Поэтическое самоназвание тибета страна снов
Тибетский культурный центр
Тибет, Лхаса, дворец Потала
Удивительная, загадочная страна Тибет, страна снегов, магов и волшебников. Множество горных вершин, возвышающихся более чем на 5 километров над уровнем моря, круглый год покрыты снегом. Они, как огромные извивающиеся серебристые змеи, создают величественный пейзаж. Здесь находится самая высокая вершина в мире – Джомолунгма(8 844,43 м над уровнем моря).
Множество рек пересекают территорию Тибета, тут истоки известных в Азии рек, таких, как Ганг, Инд, Меконг и Иравади. Священный Тибет притягивает людей. Все вызывает у людей чувство восторга и преклонения. Здесь кажется, что ушедшее в далекие века время возвратилось обратно.
Академик Б. Я. Владимиров писал: «Тибет, как мираж азиатской пустыни, привлекал к себе многих и, как обманчивое марево, оставался недоступным». Эти слова не утратили своего значения и поныне. Вплоть до настоящего времени высокая и своеобразная духовная культура обитателей Страны снежных гор все еще продолжает оставаться малоизученной. За последние сто пятьдесят лет многие смелые путешественники и исследователи приложили большие усилия к тому, чтобы проникнуть в тайны этой страны-отшельницы, отделенной от остального мира неприступными горами и бескрайними пустынями.
Тибетская культура начинает свою историю задолго до того, как в этом районе в VII веке стал распространяться буддизм. Тибет — это район в Центральной Азии с суровым климатом на Тибетском нагорье. С юга и севера высокие цепи гор, окружающие долину, отделяют его от внешнего мира. На востоке к нему примыкают районы Китая, на юге он граничит с Индией, Непалом и Бирмой, на западе — с Афганистаном, а к северу от Тибета раскинулись широкие степи Монголии.
За духовными знаниями в эту изолированную страну отправлялись паломники из разных уголков земли. В Тибете получила посвящение основательница всемирного теософского общества Е. П. Блаватская, в Тибет совершил научную экспедицию прославленный русский художник Н. К. Рерих вместе со своим сыном востоковедом Ю. Н. Рерихом. Четырнадцать лет странствовала по Тибету в одежде буддийской монахини француженка Дэви-Нил. Двадцать лет постигал в тибетских монастырях сокровенное учение ваджраяны известный буддист и буддолог Говинда, немец по происхождению. После 1845 года европейцы, отваживавшиеся посетить Центральный Тибет, подвергались угрозе смертной казни, но интерес к этой «запретной» стране, ее истории сохраняется и по сей день.
Несмотря на большую исследовательскую работу, проделанную тибетологами разных стран, многое в истории культуры Тибета до сих пор остается недостаточно изученным и спорным.
Древние тибетские легенды повествуют о том, что столетия назад вода покрывала многие части Тибета. Это подтверждается наличием ископаемых рыб и других морских животных, найденных при раскопках. Табличка Ю, найденная на пике Ку-Лу горы Хингана в провинции Ху-Пей, гласит, что великий Ю «здесь нашел убежище (в 2278 г. до н. э.) после спада потопа». Потоп захватил весь Китай, за исключением самых высоких мест. Сами жители Тибета считают, что их родина в свое время была равнинной страной, расположенной на берегу моря, однако по необъяснимой пока причине произошли страшные землетрясения, в результате которых большие участки суши опустились в море, а другие превратились в горы. Температура извергающихся из недр источников в Тибете колеблется, в некоторых из них вода кипит, в других — ледяная. Горячая и влажная атмосфера с невообразимо высокой температурой через несколько метров сменяется пеленой тумана низких температур.
В первых веках нашей эры на обширных пространствах Тибета обитали многочисленные племена. Тибетское государство начало складываться в конце VI века. К этому времени завершился процесс слияния тибетских племен в крупные военно-племенные союзы. По свидетельству тибетских источников, в середине I тысячелетия на территории Тибета таких союзов, организованных в небольшие княжества и царства, было около двадцати. Наиболее развитым оказалось царство, расположенное на юго-востоке страны, в долине Ярлунг. Правители этого царства вели войны с соседями, постепенно присоединяя к себе их владения. Так шел процесс объединения Тибета в мощную военно-политическую империю, завершенный воспетым тибетской историей царем Сонцзэнгампо (617-649). Он присоединил к Тибету ряд земель на западе и северо-западе Китая, утвердился в некоторых областях Центральной Азии, Индии и Непала. Во время правления Сонцзэнгампо в Тибете появляется письменность, чего настоятельно требовали нужды сложившегося государства. Тибетская историческая традиция говорит, что в 632 году царский советник Тхонми Самбхота был послан в Кашмир для изучения искусства письма и через несколько лет вернулся в Лхасу — столицу Тибета. Он выработал тибетский алфавит на основе древнеиндийской письменности брахми и написал грамматику тибетского языка как свод изложенных в стихах грамматических правил — от формирования слога до составления из слов предложения.
Быт и нравы тибетцев были обусловлены суровыми географическими и климатическими условиями. Природа в этой местности поражает своей грандиозностью и доминирует над единичным человеком, она заставляет чувствовать ничтожность его собственного «я». Поселившись на огромной пустынной равнине гималайского плато, на высоте пяти с половиной тысяч метров над уровнем моря, люди постоянно ощущали мощь природной стихии. Им требовалось учение, которое воспитало бы сильную волю, дух и тело, любовь к ближнему, сострадание и взаимопомощь. Формированию таких черт характера способствовала религия Бон, а затем буддизм.
В системе образования и воспитания большое внимание уделялось не только языку и знанию высокого стиля общения, но и памяти. Если в Риме существовала наука о памяти — мнемоника, то в Тибете внедрилась в культуру народа практика тренировки памяти. Это способствовало овладению каждым тибетцем своим сознанием, формированию сильной воли и духа. Такие черты наложили отпечаток на мировоззрение тибетцев и придали ему духовное своеобразие. Самосовершенствование стало неотъемлемым качеством человека, живущего в Тибете. Это повлекло развитие практики йоги, которая превратилась в науку методики, позволяющей улучшить и усовершенствовать человека. Тибетцы начинали ее изучение с детства. В системе дыхания в определенной методике кроется секрет многих тибетских феноменов. Практика йоги осуществляется при наличии опытного и умного наставника. Многие из побывавших в Тибете рассказывают о ламах-курьерах, способных управлять весом своего тела (левитация) и пробегать огромные расстояния на большой скорости, едва касаясь земли в течение многих часов.
Согласно взглядам тибетцев, существуют миллионы других миров, обитатели которых сильно отличаются от человека и на порядок выше его по развитию. В Тибете никогда не разделяли точку зрения, что человек представляет собой наиболее развитую и благородную ветвь эволюции, и верят, что существуют более высокие формы цивилизации.
Духовная культура Тибета складывалась и формировалась в монастырях. Они стали источником и оплотом учения буддизма, в них сосредоточивалась общественная, духовная и культурная жизнь Тибета. Огромное количество больших и маленьких монастырей разбросано на отрогах гор в этой стране.
Монастыри были не только центрами духовной жизни, но и храмами искусства. Само строительство монастыря представляло высокий уровень развития храмовой архитектуры. Первыми культовыми буддийскими постройками были чортены, их прообразы — индийские ступы. Чортены были для тибетцев символами бессмертия. Наиболее известный в Тибете чортен Готон высотой 65 метров, сооруженный в XV веке в городе Гьяндзе.
Тибетское изобразительное искусство тесно связано с буддизмом. Художники и скульпторы брали сюжеты для своих произведений в буддийских мифах. Тибетские иконы — тханка — представляют собой иллюстрированный рассказ об исторических и легендарных событиях, о жизни проповедника буддизма. Иконы создавались согласно канонам, которые относились к сюжету композиции, размеру, пропорциям и к процессу создания образов. В дни религиозных торжеств иконы больших размеров вывешивают на склоны гор и холмов в окрестностях крупных монастырей. Многочисленные изображения будд и бодхисаттв скульпторы создавали из дерева, камня, металла, кости или составов из быстро твердеющих смол благовонных и лекарственных растений. Поверхность скульптур золотили, полировали, раскрашивали или украшали чеканкой. На статуи надевали прекрасные ювелирные украшения.
В Тибете развито декоративно-прикладное искусство. Талантливые тибетские мастера делали искусные ювелирные украшения. Особо отличались кузнецы, работающие по золоту. Они принесли Тибету славу «страны золота».
Распространение буддизма дало стимул формированию тибетской литературной традиции. Перевод буддийских текстов принял в Тибете широкий размах после завершения строительства первого монастыря Самье и возведения буддизма в ранг государственной религии в 779 г. Нужды перевода санскритских сочинений на тибетский язык вызвали к жизни институт лоцзава — высококвалифицированных переводчиков священных текстов. В результате долговременного совместного труда тибетских лоцзава и индийских пандитов над переводами был выработан философский язык и стиль перевода, позволявшие адекватно производить на тибетском языке санскритские тексты. В ходе работы над переводами была заложена основа тибетского литературного языка.
Отгородившись от внешнего мира высочайшими хребтами земного шара, этот уголок земли по сей день остается одним из самых недоступных, наименее изученных и наиболее загадочных мест на нашей планете.
Мелодии Просветления. Духовная поэзия буддийских лам Тибета
Группа авторов
В сборник «Мелодии Просветления. Духовная поэзия буддийских лам Тибета» вошли духовные стихи и песни высоких учителей тибетской буддийской традиции Карма Кагью, начиная с махасиддхов Индии и заканчивая тибетскими ламами XX века. В этих произведениях в поэтической форме передаются глубокие поучения о природе ума, о сочувствии и пути Бодхисаттвы, о преданности учителям и понимании пустоты; часто авторы песен делятся собственным опытом и пересказывают свои поучительные истории. Текст сопровождается глоссарием. Для широкого круга читателей.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мелодии Просветления. Духовная поэзия буддийских лам Тибета предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
В книге использованы изображения из архива Международной ассоциации буддийских центров Алмазного пути и контурные рисунки Роберта Бира (Robert Beer)
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© ООО «Ориенталия», 2017
Жанр буддийской духовной поэзии возник одновременно с самим учением Будды. Уже ранние сутры Трипитаки содержат не только прозу, но и стихотворные фрагменты, а в более поздних классических текстах поэзия постепенно занимает все более заметное место. Яркий пример поэзии раннего буддизма — Дхаммапада. Стихами написаны многие трактаты великого Нагарджуны (I–II века), «Абхидхармакоша» Васубандху (IV век) и многие другие важнейшие произведения Махаяны. Их повсеместно изучали в университетах; профессора спорили над ними и писали комментарии, а монахи заучивали наи зусть и читали нараспев.
Около V века н. э. в Индии и ее ближайших окрестностях получила распространение буддийская тантра. Образовались первые общины йогинов, практикующих медитации Ваджраяны под руководством так называемых махасиддхов — учителей, которые на тантрическом пути обрели постижение природы ума. Истории известны имена восьмидесяти четырех махасиддхов, но в действительности их были сотни. Слово «махасиддх» означает «великий совершенный», или «обладающий наивысшими достижениями». В данном контексте под достижениями, или совершенствами, понимаются два вида способностей — «обычные» и «высшие». Обычными совершенствами называют власть над первостихиями (вода, земля, огонь, воздух и пространство), которая проявляется в различных магических способностях, — это дар ясновидения, умение летать или проходить сквозь стены и прочее. Такие достижения не являются целью духовного пути — напротив, это своего рода побочный продукт медитации, и, будучи объектом особого внимания или привязанности, они становятся даже помехой в развитии. Высшие же совершенства — цель практики — есть состояние Махамудры, т. е. способность ума естественно и без усилий пребывать в том, что есть, переживая все как единство блаженства и пустоты, и пробуждать это в умах других. Здесь это эквивалент Просветления.
Тантрические сообщества находились вдали от университетов и монастырей, хотя и поддерживали связи с некоторыми учеными. Йогины и йогини обитали в уединенных местах — в горных пещерах и на кладбищах; там они вместе жили, медитировали, обменивались опытом и мудростью. Появляясь иногда в деревнях или на рыночных площадях, чтобы собирать подаяние, они выглядели дико и вели себя непринужденно и непредсказуемо, поражая воображение сограждан внешней и внутренней свободой. На своих духовных собраниях они пили вино и пели. Именно в этой среде со временем расцвела культура так называемых ваджрных песен.
Развитию этого жанра способствовала сама специфика тантрических текстов, полных поэтических оборотов и целых стихотворных вставок. Часто они написаны зашифрованным, «смутным» языком, изобилующим и абстрактными философскими категориями, и сексуальными символами, образами из разгульной жизни простых людей и т. д. Например, в «Хеваджра-тантре» встречаются такие строки:
Наше занятие — любовь, а не распри.
И мы едим мясо и пьем вино, не зная меры, […]
Движемся в танце, не заботясь о том, что пристойно, а что непристойно…
В той же главе мы читаем:
Страстью мир связан,
Страстью же он освобождается…
Или находим такие философские образы:
Все сущее возникает во мне,
Во мне возникает трехчастный мир.
Мною пронизано это все,
Ничего другого на свете нет.
Собственно, язык тантр вовсе не предназначен для того, чтобы читатель понял смысл написанного. Функция этого особого языка заключается скорее в том, чтобы пробудить вдохновение или хотя бы любопытство у непосвященного; а в уме уже практикующего йогина эти слова должны способствовать возникновению непосредственных озарений и прозрений в обход привычных мыслительных схем. В частности, присутствие «вульгарных» образов в «священном» контексте, где все по определению должно быть пронизано светом истины, является мощным фактором разрушения привычных представлений о дуализме чистого и нечистого, сакрального и обыденного. Потому пение во время ритуальных пиров стало духовной практикой.
В эпоху поздней индийской Ваджраяны (VIII–XII века), когда уже были известны тантры наивысшего класса ануттарайоги, тантрический буддизм перестал быть тайной для узкого круга посвященных и прочно укоренился в культуре Индии и нескольких соседних государств. Это не значит, что большинство их граждан непременно медитировали; но сам по себе дух Алмазной колесницы проник и в университеты, и в фольклор, и в жизнь простых людей. Ее символика влияла на стиль одежды и домашнюю обстановку. Даже в колыбельной, которую пела мать над кроваткой малыша, могли звучать слова из контекста Махамудры — хотя поющая в большинстве случаев их, конечно, не понимала.
Песни и стихотворные произведения, сочиненные махасиддхами Индии, позднее вошли в состав тибетского канона, называемого «Тенгьюр». Наиболее известными авторами ваджрной поэзии были Великий Брахман Сараха, йогины Канха, Дхарикапа, Тилопа и Майтрипа; писали их и другие махасиддхи, в том числе женщины — Нигума, Лакшминкара, Сукхасиддхи, Манибхадра. Передача абстрактных поучений и высших истин в поэтической форме, часто с применением примеров и образов из народного быта, стала традицией для преемственности Алмазной колесницы.
Во второй половине I тысячелетия буддизм начал проникать на север, за Гималайские хребты. Тибетские источники и многие западные исследователи называют началом прихода буддизма в Тибет VII век, время царствования Сонгцена Гампо, основателя династии Ярлунг. Однако в тот период, часто называемый темной эпохой, Учение присутствовало в Стране снегов только номинально. Вероятно, две буддийские супруги тибетского царя, китаянка Вэньчен и непалка Бхрикути, привезли с собой статуи и ритуальные предметы; в Лхасе были построены два важных храма — Джоканг и Рамоче. Но все же буддизм еще оставался явлением чуждым, заграничным и не был воспринят местным населением.
Первые серьезные шаги в этом направлении он совершил только в середине VIII века, при Трисонге Дэцене. Усилиями этого правителя и его предшественников тибетская империя разрослась до невиданных размеров. Она включала в себя часть Индокитая и какое-то время даже Китая: в 763 году тибетцы захватили Чан-ань, столицу тогдашней империи Тан, и возвели на китайский трон своего ставленника. Такой огромной территорией трудно управлять — особенно если существенную часть ее рельефа составляют долины, отделенные друг от друга труднопроходимыми горными перевалами. В каждой долине издавна были свои боги, свои законы и обычаи, и объединение страны требовало огромных усилий и недюжинной изобретательности. Поэтому успешному полководцу Трисонгу Дэцену пришлось проявить и политические таланты. Понимая, что многочисленные языческие верования и культы (называемые общим термином «бон») никак не служат единству Тибета, царь все больше склонялся к буддизму, ожидая, что учение Будды будет способно решить эту непростую задачу.
Буддизм раннего периода укоренился в Стране снегов, но не успел стать всеобщим мировоззрением, поскольку серьезно пострадал во времена царствования Лангдармы (правил в 836–841 гг.). Этот правитель печально знаменит тем, что всего за несколько лет сумел уничтожить почти все плоды трудов буддийских учителей, разрушить монастыри и храмы. После гибели Лангдармы, павшего от руки буддийского монаха Пал Дордже, начались кровопролитные междоусобицы и смуты. Лишенный сильной центральной власти, Тибет потерял многие пограничные земли, и великая тибетская империя пала. Буддизм в этот период передавался лишь как домашняя традиция, вне каких-либо официальных институтов.
Вторая волна распространения буддизма, которая началась в Тибете в XI веке, имела ряд существенных отличий от первой. До гонений Лангдармы буддизм в Тибете был в основном привилегией столичного общества. Он был введен «сверху», опирался на поддержку царской династии и служил ее политическим интересам. Вторая волна стала «демократической»; она двигалась широко по Тибету, охватывая дворы провинциальных князей. Движение за восстановление буддизма было массовым. Многие тибетцы, самоотверженно преодолевая трудности и опасности пути, ходили в Индию в поисках опытных учителей, получали там посвящения и устные наставления, запасались священными текстами сутр и тантр и, возвращаясь на родину, обучали соотечественников. Тексты, переведенные после XI столетия, известны как новые тантры. Об этом периоде тибетской истории говорят как о времени позднего распространения Учения.
В этот период возникло несколько очень важных эзотерических традиций, принесенных из Индии и адаптированных в Тибете. Некоторые из них впоследствии влились в другие крупные школы и практически перестали существовать отдельно, как, например, махаянская традиция постепенного пути Кадам (Кадампа) (основатели Атиша (982–1053) из Индии и Бромтон из Тибета (1005–1064) и линия тантрической практики Чод (основатели Дампа Сангье (1011–?) из Индии и Мачиг Лабдрён (1055–1149) из Тибета). Другие направления со временем укоренились и обособились. Два из них выросли и стали, наряду с Ньингмой и возникшей значительно позднее школой Гелуг, важнейшими культурообразующими факторами и сохранились до наших дней — это Кагью (Кагьюпа) и Сакья (Сакьяпа). Учения Алмазной колесницы, принесенные в Тибет в этот период, называются «Сарма», или «тантры нового перевода».
Школу Кагью в Стране снегов основал Марпа Чёкьи Лодрё (1012–1097), уроженец южной области Лходраг. Еще подростком, по воле родителей, он приобщился к учению Будды. Причем его первым учителем стал не безвестный деревенский лама, но великий переводчик Йеше Дрогми (вероятно, 993–1074), стоявший у истоков школы Сакья. И все же полученных знаний Марпе оказалось мало. Обладая характером крутым и упрямым, он быстро освоил все, что передал ему Дрогми, и в шестнадцатилетнем возрасте отправился за тантрическими поучениями в Индию.
В те годы тантризм занимал важное место в духовной жизни Индии, но политическая ситуация становилась неспокойной. Вплотную к западным границам страны подступили мусульмане. Войска тюрков-газневидов семнадцать раз вторгались в Северную Индию, разрушая индуистские и буддийские храмы. Видимо, в предчувствии еще более серьезной угрозы индийские мастера все более охотно делились своими знаниями и опытом с тибетцами, которые могли бы сохранить Учение в краях, лучше защищенных от набегов воинов ислама.
Начиная с XII века, Кагью дважды делилась на подшколы, из которых сегодня наиболее влиятельны Карма Кагью, возглавляемая Кармапами, Ламами в Черных коронах; Другпа Кагью, правящая школа Бутана; и Дригунг Кагью, особенно широко распространенная в Ладакхе. Параллельно существует традиция Шангпа Кагью, основанная на передаче от индийской йогини Нигумы и принесенная в Тибет Кхьюнгпо Налджором (1002–1064).
Основатель Кагью Марпа принес в Тибет не только тантры и комментарии к ним, но и весь дух тантрической общинной жизни, а также традицию духовных песен. Тибетский язык очень удобен для поэзии — смысловой единицей в нем является слог, можно произвольно ставить ударения и столь же произвольно делить предложения на равные части, чтобы получить стихотворные строки. Марпа несколько обогатил индийский поэтический стиль, придав ему эпичность и повествовательность. Он пел о событиях жизни и встречах с учителями; передавал в песнях философские поучения; давал советы о взгляде и поведении йогина, о правильном отношении к другим людям, об отказе от неверных воззрений, о необходимости терпения, доверия, усердия и т. д.; предсказывал будущее развитие учеников. Марпа много писал и о своих личных мыслях и переживаниях, приводил имена и географические названия. Эти песни значительно менее «зашифрованы» и потому легче воспринимаются.
Лошадь над облаками
У лошадей нет ни капли совести. Вот и эта упрямо жмётся к самому краю тропы. Ей, видите ли, не нравится обледеневшая стена слева. А пропасть справа, стало быть, её не смущает. И ничего, что стремя покачивается над бездной, набитой облаками.
Облака похожи на вату. И хочется поверить, что падать в них будет не больно. Хочется… Но почему-то не получается. Иногда камешки вылетают из-под копыт. Некоторые достаточно велики, и можно долго следить, как они летят вниз, изредка ударяясь о скальные уступы. Потом камень превращается в точку и пропадает из виду. А за полосой облаков — недосягаемая, неприступная, отвесная, бурая с белыми отметинами громада. Плывёт — как каменный айсберг в молочном море.
Тибет (Тибетский автономный район). Территория: 1,22 миллиона квадратных километров. Население: 2,7 миллиона человек.
Ветер свищет в ушах, раскачивает в седле, леденит, пробиваясь под одежду. От него некуда деться. И притом воздуха постоянно не хватает. Кровь стучит в висках. Кружится голова. Это может быть и горная болезнь, и просто страх высоты. Лошадь упорно идёт по самому краю. Если смотреть вправо, то кажется, будто она шагает по небу.
Рассвет в Гималаях.
Через Гималаи
Если двигаться со стороны Индии, сначала придётся пересечь Предгималаи — горы Шивалик — невысокий хребет, тонущий в грозовых тучах и до самых вершин покрытый душными, кишащими пиявками джунглями. Непролазные, влажные, заболоченные леса простираются и севернее до подножия Малых Гималаев — горной цепи, не уступающей Кавказу.
Но и Малые Гималаи — лишь преддверье настоящих гор. Севернее, за долиной Катманду, вздымаются циклопические пики Больших Гималаев. Если бы не их давящая масса, можно было бы подумать, что путешествие через Азию привело в Европу: многое здесь напоминает южные Альпы. Сначала дорога идёт через субтропические лиственные леса, затем дубы, каштаны и магнолии сменяются сизыми елями и стройными соснами. Потом начинаются горные луга — и становится ясно, что это не Альпы, потому что перевалов всё ещё нет.
Кайлас — не самая высокая (6714 метров), но до сих пор не покорённая вершина. Эту гору считают священной индуисты, буддисты, джайнисты и приверженцы древней тибетской религии бон.
Луга сменяются мхами и каменистыми пустошами. Показываются первые языки ледников. Всё, что снизу казалось небом, — облака и парящие над ними орлы — теперь под ногами. Вот уже и на далёкие вершины Малых Гималаев можно посмотреть свысока. И только сейчас сплошная каменная стена начинает распадаться на отдельные зубцы пиков, открывая узкие щели перевалов.
Молочная пелена туч словно подводит черту, отделяя нижний мир от верхнего. Долины, поля, леса и дороги, сомнительное благоустройство и несомненная суета — исчезают за этой завесой. Перестают существовать. Остаются лишь исполненные величия и космического спокойствия громады сияющего льда и чёрного камня. Это новый слой реальности, скрытый от глаз смертных, оставшихся на земле. Страна мудрецов и богов. Здесь своё небо — не бледноголубое, а более насыщенного оттенка.
Природа Тибета напоминает то Антарктиду, то цветущие альпийские долины.
Но неподвижность гор — это не спокойствие, а безразличие. Им нет дела до нескольких крошечных точек, медленно ползущих вверх по склону. Гималаи живут своей жизнью, проявления которой масштабны и разрушительны. Здесь то и дело сходят лавины, грохочут камнепады. На перевалах завывает ураган. Он не прекращается, а лишь дважды в день меняет направление. Суточные колебания температуры воздуха на южных склонах хребта куда больше, чем к северу от него. А за перевалами начинается Тибет.
Первые земледельцы и скотоводы появились на территории Тибета примерно в то же время, когда и в Европе — за шесть тысяч лет до новой эры. И это удивительно, учитывая исключительно суровые условия страны. Большая часть населённых долин находится на высоте от четырёх до пяти тысяч метров над уровнем моря. Кислорода здесь в полтора-два раза меньше нормы.
На разреженный воздух человеческий организм реагирует повышением выработки гемоглобина. Но при этом кровь становится слишком густой и вязкой, начинается хроническая горная болезнь. Тибетцам же она не грозит: гемоглобина у них в крови меньше, чем у жителей низин на такой же высоте. Зато намного гуще сеть капилляров в лёгких. Для того чтобы накопить, закрепить и «растиражировать» необходимые для выживания в горах мутации, понадобилось около 10000 лет, в течение которых люди постепенно занимали всё более возвышенные участки.
Верхний мир
Кажется, что за длительным подъёмом должен последовать бесконечный спуск, но его нет. Внизу открывается не колышущаяся облачная гладь, а неглубокие долины, окружённые скалистыми хребтами. Белый лёд, а под ним бурый камень, кое-где покрытый тёмными пятнами мха. И серый песок. Верхний мир выглядел бы мрачно, если бы не разлитое вокруг хрустальное сияние. До неба здесь очень близко.
При взгляде из космоса Тибетское нагорье выглядит безжизненной промёрзшей пустыней. Только яркосиние зеркала озёр позволяют понять, что это не Марс.
Слишком близко. Воздух разрежен, но необычайно свеж и чист. И чистота его вовсе не метафора. Здесь не распространяются инфекции и не воспаляются раны. Ультрафиолет, от которого не защищает истончившаяся атмосфера, выжигает микроорганизмы из местной пыли. А ведь Тибет — самое солнечное место на планете. Страна расположена не так уж далеко от экватора, и облаков здесь почти не бывает — они остались внизу. Но с таким же успехом тибетское солнце может сжечь и глаза, особенно на ледниках, где снег отражает свет. Поэтому именно здесь были изобретены солнцезащитные очки, роль фильтров в которых исполняла повязка из конского волоса.
Не все долины пустынны. По берегам озёр, отражающих местное небо, а потому густо-синих, раскинулись яркозелёные луга. Там, где теплее, кустарник, цепляясь за камень, поднимается по самым неприступным склонам.
Неприхотливый и морозостойкий як, или, как его здесь называют, «хрюкающий бык», в условиях высокогорья — незаменимая и универсальная скотина. Но в гневе он страшен.
Здесь стоит оглушительная, звенящая тишина. Ветер, бушующий на перевалах, не проникает в закрытые долины. Слышно лишь журчание ручьёв и водопадов. Но и тех в Тибете немного.
Эта земля слишком близко к небу. Потому здесь и строят монастыри под сенью великих гор. Из четырнадцати «восьмитысячников» пять находятся в Тибете, включая и Эверест. С их склонов, достигая зелени долин, сползают искрящиеся ледники. Жгучее солнце постоянно соседствует с яростным холодом. А сухие пустыни на северо-западе страны постепенно переходят во влажные тропические леса долин юго-востока.
Иногда вечный покой гор нарушает рёв яка. От мохнатых быков лучше держаться подальше. И ещё дальше стоит держаться от «убийц яков» — местных гигантских ос. Тибет только кажется безжизненным. Тут много грызунов. Есть даже обезьяны с синими (от холода, вероятно) мордочками. Водится в этих краях и ещё кое-кто.
Следы на снегу
В ролевых играх йети — свирепые агрессоры. Что совершенно не соответствует рассказанному об их поведении очевидцами.
Рассказывая о Тибете, нельзя обойти вниманием проблему снежного человека. Ведь именно со склонов Гималайских гор пришли первые сообщения об этом неуловимом явлении природы. В 1899 году вышла книга майора Уэдделла, где «волосатые люди» впервые упоминались как реальные существа. Автор изучил и зарисовал их следы. В 1922 году итальянский фотограф и путешественник Томбази сообщил, что встретил и смог хорошо рассмотреть того, кто оставляет эти отпечатки.
Нужно заметить, что описание, составленное Томбази, а позже и другими наблюдателями, не соответствует закрепившемуся в массовой культуре образу громадного обезьяноподобного существа. Йети, или, как его чаще называют в Тибете, метохкангми, покрыт шерстью, но ростом и сложением не отличается от человека. Позже советские медики, обследовавшие трупы йети в Памире, также подтвердили отсутствие каких-либо странностей в строении скелета и мускулатуры, за исключением примитивной формы черепа. Все йети оказались ниже среднего роста. Вероятно, именно из-за непропорционально маленькой головы эти существа издали кажутся более высокими и плечистыми, чем есть на самом деле. Огромным ростом и обезьяньими чертами отличается совсем другой прямоходящий реликт — сасквач или бигфут, также именуемый «снежным человеком». Но это отдельный вид, состоящий в куда более дальнем родстве с йети, чем тот с человеком разумным.
Снежный человек способен внушать иррациональный, панический страх людям и собакам. Причём паника часто возникает раньше, чем её виновник будет замечен. Но при этом все описания случаев поимки снежных людей крестьянами или красноармейцами роднит одна деталь: йети не пытался и не мог оказать серьёзное сопротивление. Он не сильнее и не быстрее человека. В отличие от животных, естественным вооружением и врождёнными навыками рукопашного боя он не обладает. Но как же тогда снежный человек выживает в экстремальных условиях? Если он, как полагают тибетцы, питается сусликами, то каким образом ловит их?
Если верить преданиям, тибетский народ возник не вполне традиционным путём. В незапамятные времена индийский святой (первая инкарнация Далай-ламы) явился в эти края в облике обезьяны и вступил в брак с духом гор женского пола и крутого нрава. От их союза и идёт весь тибетский род, унаследовавший лучшие качества прародителей.
Первое государство в Тибете возникло в начале VII века. В это же время в страну, постепенно вытесняя традиционные верования бон, проникает буддизм. На основе индийских и китайских достижений создаётся тибетская медицина. В VIII-IX веках горцы покорили некоторые районы Бирмы и Китая, но в целом с войной у них как-то не сложилось. Империя быстро пришла в упадок и, в свою очередь, попала в зависимость от монголов.
Зато сложилось с религией. Что и немудрено в такой-то близости к небу. Даже жестокие победители покорились мудрости местных учителей, приняли буддизм в тибетском варианте и далее вели себя так, словно империя лишь покровительствует Тибету. В самой же стране с каждым поколением значение религии возрастало. В XVII веке Далай-лама стал уже не только религиозным лидером, но и полновластным правителем государства.
Флаг непризнанного независимого Тибета.
Ветвь йети, видимо, отделилась от основного ствола эволюции человека сотни тысяч лет назад, когда «генеральная линия развития» ещё не обозначилась достаточно чётко. Особи, обладающие паранормальными способностями, стали развивать их, пока прочие пытались извлечь пользу из сочетания рук, разума и речи. Снежные люди научилась становиться незаметными, издали «шестым чувством» обнаруживать врага, а если это не срабатывало, то отпугивать хищников и «глушить» мелкую добычу «ментальным взрывом».
Горные козлы — животные не менее мистические, чем «снежный человек». Невозможно поверить, что без помощи магии крупное копытное карабкается по отвесной стене, на которой не удержится и муха.
Шамбала
Считается, что именно в Тибете расположена таинственная страна мудрецов — Шамбала. Любопытно, что сами тибетцы этой точки зрения не разделяют. Их древние трактаты гласят, что Шамбала находится на заокраинном западе — где-то между Самаркандом и Дамаском. Как многие другие народы, не видят они пророков в отечестве своём.
Потала — храм, оплот и дворец Далай-ламы — был выстроен в XVII веке. Но некоторые из сооружений комплекса на тысячу лет старше.
Зато другие увидели без труда. Первой закрытую для непосвящённых долину в Гималайских горах обнаружила Елена Блаватская. Как оказалось, населяли эту дивную страну Великие Учителя, Махатмы, Гималайские Адепты Великой Белой Ложи и прочие выходцы из утопшей Лемурии. Многие тысячи лет тайно покровительствовали они человечеству, как прогрессоры из Института экспериментальной истории, насевшие на Арканар в романе «Трудно быть богом» братьев Стругацких. Увы, точно так же, как и у прогрессоров, дела с конспирацией обстояли у адептов неважно. Учителя, тайно передававшего послания Блаватской, быстро поймали. К общему изумлению, это оказалась она сама.
Тибет — страна высокой духовности. В прошлом здесь насчитывалось 6000 монастырей, и монахи составляли пятую часть населения.
В 1921 году посредством верчения спиритического стола на контакт с махатмами вышел Николай Рерих. Художник получил от них пост Далай-ламы Запада, но соответствующих документов Белая Ложа выправить ему не смогла. Поэтому в Лхасу Рериха не пустили. Из Тибета он привёз множество замечательных полотен и послание советскому правительству — письмо махатм содержало слова горячего одобрения политики большевиков, а также ряд предсказаний, впоследствии не сбывшихся. Правительство, однако, отнеслось к документу весьма прохладно. Возможно, негативную роль сыграло то, что от начала и до конца написан он был самим Рерихом. Да, под диктовку Учителей, но ни один из них даже не снизошёл до того, чтобы поставить подпись.
Наконец, в 1938 году в Тибет наведалась немецкая экспедиция под патронажем института Аненербе. Но шамбалиты не вышли на контакт с нацистскими магами. Зато немцев, якобы изучавших мистерии бон, радушно приняли в Лхасе — по причинам, не имевшим отношения к мистике. В то время фактически независимый, враждующий с Англией и Китаем Тибет стремился завязать полезные международные связи.
Говорят, что истинная Шамбала — внутри. Правду говорят. Страна мудрецов закрыта для тех, кто не достиг просветления, но не волшебство и не крутые скалы охраняют подступы к ней. Просто тот, кто не мудр сам, не узнает мудрость при встрече с ней — пробежит мимо. И вечно будет искать под спиритическим столом безвкусный и чахлый плод собственного воображения, какую-нибудь тайную ложу лемурийских арийцев.
Между тем Шамбала здесь — в Тибете. Здесь — в большей степени, чем где бы то ни было. Вечные горы, вонзившиеся в небо, — истинные Махатмы. Нужно лишь слышать то, что они говорят.
Ночь в долинах прекрасна. Звёзды крупнее и ярче, чем в это можно поверить. Но к утру текущую воду сковывает лёд. На заре нежно-розовым цветом начинают сиять снежные шапки гор, и лишь позже рассеивается чернильная тьма в низинах. Скоро лёд тает. Гром далёкой лавины разносится эхом по ущельям.
У лошадей нет совести. Если скотина совсем не боится высоты, то почему же не хочет идти на подвесной мост?
Николай Непомнящий «Экзотическая зоология»
Франсуаз Поммаре «Тибет»
Альфред Шклярский «Томек ищет снежного человека»