Поэтовым бредом во сне навис
Люблю
Обыкновенно так
Любовь любому рожденному дадена,—
но между служб,
доходов
и прочего
со дня на день
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
на тело — рубаха.
Но и этого мало!
Один —
идиот!—
манжеты наделал
и груди стал заливать крахмалом.
Под старость спохватятся.
Женщина мажется.
Мужчина по Мюллеру мельницей машется.
Но поздно.
Морщинами множится кожица.
Любовь поцветет,
поцветет —
и скукожится.
Мальчишкой
Я в меру любовью был одаренный.
Но с детства
людьё
трудами муштровано.
А я —
убег на берег Риона
и шлялся,
ни чёрта не делая ровно.
Сердилась мама:
«Мальчишка паршивый!»
Грозился папаша поясом выстегать.
А я,
разживясь трехрублевкой фальшивой,
играл с солдатьём под забором в «три листика».
Без груза рубах,
без башмачного груза
жарился в кутаисском зное.
Вворачивал солнцу то спину,
то пузо —
пока под ложечкой не заноет.
Дивилось солнце:
«Чуть виден весь-то!
А тоже —
с сердечком.
Старается малым!
Откуда
в этом
в аршине
место —
и мне,
и реке,
и стовёрстым скалам?!»
Юношей
Юношеству занятий масса.
Грамматикам учим дурней и дур мы.
Меня ж
из 5-го вышибли класса.
Пошли швырять в московские тюрьмы.
В вашем
квартирном
маленьком мирике
для спален растут кучерявые лирики.
Что выищешь в этих болоночьих лириках?!
Меня вот
любить
учили
в Бутырках.
Что мне тоска о Булонском лесе?!
Что мне вздох от видов на море?!
Я вот
в «Бюро похоронных процессий»
влюбился
в глазок 103 камеры.
Глядят ежедневное солнце,
зазнаются.
«Чего, мол, стоют лучёнышки эти?»
А я
за стенного
за желтого зайца
отдал тогда бы — всё на свете.
Мой университет
Французский знаете.
Делите.
Множите.
Склоняете чудно.
Ну и склоняйте!
Скажите —
а с домом спеться
можете?
Язык трамвайский вы понимаете?
Птенец человечий
чуть только вывелся —
за книжки рукой,
за тетрадные дести.
А я обучался азбуке с вывесок,
листая страницы железа и жести.
Землю возьмут,
обкорнав,
ободрав ее,—
учат.
И вся она — с крохотный глобус.
А я
боками учил географию,—
недаром же
наземь
ночёвкой хлопаюсь!
Мутят Иловайских больные вопросы:
— Была ль рыжа борода Барбароссы?—
Пускай!
Не копаюсь в пропыленном вздоре я —
любая в Москве мне известна история!
Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—
фамилья ж против,
скулит родовая.
Я
жирных
с детства привык ненавидеть,
всегда себя
за обед продавая.
Научатся,
сядут —
чтоб нравиться даме,
мыслишки звякают лбёнками медненькими.
А я
говорил
с одними домами.
Одни водокачки мне собеседниками.
Окном слуховым внимательно слушая,
ловили крыши — что брошу в уши я.
А после
о ночи
и друг о друге
трещали,
язык ворочая — флюгер.
Взрослое
У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстною площадью лёжа.
Враспашку —
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Что вышло
Больше чем можно,
больше чем надо —
будто
поэтовым бредом во сне навис —
комок сердечный разросся громадой:
громада любовь,
громада ненависть.
Под ношей
ноги
шагали шатко —
ты знаешь,
я же
ладно слажен,—
и всё же
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень.
Взбухаю стихов молоком
— и не вылиться —
некуда, кажется — полнится заново.
Я вытомлен лирикой —
мира кормилица,
гипербола
праобраза Мопассанова.
Поднял силачом,
понес акробатом.
Как избирателей сзывают на митинг,
как сёла
в пожар
созывают набатом —
я звал:
«А вот оно!
Вот!
Возьмите!»
Когда
такая махина ахала —
не глядя,
пылью,
грязью,
сугробом,—
дамьё
от меня
ракетой шарахалось:
«Нам чтобы поменьше,
нам вроде танго бы…»
Нести не могу —
и несу мою ношу.
Хочу ее бросить —
и знаю,
не брошу!
Распора не сдержат рёбровы дуги.
Грудная клетка трещала с натуги.
Пришла —
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть —
как девочка мячиком.
И каждая —
чудо будто видится —
где дама вкопалась,
а где девица.
«Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!»
А я ликую.
Нет его —
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.
Невозможно
Один не смогу —
не снесу рояля
(тем более —
несгораемый шкаф).
А если не шкаф,
не рояль,
то я ли
сердце снес бы, обратно взяв.
Банкиры знают:
«Богаты без края мы.
Карманов не хватит —
кладем в несгораемый».
Любовь
в тебя —
богатством в железо —
запрятал,
хожу
и радуюсь Крезом.
И разве,
если захочется очень,
улыбку возьму,
пол-улыбки
и мельче,
с другими кутя,
протрачу в полночи
рублей пятнадцать лирической мелочи.
Так и со мной
Флоты — и то стекаются в гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней —
я же люблю!—
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь,—
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.
Вывод
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
Стихотворение и анализ «Люблю»
Любовь любому рожденному дадена,—
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
и груди стал заливать крахмалом.
Под старость спохватятся.
Мужчина по Мюллеру мельницей машется.
Морщинами множится кожица.
Я в меру любовью был одаренный.
убег на берег Риона
ни чёрта не делая ровно.
Грозился папаша поясом выстегать.
разживясь трехрублевкой фальшивой,
играл с солдатьём под забором в «три листика».
без башмачного груза
жарился в кутаисском зное.
Вворачивал солнцу то спину,
пока под ложечкой не заноет.
и стовёрстым скалам?!»
Юношеству занятий масса.
Грамматикам учим дурней и дур мы.
из 5-го вышибли класса.
Пошли швырять в московские тюрьмы.
для спален растут кучерявые лирики.
Что выищешь в этих болоночьих лириках?!
Что мне тоска о Булонском лесе?!
Что мне вздох от видов на море?!
в «Бюро похоронных процессий»
в глазок 103 камеры.
Глядят ежедневное солнце,
«Чего, мол, стоют лучёнышки эти?»
отдал тогда бы — всё на свете.
Язык трамвайский вы понимаете?
чуть только вывелся —
за тетрадные дести.
А я обучался азбуке с вывесок,
листая страницы железа и жести.
И вся она — с крохотный глобус.
боками учил географию,—
Мутят Иловайских больные вопросы:
— Была ль рыжа борода Барбароссы?—
Не копаюсь в пропыленном вздоре я —
любая в Москве мне известна история!
Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—
с детства привык ненавидеть,
чтоб нравиться даме,
мыслишки звякают лбёнками медненькими.
Одни водокачки мне собеседниками.
Окном слуховым внимательно слушая,
ловили крыши — что брошу в уши я.
язык ворочая — флюгер.
и шлялся, глазастый.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
Страстною площадью лёжа.
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
с ума сошла анатомия.
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
поэтовым бредом во сне навис —
комок сердечный разросся громадой:
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень.
Взбухаю стихов молоком
некуда, кажется — полнится заново.
Я вытомлен лирикой —
Как избирателей сзывают на митинг,
такая махина ахала —
«Нам чтобы поменьше,
нам вроде танго бы…»
Распора не сдержат рёбровы дуги.
Грудная клетка трещала с натуги.
разглядела просто мальчика.
как девочка мячиком.
чудо будто видится —
где дама вкопалась,
Должно, из зверинца!»
От радости себя не помня,
индейцем свадебным прыгал,
сердце снес бы, обратно взяв.
«Богаты без края мы.
Карманов не хватит —
кладем в несгораемый».
богатством в железо —
если захочется очень,
протрачу в полночи
рублей пятнадцать лирической мелочи.
Флоты — и то стекаются в гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней —
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
к тебе возвращаюсь, любимая.
Домой возвращаетесь радостно.
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
к тебе возвращаюсь,—
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
Краткое содержание
Владимир Маяковский и Лиля Брик. Фотография
В центре произведения находится лирический герой, повествующий о своей любви и жизни. Поэма автобиографическая, поэтому сам поэт выступает в роли лирического героя повествования. Поэма начинается со вступления: в нём герой излагает суть собственных размышлений о чувстве любви. Он убеждён, что любовные переживания доступны каждому, но не каждый человек, впустив любовь в сердце, способен её удержать. Ведь, человеческие сердца имеют печальную тенденцию к окаменению и чёрствости. Такое, по мнению автора, происходит от «служб, доходов и прочего».
Затем лирический герой повествует читателям о своих детских и юношеских годах, признаваясь, что именно тогда он «в меру любовью был одарённый». Герой с искренним чувством предаётся воспоминаниям о тех далёких годах, когда был беззаботным мальчуганом. Тогда папа и мама нередко наказывали его за плохие поступки, но те родительские наказания являлись своеобразным проявлением любви и участия.
Автор уверен: годы его юности прошли в непростых условиях, но, благодаря этому, в сердце отсутствует место для чистой лирики. Помимо родителей, его «учителями» были городские улицы, полные неожиданностей и опасностей. Лирический герой утверждает, что взрослея, люди утрачивают способность к безусловной любви: теперь они любят лишь за деньги. Автор восклицает: «Любить? Пожалуйста! Рубликов за сто». Он давно не чувствовал искренней любви, хотя и ощущает внутри себя «сплошное сердце». Вёсны, которые прошли без любви, автор считает абсолютно бессмысленными для себя.
Герой повествует, как сильно он нуждался в познании любовного чувства. И вот, наконец, любовь пришла к нему во всём своём сиянии! Женщина, которую автор полюбил, сумела увидеть в нём мальчика и навсегда похитила его сердце. Под образом этой женщины следует понимать «вечную» возлюбленную поэта Лилю Брик. Отношения с избранницей автор выразил одной меткой фразой: «отобрала сердце и … пошла с ним играть – как девочка мячиком». Автор не скрывает радостных эмоций, подаренных ему любовью: теперь он чувствует себя весело и легко. Любовь его настолько сильна, что сломить её не сможет ничто.
История создания
Судьбоносная встреча Маяковского с Лилей Брик случилась в 1915 г. Её можно считать одновременно и прекрасной и роковой. Поэт неистово полюбил эту женщину, посвятив ей множество произведений. Поэма «Люблю» не стала исключением. Произведение появилось на свет в период с ноября 1921 по февраль 1922 гг. Маяковский, завершив поэму, отправляется с готовой рукописью в Ригу. Именно там, в издательстве «Арбейтергейм», было впервые напечатано данное произведение. Свет увидели два издания, так как одно издание было полностью конфисковано полицией.
Жанр, направление, размер
Произведение представляет собой жанр развёрнутой любовной поэмы, преисполненной искренностью обнажённых чувств. Автор щедро делится с читателями собственными любовными эмоциями, повествуя о них с детской непосредственностью. Для передачи чувственных эмоций поэт использует столь любимую им тоническую систему стихосложения. В данной поэме важны вовсе не рифмы, а интонационные выделения слов в строках.
Настроенческий пафос преисполнен оптимизма, воодушевлённой радости от любовных впечатлений. Маяковский убеждает нас в том, что шанс на взаимность есть у каждого любящего сердца, главное быть искренним.
Композиция
Поэма включает в себя одиннадцать глав. Каждая глава имеет своё собственное название и тему. Если внимательно взглянуть на название каждой главы, легко сделать вывод, что данное произведение является краткой автобиографией жизни писателя, отражением его переживаний и чувств:
Три заключительных главы поэмы посвящены чувству невероятной лёгкости, испытываемой автором. Свою любовь он сравнивает с «роялем» и «несгораемым шкафом». Поэт признаётся, что избранница смогла облегчить бремя его жизни, поэтому своё сердце он навеки отдал ей. В заключительных строчках Маяковский даже решается на чисто романтическую фразу: «Люблю неизменно и верно».
Образы и символы
В поэме Маяковский, стремясь максимально полно выразить овладевшую им эмоцию любви к Лили Брик, создаёт следующие смысловые образы:
Темы и настроение
Основная тема поэмы – повествование лирического героя (автора) о собственной жизни и любви. Герой утверждает, что на характер любого человека оказывают влияние множество различных обстоятельств, включая условия жизни. Но, невзирая на жизненные обстоятельства, каждый человек может любить и быть любимым. Ведь искреннее любовное переживание способно размягчить даже самое чёрствое сердце.
Основная идея
Основная идея поэмы заключается в прямой пропаганде любви. Причём, любви ко всему: и к женщине, и к природе, и к обществу, и ко всему мирозданию в целом. Маяковский доносит до нас мысль о том, что на искреннюю любовь способен любой человек, но, к сожалению, не каждый человек способен добыть истинную любовь из глубин своего сердца.
Средства выразительности
В поэме Маяковский использует богатую палитру средств выразительности: