому управляющему Михаэлу, сыну хозяйки гостиницы. Как правило, с утра они перебрасывались парой обычных фраз на ужасном английском языке, что их нисколько не смущало, а наоборот, сближало. К тому же они вели себя, как настоящие заговорщики, хихикая и оглядываясь по сторонам. Дело в том, что Алекс вполне сносно говорил по-немецки, к английскому прислушивался с особым вниманием и рвением, но многого не понимал. У него была почти феноменальная память: множество телефонных номеров своих клиентов он знал наизусть, иностранные слова схватывал налету и никогда не пользовался словарями.
Хозяйка гостиницы Александра, кругленькая, невысокая, очень подвижная женщина неопределённого возраста, не уставала радушно улыбаться в любое время суток, восседая за стойкой. Управляла гостиницей она с помощью сына, что наводило на определённые выводы. Постоянно принимая иностранных туристов и обслуживая их, греки научились бегло говорить по-английски, что отличало данный остров от острова Крит, где в ходу наряду с греческим языком, были французский, немецкий и даже русский.
Здесь же Полина удивилась почти русскому имени хозяйки, и та поведала целую историю родословной своей семьи. Греция и Россия связаны древними узами православной религии. В Древнюю Русь греческие имена проникли вместе с христианством. Россия и Греция – две страны, связанные прочными культурными и религиозными нитями, которые невозможно оборвать. Греческое имя Александра обозначает «защитница людей».
Греки – удивительный народ, веками чтущий свои традиции и тщательно передающий накопленные знания и опыт из поколения в поколение. Даже детей греки называют так, чтобы связь с предками не прервалась. Например, девочку, рождённую в молодой греческой семье, принято называть именем бабушки по отцовской линии. Вторая девочка будет названа именем бабушки по материнской линии. Таким образом поддерживается связь веков.
Всё это поведала Александра раскрывшей от удивления рот Полине.
«А ведь неплохая традиция», – раздумывала она, прикидывая, что, следуя греческим традициям, неправильно назвала свою дочь.
«Да ладно, мы же – не греки всё-таки», – успокоила себя.
Дни пролетали быстро, отличаясь друг от друга ярким серпантином впечатлений и удовольствий. Особенно запомнился паре круиз на корабле «Одиссей». В программу входил осмотр трёх островов, расположенных в Эгейском море. Первый остров, к которому причалили, был необитаем. На берег сойти было невозможно. Остров представлял собой какую-то слегка заросшую редкими кустарниками каменистую вздыбленную сферу.
«Наверное, вулканического происхождения», –глубокомысленно рассуждала Полина.
Компания на корабле собралась разношёрстная, в основном здесь были иностранцы. Беспричинно постоянно улыбаясь, весело щебетали каждый на своём языке. Умиротворённые, расслабленные на солнышке, расположенные к отдыху и приключениям, они резвились и радовались, как дети, впервые вырвавшиеся из-под родительской опеки на свободу. Пёстрая кучка рассыпалась по палубе, туристы целились фотоаппаратами, камерами, телефонами, щёлкая остров со всех сторон.
Полина тоже старательно навела объектив своего маленького фотоаппарата, выискивая интересный ракурс.
«Вот бы поселиться здесь!» – лениво подумала она и понеслась дальше, выискивая перспективы.
«И, главное, ни одного человека! Красота! Тишина! Покой!» – продолжала мечтать Полина.
По натуре своей она была одиночкой, предпочитая уединение обществу или компании. Её сильно раздражали люди, и она всячески старалась избегать шумных сборищ.
«Мы, Девы (подразумевалась принадлежность к знаку Зодиака), всегда любили одиночество. Вот, великая Грета Гарбо, например», – покопавшись в памяти, заявляла Полина, бессовестно причислявшая себя к подобным знаменитостям.
Её любимым изречением было: «Я люблю быть одна».
Не сказать, что Полина вообще не любила людей или общение с ними, нет, она выдерживала определённую порцию, после чего её чуткая нервная система могла дать сбой. На этот случай рядом всегда был Алекс, вовремя оттеснявший жену или закрывавший её всё ещё спортивной спиной внушительных размеров.
Он же, наоборот, то ли из-за своей должности (Алекс руководил туристической фирмой), то ли по природе характера мог общаться с утра до вечера. Как иногда цинично шутила жена: «Его не корми, дай только поговорить», и была права.
Круиз по Эгейскому морю продолжался. Туристы расслабленно нежились на щедром солнышке, разбросав свежие тела по всей палубе. На два следующих острова пронырливая цивилизация уже запустила свои длинные щупальца. Множество сувенирных и фруктовых лавочек разместилось вдоль побережья, привлекая курортников своими изделиями, переливающимися ракушками, расписной керамикой, ручными украшениями. Жёлтые и белые домики без крыш напоминали детские кубики, рассыпанные и забытые шаловливым ребенком. Окна всех домов были наглухо закрыты ставнями, спасающими помещения от порой беспощадной жары. А у ног плескалось бескрайнее сине-бирюзово-голубое море, менявшее свои оттенки и цвета ежесекундно.
Побродив по лавочкам, выпив по чашке кофе в одном из прибрежных баров, окунувшись в ласковые воды поистине голубой лагуны, усталая и довольная пара вернулась на корабль. Весь обратный путь разморённый народ дремал, покачиваясь на уютных волнах, разметавшись на мокрых матах, прикреплённых к палубе.
Острова постепенно терялись за горизонтом, Полина стояла, крепко вцепившись в поручни верхней палубы, и ещё долго всматривалась вдаль. Голубая лагуна, залитая необыкновенно ярким солнцем, ещё долго преследовала её воображение и, казалось, была готова согревать душу, стоит о ней вспомнить потом в серые осенние дни.
Уже привыкнув к тому, что сумерек в этих странах почти нет, Полина сидела на балконе, рассматривала тёмные прямоугольники окон, расположенных почти впритык одна к другой гостиниц. Подняв голову, любовалась россыпью далёких холодных звёзд. Небо было точно таким же загадочным и необыкновенным, каким его показывали в фильмах, снятых по восточным сказкам. Казалось, сама Шахерезада небрежно накинула тёмное покрывало на засыпающий город и, ради скуки играя, разбросала горсти мелких звёзд.
«А почему бы не прогуляться по набережной?» – подумала женщина и, набросив лёгкую куртку, покосившись на храпевшего мужа, тихонько вышла из номера. Внизу за стойкой восседала Александра. Усталое лицо моментально осветилось приветливой улыбкой.
– How are you? – привычно спросила она.
– Tnank you. I am fine, – автоматически ответила Полина, выскользнув в открытую дверь.
По узким улочкам медленно прохаживались уставшие от дневной суеты и жары пожилые пары туристов. Кто-то ехал на велосипеде, предупреждая сигналом пешеходов, кто-то бежал неторопливой трусцой, не желая менять привычный образ жизни даже на курорте. У самого моря людей почти не было. Полина стояла и слушала ритмичный шум прибрежных волн. Зябко поёжившись, застегнула куртку и набросила капюшон. Вдали, едва различимы в ночной темноте, виднелись какие-то причудливые силуэты.
Вдруг вдали показались мерцающие голубоватые огоньки. Медленно и как-то нереально скользя по волнам, они приближались к берегу.
«Что это? Маяк?» – всматриваясь в темноту, пыталась угадать Полина.
«Да это же корабль», – удивилась она.
«Откуда так поздно? Наверное, запоздалые туристы возвращаются из круиза», – продолжала размышлять женщина.
Оно было очень странным, это судно, напоминавшее галеру 18 века, передвигавшуюся с помощью вёсел и парусов. Вся поверхность галеры мерцала какими-то голубоватыми отблесками.
«А что это он так блестит? Для рекламы, что ли? Наверное, специальной краской покрыли. Вон, как сверкает», – раздумывала Полина, невольно подавшись вперёд, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
«А! Так это же съёмки, наверное!» – облегчённо вздохнула туристка, оглядываясь по сторонам, высматривая прожектора и съёмочную группу.
Но вокруг царили тишина и безмолвие. Только море катило без устали волны, подбадривая одинокую фигурку.
Матросы, выряженные в какие-то одежды из грубой мешковины, устало опустив вёсла, застыли на местах. В темноте поблёскивали их потные смуглые лица, полуобнажённые накачанные руки держали вёсла. Одинокий силуэт неожиданно нарисовался на палубе и, отделившись от общей массы, двинулся на берег. Мужчина шёл, широко расставляя ноги и покачиваясь, как моряк, дано не ступавший на сушу. Свободная туника не скрывала крепко сбитую фигуру, овальная шапочка закрывала шевелюру на голове. Курчавая борода придавала загорелому лицу мужественность и таинственность. Чёрные глаза, казалось, метали молнии, столько энергии и страсти было в них.
«Боже мой! Что это за спектакль? Розыгрыш?» – Полина замерла на мгновение, пытаясь слиться с темнотой, но мужчина неутомимо приближался к ней.
– Пенелопа! Любимая! – страстно воскликнул он, протягивая к перепуганной женщине сильные руки.
– Я Полина! – срывающимся голосом выкрикнула та и бросилась бежать в темноту.
Голова отяжелела, мысли путались. Она пыталась найти объяснение происходящему.
«Это кто был? Капитан Немо? Магеллан? Морской волк?» – теряясь в догадках, Полина пыталась понять она.
Она обожала читать книги о приключениях, мистические рассказы, исторические романы. Образы литературных героев всплывали в памяти один за другим, перекликались, нагромождались один на другой, мешая Полине думать.
«Но галера двигается на вёслах и под парусом… Значит, она из начала 18 века… А почему он назвал меня Пенелопой? Боже мой! Так это кто? Одиссей?»
А мужчина всё приближался.
– Что? Пенелопа, ты меня не узнаёшь?
Внезапно вспыхнули уличные фонари. Полина от неожиданности зажмурилась, и открывать глаза ей совсем не хотелось. Когда же она широко распахнула ресницы и ошарашенно стала озираться по сторонам, увидела, что стоит одна. У её ног плещется, ласкаясь и успокаивая, Эгейское море. Небо всё так же подмигивает по-дружески звёздами, а вокруг безмолвная ночь.
«Это ж надо такому привидеться! Наверное, перебрала виски. Всё, пьянству – бой!» – храбро пообещала себе Полина и, поминутно оглядываясь на пустынный берег, со всех ног припустила к отелю.
На следующее утро, с трудом подняв тяжёлую голову с подушки, посмотрела в окно на голубое безмятежное небо. Вышла на балкон, сладко потянулась и порадовалась наступившему солнечному дню. На мгновение задумалась, пытаясь вспомнить: приснилась ли ей ночная встреча или было всё наяву? Не найдя разумного объяснения, тряхнула волосами, улыбнулась новому дню и решила, что это был красивый романтичный сон.
Отдых продолжался, радуя супружескую пару яркими впечатлениями и удовольствиями. Но Полина больше никогда не выходила одна ночью к морю.
Во сне или наяву?
Жил я раньше весело и счастливо. Рос мальчиком, который хотел узнавать всё новое и новое каждый день. В доме не осталось ни одной книги, которая не была бы мною не прочитана. Когда я что-нибудь читал, то попадал в другой мир, в сказку, где мне хотелось не только находиться, но и жить. Книги были очень дороги для меня, и я думаю, что именно они породили во мне веру в возможность волшебства даже в наше время. Я верил в существование фей, Деда Мороза, Снегурочки и многих других сказочных персонажей, хотя мои ровесники насмехались надо мной и говорили, что я ещё совсем мал и не готов понять, что их на Земле вовсе не существует. Если вы хотите знать, это самая неприятная ложь, которую я когда-либо слышал. Я был развит не по годам и был намного умнее своих сверстников. Потом мне уже надоело спорить с ними, и я просто не затрагивал эту тему в разговоре. Иногда я позволял себе допускать мысли о том, что Дед Мороз не существует, хотя они очень быстро улетучивались. Я сердцем чувствовал, что он не вымысел, что он реален не меньше, чем все люди на Земле. В моём воображении всегда был образ Деда Мороза и Снегурочки, его внучки, которая была красивой и внутри, и снаружи.
Скоро наступит Новый год, которого все с нетерпением ждут целый год. Я точно знаю, что мои товарищи ожидают не сам праздник, а подарки, которые найдут под своей ёлкой. Но мне не нужен подарок, каким бы ценным он ни был. Я хотел увидеть волшебство своими глазами, я хотел почувствовать его, дотронуться до него. С этими довольно-таки невероятными мыслями я сидел в своём уютном кресле, где часто почитывал свои самые любимые сказки, точнее перечитывал, наверно уже в сотый раз. Я жил в маленьком городе, и книги, которые были в нашей библиотеке, все без исключения побывали и у нас. Мои родители тоже обожали чтение. Когда я был совсем ещё крохой, они каждый день читали мне перед сном, какой-то эпизод – мама, другой – папа. Я слушал каждое их слово, стараясь запомнить, как можно больше приятных мне моментов. В конце сказки под их сладкий голосок я проваливался в сон. Потом я научился читать без помощи родных. Когда они читают, я не мешаю им, я знаю, как хочется побыть с книгой наедине, наслаждаться каждым моментом её прочтения, путешествовать с героями на дальние расстояния от этого скромного городишки, переживать вместе с ними всё то, что чувствуют они.
Я сидел до того, пока не почувствовал, что начинаю засыпать. Я встал и обошёл большую ёлку, которая была украшена всякими безделушками. Это творение мы установили сегодня с родителями и повесили на хвою ложки, носки и другое старинное добро, которое у нас было дома. Выглядело необычно, но мне это нравилось. Затем встал около окна. Стекло запотело, и начали образовываться капельки воды, которые казались идеально прозрачными. Я потёр окно своей рукой, от чего ладонь сразу же почувствовала ужасный холод. Вытерев мокрую руку о штаны, я начал любоваться пейзажем за окном: хлопья снега, невероятно кувыркаясь, начали тихонько опускаться на белоснежную дорогу. На улице не было ни души, наверное, все уже спят в своих кроватях и видят прекрасные сны. Луна была полная, она вместе со звёздами тёплыми оттенками освещала купола церкви, домов, казалось, что только в них и содержится в данный момент свет. Ни в одном доме не горел огонёк. Я слушал завывание ветра до того момента, пока не устал стоять. Похоже, время уже позднее, опять я замечтался и не заметил, как пролетело время.
Я лёг, перед тем как пожелал родителям спокойной ночи, что делал каждый раз перед сном, и попытался заснуть. Но из этого ничего не вышло: минуту назад я чувствовал, что засну сразу же, как ноги коснутся кровати, но сейчас глаза просто не желали закрываться. Я только ворочался из стороны в сторону, пока не смял уже всю простынь и одеяло. Не знаю, сколько я пролежал, но точно не один час. Вдруг я услышал какое-то шуршание в комнате. От неожиданности я резко встал, огляделся по сторонам, но было так темно, хоть глаз выколи. Мне пришлось включить лампу, и после того, как я привык к свету и в моих глазах перестали мигать чёрные пятна, я стал внимательно разглядывать все предметы в моей комнате, шорох которых вызвал у меня столь бурные эмоции. Я не мог разобраться в своих тревогах. Но скоро понял, что одно чувство всё-таки перевешивало остальные, это был страх. Мне стало не по себе. После внимательного осмотра я нашёл причину своего беспокойства. Источник непонятных звуков находился не в моей маленькой комнате, он был за окном, которое почему-то оказалось открыто нараспашку. В доме у нас было прохладно, и я никогда бы не стал открывать окно на ночь, иначе я бы закоченел. Моё сердце начало биться сильнее, его стук могли бы услышать даже родители в соседней комнате. Нет, я не был трусом, но руки поневоле начали потихоньку трястись, а ладони потеть. Я никогда не находился в таком взбудораженном и напряжённом состоянии, я не узнавал себя. Наконец, решил взять себя в руки. Быстрым, но уверенным шагом дошёл до окна. И остолбенел. Кажется, моё сердце уже вовсе перестало биться. Я почувствовал, как напряглась каждая частичка моего тела.
Прямо перед нашим окном в воздухе повисли сани, запряжённые конями. У каждой лошадки был разный цвет шерсти, но у всех грива выглядела такой ухоженной, гладкой и красивой, что мне сразу же захотелось дотронуться до неё. Они не выглядели печально, нет, наоборот они были очень счастливыми. В их глазах прыгали задорные искорки. На санях, которые не уступали по красоте лошадям, сидел не кто иной, как Дед Мороз со своей Снегурочкой. У Деда Мороза была длинная седая борода. Он был одет в синий меховой костюм. Нос и щёки у него алого цвета, а глаза были словно голубое небо. Рядом с чудным великаном сидела хрупкая девушка. Она излучала тепло и энергию. Глаза у неё были в точности, как у дедушки. Длинная русая коса спадала с плеч. Румяна на щеках, чёрные длинные ресницы, на которых лежал снег, украшали её прелестное лицо. Она была одета в белый плащ с голубыми узорами. На её голове по-королевски возвышалась тёплая белая шапка, украшенная таким же орнаментом, что и плащ. Снегурочка светилась, словно ангел, при свете луны. А рядом порхали феи, которые были ростом с мою ладошку. У каждой феи крылья были разных оттенков, даже таких, каких в природе просто не существует, и они двигались так быстро, что в глазах у меня всё мелькало. Увидев их всех, я оторопел. У меня даже рот от удивления открылся. А когда Снегурочка начала говорить, смысл её слов не сразу долетел до меня.
– Как далеко ты живёшь! Хорошо, что городок ещё небольшой, а то бы нам пришлось несладко. Мы все приложили немало усилий, чтобы ты получил свой новогодний подарок, – сказала она.
– Я, я… – слова застряли в моём горле, я не мог составить даже коротенькую фразу, хотя словарный запас мой был немал.
Снегурочка не заметила моих слов или просто сделала вид, что не заметила. Сладким голосом она продолжала свою речь:
– Мы были очень удивлены, когда узнали, какой ты ждёшь от нас подарок.
– Но я никому, ничего… – опять я начал мямлить.
Дальше говорить начал Дед Мороз. Голос его был добрым, слова его шли от самого сердца. Когда он говорил, клубок пара дымился из его рта, что было вовсе не удивительно, на улице с появлением нежданных гостей подмораживало.
– Как мы об этом узнали? Прости, дорогой мой друг, но это уже секретная информация, о которой не должен знать ни один ребёнок, даже такой умный, как ты.
Он удостоил меня самой доброй, жизнерадостной и искренней улыбкой, которую не дарил мне ни один человек, не считая родителей. Его улыбка оказалась заразительной, через мгновение уголки рта Снегурочки тоже начали подниматься. Она была так красива в этот момент, что я с трудом отвёл от неё свои глаза, чтобы не засмущаться и не покрыться краской. Наверно, в этот момент, улыбка у меня была до ушей и выглядел я очень глупо.
– Ну, как мы уже сказали, – продолжал Дед Мороз, – твой подарок отличается от остальных. По нашей информации, ты хотел увидеть волшебство, меня с моей любимой внучкой. Мы пошли на большой риск, ведь нас могут здесь увидеть недоброжелатели. Если это случится, это очень плохо отразится в нашем мире.
– В вашем мире? – перебил его я.
–Да, в нашем мире. Ты же не думал, что в сказочном мире живу только я и моя внучка. Нас намного больше, чем думают люди. Но ты, – он указал своей синей варежкой на меня, – ты другой. Ты веришь в существование волшебства, и это прекрасно. Поэтому ты и получил, что загадал, но это ещё не всё. Я и Снегурочка, – внучка доброжелательно кивнула, улыбка на её лице так и не угасала, – решили преподнести тебе ещё один сюрприз.
Он стал доставать из своего большого мешка, которого я сразу не приметил, какую–то коробку.
– Вот, держи, надеемся, что тебе понравится.
– Спасибо, спасибо, – между всхлипами говорил я. Я не знал, что и сказать, какие слова ещё добавить. Поэтому произнёс только их, но эти слова я говорил от чистого сердца.
– Не надо, не плачь…– остальные слова я не услышал из-за завывания ветра. Эти слова произнесла Снегурочка. Я тыльной стороной ладони вытер слёзы и поднял глаза на неё. Она сама в любой момент готова была расплакаться. Слёзы стояли в её глазах как хрусталики. А когда она моргнула, они потекли по её алым щекам. Быстро смахнув их, она улыбнулась жизнерадостной улыбкой. Похоже, дедушка не заметил её набежавших слёз и проговорил:
– Очень рады, что ты тронут нашим скромным подарком. Мы подумали, что он будет напоминать тебе о нас и нашем волшебном мире. Пообещай, что никогда не потеряешь веру в волшебство. Пообещай нам.
– Обещаю, – сказал я быстро, но был точно уверен в сказанном мною слове.
– Вот и славно, ну а теперь, к сожалению, нам пора покинуть тебя, – произнёс взволнованно Дед Мороз.
Наконец я обрёл дар речи и проговорил:
– Уже? Может быть вы зайдёте в нашу квартиру? Я хочу познакомить вас со своими родителями. Они тоже любят читать и верят в сказки, им бы тоже было приятно пообщаться с Вами.
– Твои родители? Татьяна и Александр, я смею полагать. О, я запомнил их очень хорошо, как будто видел только вчера. Я скажу тебе больше, ты очень похож на них, у тебя такое же доброе сердце.
– Что? Так они тоже видели Вас?
– Да, они дружили ещё с детства, и оба верили в волшебство, как и ты, малыш, – он говорил об этом ласково, похоже, он дорожил своими воспоминаниями.
Про то, что родители дружили с детства, и что они видели Деда Мороза так же, как и я сейчас, я услышал впервые.
– Мы бы с радостью посидели с вами, но, увы, нам пора. Нам нужно порадовать ещё много ребятишек своими подарками, которые они ждали с нетерпением целый год, – он глазами указал на большой синий мешок с белыми узорами.
Увидев меня сильно расстроенным, Снегурочка ответила на мой следующий непроизнесённый вопрос: «Не волнуйся, через год мы обязательно увидимся ещё раз. Но только при одном условии. Если на следующий Новый год ты вместо своего подарка захочешь увидеть нас».
– Об этом можно даже не беспокоиться, – с улыбкой ответил я. – Вы обещаете, что мы увидимся в следующем году? – с надеждой в голосе спросил я.
– Обещаем,– ответили они одновременно и подмигнули мне.
Лошади дёрнулись и увезли карету с моими новыми друзьями за горизонт, далеко от моих глаз. На меня дохнул морозный воздух, и я поспешил закрыть окно. Как ни странно, но до сих пор я даже не чувствовал холода и нисколько не замёрз. Постояв несколько минут у окна, я отправился спать.
– Сынок, просыпайся. Солнце уже давным-давно встало, а ты всё спишь, – сквозь сон я услышал сладкий голос мамы.
Я неохотно открыл один глаз, затем второй и увидел перед собой мамочку. Солнце пробивалось сквозь щель занавески, и лучики солнца красиво касались её лица, освещая каждую прядку волос. Вспомнив произошедшее со мной этой ночью, я резко вскочил. Сначала я подумал, что это был всего-навсего сон.
– Мам, – начал я, – мне приснился странный и в то же время удивительный сон. В нём была Снегурочка, Дед Мороз и … Ах, да! Феи! Всё происходило как будто наяву. Это было так правдоподобно… – я задумался, – мам, или это был не сон?
Мама многозначительно посмотрела на меня.
– Как знать, сынок, как знать, – проговорила она, а затем подмигнула и вышла из моей комнаты.
Я был в растерянности. Это был сон, или всё происходило со мной на самом деле. Даже если это был плод моего воображения, то этот сон был замечательным и самым лучшим из тех, которые я видел. Неожиданно мой взгляд устремился на ёлку. Я быстро подбежал к ней. Моё сердце бешено забилось. Это уже был не сон, это была реальность. На полу под зелёной красавицей стояла огромная коробка с книгами, а рядом лежали яркая фольга и пышный бант…
Анастасия СЕМЁНОВА, г. Новочебоксарск
Текст и видео – о Христовой Победе о. Тавриона Батозского. Светлой Пасхе посвящается
Для кого воскрес Христос? Духовные и светские лидеры поздравили православных с Пасхой
Ко Всемирному дню свободы печати – о том, каким должен быть музей журналиста в России