Послание апостола иакова толкование видео
Толковая Библия
Толкование на Соборное послание Святого Апостола Иакова
О Соборном послании Святого Апостола Иакова
Писатель послания. Назначение и читатели послания. Время и место написания. Подлинность послания. Общий характер послания и краткое его содержание.
Писатель первого, в каноническом порядке, Соборного послания, не называя себя в приветствии ( Иак 1:1 ) апостолом, смиренно именует себя: « Иаков Богу и Господу Иисусу Христу раб ». Однако это молчание об апостольстве писателя, обращающегося с своим посланием к « двенадцати коленам, находящимся в рассеянии », не только не отрицает апостольского достоинства писателя, но и говорит о великом и несомненном авторитете его как среди иудео-христиан, так и среди евреев вообще. При этом выше всякой похвалы писатель поставляет смиренное название и сознание себя рабом Божиим и Христовым, а такое настроение именно отличает истинных апостолов Христовых от лиц, незаконно присвоивших себе апостольский авторитет. Это приводит к предположению, что Иаков, писатель послания, был апостол Христов, один из предстоятелей апостольской церкви, которому были подведомы иудео-христианские общины и вне Палестины. Таким лицом является первый и знаменитейший представитель Иерусалимской церкви св. Иаков, брат Господень, прозванный Праведным из числа семидесяти апостолов ( Деян XII:17, 21:18 ; Гал I:19 ). Церковное предание усвояет написание послания именно этому Иакову, а не Иакову Заведееву и не Иакову Алфееву (брату Апостола и евангелиста Матфея). Иаков Заведеев весьма рано (около 44 года по Р. X.) скончался мученическою смертью от руки Ирода Агриппы ( Деян XII:2 ); притом нет исторических данных в пользу того, чтобы он пользовался известностью в областях рассеяния. Между тем все содержание послания предполагает, что писатель его хорошо известен во всем иудео-христианском рассеянии. Такою славою в иудео-христианстве и иудействе, по преданию, пользовался Иаков, брат Господень, выступивший на поприще деятельности уже после смерти св. Иакова Заведеева ( Деян XV:13, 21:18 ; Гал I:19 ). Этого именно Иакова Ап. Павел ставит наравне с Апостолами – Петром и Иоанном, называя всех троих столпами Церкви ( Гал II:9 ).
Если, по почину блаженного Иеронима (Прот. Геловид. гл. XIII), многие католические ученые (Корнелий а-Ляпиде, Минь, Корнели и др.), протестантские (Баумгартен, Лянге) и некоторые русские (митр. М. Филарет, архиеп. Черниг. Филарет, проф. И. В. Чельцов, проф. М. Д. Муретов) отожествляли Иакова, брата Господня, с Иаковом Алфеевым – Апостолом из числа 12-ти, то и новозаветные данные и свидетельства церковного предания говорят против этого отожествления. В Евангелии братья Господа по плоти – Иаков, Иосия, Симон и Иуда – ясно отличаются от апостолов или первых и ближайших учеников Господа, напр., в Ин.2:12 : « после сего пришел в Капернаум Сам, и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его ». Если здесь и в некоторых других местах Евангелия ( Мф.12:48 ; Мк III:31 ; Лк VIII:19 ) братья Господни стоят в стороне от учеников или апостолов Господа, то в Ин.7определенно говорится, что сначала братья Господни не веровали в Господа Иисуса Христа, следовательно, не могли быть в числе апостолов, – и это тем более примечательно, что евангелист Иоанн сделал это замечание о неверии братьев Господних почти непосредственно после упоминания о составившемся уже и существующем круге 12-ти апостолов ( Ин.6:70–71 ). Даже после воскресения Господа, когда братья Господа уверовали в Него, они все-таки отличаются от апостолов ( Деян I:13–14 ), хотя иногда и сопоставляются с ними ( 1Кор IX:5 ). И древнее церковное предание, при всей своей неясности относительно братьев Господних, все же в большинстве случаев подтверждает, что Иаков, брат Господен, есть лицо, отличное от Апостола Иакова Алфеева. Так, в «Апостольских Постановлениях» Иаков, брат Господень, ясно отличается от апостолов из 12-ти. «Мы двенадцать, говорится в Пост. Ап. VI:12, собравшись в Иерусалиме, явились Иакову, брату Господню», а ниже, VI:14, в качестве возвестивших кафолическое учение называются сначала апостолы лика 12-ти (в том числе и Апостол Иаков Алфеев), а затем присоединяются еще «Иаков, брат Господень и епископ Иерусалимский, и Павел, учитель языков». Климент Александрийский у Евсевия говорит: «Петр, Иаков и Иоанн, хотя от Самого Господа предпочтены были (другим ученикам), однако по вознесении Спасителя не стали состязаться о слове, но Иерусалимским епископом избрали Иакова Праведного» (Церк. Ист. II:1). Сам Евсевий в I:12 своей Ц. Ист. причисляет Иакова, брата Господня, к 70 апостолам, а в VII:19 говорит, что Иаков, брат Христов, «первый получил епископство над Иерусалимскою церковью от Самого Спасителя и апостолов», чем, в том и другом случае, Иаков, брат Господень, определенно выделяется из круга 12-ти апостолов. Наконец, и в Четьи-Минее под 23 октября, Иаков, брат Господень, причисляется к 70-ти апостолам.
Послание св. Апостола Иакова было первоначально назначено и отправлено, как говорится в написании ( Иак I:1 ), « двенадцати коленам, находящимся в рассеянии ». Вопреки мнению некоторых исследователей (Гофмана, Яна, Гольпмана, Юлихера), придававших этому выражению иносказательный смысл и видевших в нем обозначение «нового или духовного Израиля», не имеющего в мире сем пребывающего града, но грядущего взыскующего, выражение « двенадцать колен » есть древнее теократическое обозначение всего народа еврейского, как одного народа Божия, в отличие от прочих народов язычников ( Деян XXVI:6 ); прибавка же « в рассеянии » ( έν τή διασπορά ) прежде всего указывает, что читатели послания находились вне Палестины. При этом все содержание послания, имеющее чисто христианский характер, говорит, что то были собственно христиане из евреев или иудео-христиане. Не без основания, однако, указывали (напр., Вейс), что речь писателя нередко обращается и к неверующим евреям, что и вполне естественно ввиду того, что в первое время и довольно долго верующие и неверующие евреи не очень резко отделялись друг от друга и имели общие собрания, а также ввиду известного весьма большого авторитета Апостола Иакова как среди верующих, так и среди неверующих евреев. Равным образом и ограничительная прибавка » в рассеянии « не исключает иудео-христиан и евреев вообще, живущих и в самой Палестине; содержание послания вполне приложимо и к ним, хотя преимущественно адресатами послания являлись внепалестинские читатели, частнее, вероятно, христианские общины заиорданские, Дамаска и Сирии (см. Деян IX:1 ).
Как и все послания апостольские, послание св. Иакова вызвано было ближайшим образом потребностями и состояниями религиозно-нравственной жизни христианских общин; эти особенности в жизни последних в весьма значительной мере определяют и содержание послания, хотя иные мысли послания могли быть высказаны апостолом и независимо от современного состояния читателей послания, как вообще в Священном Писании рядом с данными истории стоят непреходящие истины вероучения и нравоучения. Христиане из евреев, по указаниям послания, терпели многие притеснения со стороны и испытывали многие внутренние нестроения. Так, бедные иудео-христиане терпели многочисленные преследования со стороны своих богатых соплеменников ( Иак 2:2–7, 5:1–6 ) и среди этих и подобных внешних бедствий нередко уклонялись от истинного взгляда на источник этих бедствий и искушений ( Иак I:12–21 ), подвергались опасности колебаться в вере и даже изменять ей ( Иак V:7–11 и др.). Из чувственных побуждений и пристрастия к земным благам возникали у них раздоры ( Иак IV:1–12 ); братская любовь во многих охладела ( Иак IV:13–17, V:13–20 ); из самомнения многие хотели быть учителями других, не имея к тому способности и подготовки ( Иак III:1 след.). Отсюда проистекали и такие важные и гибельные заблуждения иудео-христиан, как неправильные взгляды на молитву ( Иак I:5–8, V:17–18 ), на веру и добрые дела в их взаимном отношении ( Иак I:26–27, II:14–26 ). Эти и подобные нестроения во внутреннем и внешнем быте, к которым евреи и христиане из евреев всегда были особенно склонны и которые св. апостол именует искушениями, и послужили поводом к написанию послания. Целью последнего было, как очевидно само собою, устранение из жизни иудео-христиан упомянутых настроений и недостатков, утешение страждущих и указание всем вообще христианам истинного пути нравственного совершенства (см. Иак I:4, 3:2 ). Возможно при этом допустить – ввиду известного высокого авторитета Апостола Иакова даже среди неверующих евреев, – что устроением нравственной жизни иудео-христиан по высшим христианским началам апостол имел в виду привлечь в христианство и неверующих их соплеменников.
Время и место написания послания в нем самом не указаны, как и время и место происхождения других новозаветных писаний. Поэтому, в частности, время происхождения послания определяется лишь предположительно и гадательно. В пользу раннего происхождения послания, именно до апостольского иерусалимского собора (51–52 г. по Р. X.), указывали на самое назначение послания к иудео-христианам, понятное будто бы только в раннее время до иерусалимского собора, – на неупоминание в послании спорных пунктов из времени апостольского собора (обрядовый закон, отношение языко-христиан к иудео-христианам), также – на преобладающий нравоучительный характер послания при относительной скудости вероучительного элемента, причем в этом усматривали признак близости послания, по времени написания, к нагорной проповеди и вообще беседам Господа. Аргументы эти имеют лишь относительную ценность, и каждому из этих положений может быть противопоставлено соображение обратного свойства. В пользу, с другой стороны, относительно позднего написания послания, кроме широкого распространения христианства между иудеями рассеяния, указывали, между прочим, на печальную картину религиозно-нравственного состояния иудео-христианских церквей по данным, заключающимся в послании: христианство среди многих совершенно омирщилось, откуда выводили, что послание появилось в более позднее время жизни Ап. Иакова. Легко, однако, видеть слабость и этого основания: можно ли вообще в пределах двух десятков лет (в этих пределах колеблется определение времени написания послания) указать хронологическую грань, когда первоначальные свет и чистота веры и жизни христиан помрачились? Еще более спорным является аргумент позднего происхождения послания, заимствуемый из предполагаемого знакомства Ап. Иакова с посланиями Ап. Петра и Павла. Но вопрос о взаимном отношении посланий всех этих трех апостолов не удоборешим. В частности, относительно Апостолов Иакова и Павла даже и западноевропейские исследователи их посланий в настоящее время согласно признают, что Ап. Иаков в своем послании отнюдь не противопоставляет учению Ап. Павла свое мировоззрение, отнюдь не полемизирует с ним по вопросу об оправдании, как любили утверждать исследователи-рационалисты прежнего времени. Таким образом, вопрос о годе написания послания мы оставляем открытым, ограничиваясь лишь отнесением происхождения послания к средине 50-х годов нашей эры.
О месте написания послания разногласия не существует. Коль скоро послание принадлежит перу св. Апостола Иакова, брата Господня, первого Иерусалимского епископа, то местом написания послания был именно Иерусалим или вообще Палестина, где, по преданию, Иаков обитал безотлучно до самой своей смерти. И общий колорит содержания говорит за палестинское происхождение послания. Многие образы апостольской речи объясняются только из особенностей Палестины. Упоминание о раннем и позднем дожде ( Иак V:7 ), о смоковнице, маслине и виноградной лозе ( Иак III:12 ), о соленых и горьких источниках ( Иак III:11–12 ), о жгучем ветре, иссушающем растительность ( Иак I:11 ), предполагает близкое непосредственное знакомство писателя с палестинскою природою. Самое назначение послания для всех иудео-христиан рассеяния, естественно, указывает на Иерусалим, как тот средоточный пункт иудео-христианства, в котором свящ. писатель послания мог с наибольшим удобством узнать о состоянии иудео-христианских общин рассеяния.
Первоначальный язык послания, по всем вероятиям, был греческий; на этом языке говорили иудеи рассеяния, и к ним апостол, как в устной беседе, которую вел с ними, по свидетельству Егезиппа, пред смертью, так и в послании мог обратиться только на греческом. Цитаты из Ветхого Завета в послании приводятся по греческому переводу LXX-ти ( Иак II:11, 4:6 ). Притом греческий язык посланий, хотя и не классический, достаточно, однако, чистый, говорит, по-видимому, о том, что св. Иаков владел греческим языком с самого детства.
На русском языке о послании Иакова, кроме журнальных статей и замечаний в общих руководствах на новозаветные книги, есть несколько специальных работ: 1) свящ. И. Кибальчича – Св. Иаков, брат Господень. Опыт обозрения соборного послания Иакова, брата Господня. Чернигов, 1882. 2) Н. Теодоровича – Толкование на соборное послание св. Апостола Иакова. Вильна, 1897. 3) Иеромонаха, ныне Епископа, Георгия (Ярошевского) – Соборное послание св. Апостола Иакова. Опыт исагогико-экзегетического исследования. Киев, 1901. 4) Архиепископа Никанора (Каменского) – Толковый Апостол, Ч. I. Спб., 1905. Лучшее из всех – сочинение преосвященного Георгия, как по обстоятельности исагогических сведений, так и по широте и глубине экзегезиса, ровно и по строгой выдержанности ученого метода. В труде преосв. Георгия (стр. VI-VIII Предисловия) указана и обширная литература, иностранная и русская, о послании св. Апостола Иакова. Прекрасная статья о «св. Апостоле Иакове и его послании» с исчерпывающею библиографиею о них принадлежит перу проф. прот. Д. И. Богдашевского в издаваемой при журнале «Странник» «Православной Богословской Энциклопедии», т. VI. Спб. 1905, столб. 42–55. Тем же проф. прот. Д. И. Богдашевским в упомянутых же «Опытах по изучению священного писания Нового Завета» (вып. I. Киев, 1909), кроме вводных вопросов о послании (с. 153–178), сжато, но полно и глубоко верно изложены «основные черты богословия» послания св. Иакова (с. 178–201), а гораздо ранее в отдельной брошюре представлены «объяснительные замечания к наиболее трудным местам соборного послания св. Апостола Иакова». Киев. 1894.
Литературу и основные пункты вопроса о «братиях Господних» см. в Православной Богословной Энциклопедии (Спб. 1906), т. VI (столб. 55–91). Лучшею работою по этому вопросу является сочинение покойного проф. А. П. Лебедева – «Братья Господни: обзор и разбор древних и новых мнений по вопросу». Москва, 1904.
Глава I
Написание и приветствие (1). Наставление в испытаниях (2–11): об искушениях и терпении (2–4), о мудрости и молитве (5–8), о ничтожестве богатства (9–11). Природа и источник искушений; всесовершенный Бог – источник всякого блага и спасения (12–18). Обуздание гнева и языка, исполнение закона (19–26). Сущность благочестия (27).
Наименование себя рабом Бога и Иисуса Христа вполне понятно в устах святого Иакова, как истинного апостола Христова: по замечанию блаж. Феофилакта, «апостолы Господа выше всякого мирского достоинства поставляют то, что они рабы Христа». Этим странным наименованием себя Апостол, быть может, имел в виду возбудить веру и смирение своих читателей, а также вызвать доверие к себе с их стороны. Вопреки некоторым комментаторам нового времени (как Гальцман, Юлихер), выражение: «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии», отнюдь не означает духовного Израиля или Церковь Христову, рассеянную между иудеями и язычниками, – подобный символизм или аллегоризм вполне чужд посланию св. Апостола Иакова, – а означает, по буквальному смыслу, именно внепалестинских иудео-христиан; вероятно, это были «преимущественно христианские общины заиорданские, Дамаска и Сирии, где христианство, как видно из Деян. 9 и дал., распространилось весьма рано» (проф. Богдашевский). Обращение к читателям с пожеланием « радоваться » ( χαίρειν ), напоминая отчасти употребительное у греков и иудеев-эллинистов приветствие (см. 1Мак 10:18, 25 ; Деян. 23:25 и др.), имеет, однако, у Апостола специфически-христианский смысл, как и в окружном послании иерусалимского собора, редактированном тем же апостолом ( Деян. 15 и сл.), именно имеет значение радости в Господе Иисусе, как Боге Спасителе и Искупителе. Сам исполненный радости и блаженства, даже при тягчайших испытаниях веры, св. Апостол и своим читателям молитвенно желает прежде всего этой высокой и недосягаемой для мирских бедствий радости.
В Боге не может быть причины неисполнении человеческого прошения мудрости или какого-либо другого дара, но такая причина может заключаться в человеке, в его внутреннем настроении. Прежде и более всего для просящего у Бога мудрости (или другого чего) необходима вера твердая, чуждая какого-либо сомнения или колебания. «Если верит, то пусть просит, а если не верит, то пусть и не просит, ибо не получит ничего из просимого. Сомневающийся – и тот, кто просит с высокомерием… Сомневающийся тот, кто далек от твердого действования, и недоумевает, сбудется то или иное, или нет» (блаж. Феофил.). Напротив, молитва христианина, просящего о мудрости, должна быть чуждой каких-либо колебаний, которые апостол уподобляет в отношении неустойчивости, подвижности и ненадежности – морской волне (ст. 6, б.); молитва именно должна быть твердою и устойчивою, основываясь на незыблемом основании веры. «Как благотворящий Бог – весь сострадание и благотворение, так просящий человек должен быть весь вера и уверенность» (Еп. Георгий). В ст. 8 апостол, повторяя образно выраженную в ст. 6 мысль о гибельности сомнения и колебания, называет человека, одержимого этим недугом сомнения и колебания, «двоедушным», δίψυχος, как бы имеющим две души, из которых одна стремится к Богу, другая – к миру; отсюда – нетвердость и неустройство во всех путях его, во всей его нравственной деятельности. «Двоедушный – находящийся в замешательстве, неустроенный, несовершенный, двоящийся мыслями, лицемер… иначе мужем двоедушным апостол называет неустановившегося, который не стремится крепко ни к настоящему, ни к будущему, но носится туда и сюда, придерживается то будущего, то настоящего (блаж. Феофил.) «Отринь свое собственное двоедушие и нисколько не сомневается просить у Господа и получить» («Пастырь» св. Ермы, Запов. 9).
Объединяя ранее (со ст. Иак.1:2 ) сказанное об искушениях или испытаниях, постигающих людей, апостол показывает теперь конечный результат терпеливого перенесения разных жизненных испытаний, именно: блаженство – прошедши чрез горнило испытаний ( Иак.1:2 ) и очистившись в нем нравственно, как золото очищается через огонь, человек-христианин имеет твердую надежду быть увенчанным венцом истинной жизни в соединении с Богом навеки. Любовь к Богу и Христу, выражающаяся в терпеливом, перенесении христианином разных испытаний, сделает их достойными принять эту высокую награду, по неложному обетованию Спасителя ( Мф. 5:10–11 ). «Апостол, – говорит св. И. Златоуст, – довольно увещевал переносить искушения с радостью, дабы дело стояло твердо, а терпение было совершенное; то и другое происходит само собою и делается не без цели. Апостол старается убедить – исполнять вышесказанное посредством другого увещания, когда говорит, что терпящий искушение блажен по обетованию. Ибо таковой, ведя борьбу по образу борцов, будет мужем испытанным, искушенным по всяческим. Посему-то ему, после того как он пережил печали, дается венец жизни, уготованной от Бога любящим Его».
Доселе Апостол говорил об искушениях вообще, не различая их по источнику происхождения и самой природе их, и указывал высокое благотворное значение их, как испытаний для воли и веры человека ( Иак.1:2, 4, 12 ). Теперь, имея в виду склонность людей слабовольных и маловерующих оправдывать свои падения в искушениях указанием, что искушения посылаются Богом, Апостол предлагает читателям строго различать искушения по происхождению и сущности.
Те испытания или лишения, о которых доселе говорил Апостол, посылаются людям Богом с благою, спасительною целью – утвердить людей, путем испытаний, в добре и привести их к истинному благу, к жизни в истинном смысле. В качестве примеров таких испытаний в Ветхом Завете можно назвать испытание веры Авраама ( Быт. 22 ), Иова ( Иов.1 ; Иов.2 и дал.) и израильтян во время странствования их по пустыне ( Втор. 8:2 ). Во всех этих и подобных примерах испытания людей Богом, в случае выдержания ими искуса, результатом или плодом искушения является терпение, нравственная крепость, нравственное совершенство испытуемых, а конец всего – вечная блаженная жизнь ( Иак.1:2–4, 12 ). Но есть совершенно иные искушения, приходящие от диавола или же зарождающиеся в душе самого человека. В рассматриваемых стихах Апостол говорит об этих последних искушениях, и даваемое Апостолом изображение искушения имеет большую религиозно-психологическую ценность, начертывая полностью весь процесс или поступательный ход развития искушения в душе человека. Прежде всего (ст. 13) Апостол со всею решительностью устраняет всякую мысль человека-грешника, будто искушение ко греху и злу может происходить от Бога: такая мысль коренным образом противоречит основному понятию о Боге, как существе всесвятом и всеблагом – « Бог не искушается злом ( θεόζ απείραστός έστι κακών ), и Сам не искушает никого «. Слово απείραστός должно быть передано именно так, как оно передано в русском переводе – в том смысле, что Бог абсолютно чужд зла, безусловно не затрагивается никакими прирождениями зла. Славянский перевод: » несть искуситель злым «, как и Вульгаты: intentator – не точны, тем более, что, в случае принятия такой передачи, получалась бы тавтология с последующим выражением: » и Сам не искушает никого «.
Если, таким образом, Бог по единой свободной любви и благости восхотел возродить людей и сделать их началом обновления всего мира, то может ли Он искушать человека ко злу и на погибель? Давая в ст. 18 последнее основание для опровержения пагубного заблуждения ( Иак.1:13 ), Апостол, вместе с тем, в упоминании о возрождающем человека «слове истины» предлагает тему для последующей своей речи ( Иак.1:19–27 ) об отношении христиан к этому слову истины.
Слово истины евангельской – для того, чтобы быть в состоянии приносить благие плоды в жизни людей, прежде всего должно быть слушаемо и воспринимаемо с должным настроением. Необходимы, прежде всего, полная готовность и усердие к слышанию слова Евангелия. При этом Апостол внушает читателям своим и всем христианам более всего слушать и усвоить слово истины, и менее всего стремиться к речам, к обилию слов. Здесь, напротив, нужна великая умеренность и осторожность (ср. Иак.3:1–2 ). Еще более необходимо избегать страстного гнева, выражающего настроение плотского человека, безмерно далекого от правды Божией (20). Напротив, христиане, изгнав из сердец своих всякую нечистоту и всякий остаток себялюбия и злобы, должны с кроткостью принимать в свои души, как в удобренную почву, насаждения евангельской истины, производимые видимым образом проповедниками Евангелия, а невидимым образом Самим Богом – в духовно-благодатном возрождении (ст. 21, см. Иак.1:18 ). Апостольское наставление (ст. 19) касательно медленности в слове напоминает увещание ветхозаветного мудреца: « буди скор в слушании твоем и с долготерпением отвещавай ответ » ( Сир. 5:13 ); для первоначальных читателей послания, происходивших из евреев, наставление это было особенно понятно и внушительно, но и общий смысл его имеет большую психологическую ценность и важность. Блаж. Феофилакт по поводу этого апостольского наставления замечает: «Скорым нужно быть на слышание, не простое, но деятельное, возбуждающее прилагать выслушанное к делу. Ибо известно, что, кто слушает прилежно и внимательно, тот готов будет и исполнять слышанное, а кто, напротив, медленно располагается к чему-нибудь и откладывает то, тот впоследствии может и совсем отстать от предприятия. Посему относительно изучения божественных предметов апостол заповедует скорость, а относительно того, совершение чего соединено с опасностью, медленность. Таковы: слова, гнев. Ибо говорливость в гневе не оканчивается добром».
Слово истины, чтобы приводить людей ко спасению, не только должно быть тщательно и внимательно слушаемо, но, подобно зерну, принимаемому и усвояемому землею, должно быть всажденным в почву сердца человеческого и дать соответствующий росток, т.е., выразиться и проявиться в добрых делах; вся жизнь и деятельность человека-христианина должна быть выражением и осуществлением того, чему поучает слово истины. Кто не проводит слова истины в жизнь свою, тот лишь обманывает себя самого, ошибочно думая, что божественное слово и в таком случае будет для него полезным, принесет ему блаженство (ст. 25), спасение, чего в действительности не может быть: совершенство и блаженство достигаются не простым слушанием или знанием слова истины, а деятельностью, сообразной с опознанным словом истины (ср. Мф. 12:24–26 ). Истину эту Апостол далее уясняет наглядным примером: слово Боже, сообщающее человеку истину ( Иак.1:18 ), уподобляется у св. Иакова зеркалу, причем, если в зеркале человек рассматривает образ своего внешнего бытия ( πρόσωπον τής γενέσεως ), в слове Божием изображается внутренний облик человека, образ его нравственного существа; но как человек, увидавший в зеркале черты лица своего и не сделавший никакого применения из своего наблюдения, не оправивший, напр., своей головы, скоро и бесследно утрачивает из памяти полученное при смотрении в зеркало впечатление, так и человек, слушающий слово евангельской истины и не исполняющий его, не имеет слова Божия «пребывающим» ( Ин.5:38 ) в нем, забывает о нем, и оно не приносит ему спасительных плодов. «От обыкновенного зеркала Апостол переводит речь к зеркалу мысленному, ничего не выведши из представленного в кратких словах примера. Ему надлежало бы сказать так: кто слушает закон и не исполняет, тот подобен человеку, рассматривающему лицо свое в зеркале. Как этот посмотрел на себя, отошел, и тотчас забыл, как он, так и тот, усмотрев из закона Моисеева, для чего он сотворен, именно для славы Божией и для жизни по образу создавшего его Бога, ничего из виденного не исполнил, но поступил точно так же, как смотревшийся в зеркало: ему следовало бы воспользоваться виденным, а он, каков и тот. И не без цели поступает так Апостол, умалчивая нечто: он сосредоточивает слушателя и напрягает его слушать это не между делом. Ибо «блаженны не такие слушатели, а соединяющие с слушанием дело» (блаж. Феофил). Полезно и спасительно слушание и изучение слова евангельского лишь в том случае, если за этим слушанием и изучением следует деятельное пополнение правил и заветов Евангелия. Слово евангельской истины ( Иак.1:18 ), как слово, посеянное в сердцах наших ( Иак.1:21 ), написанное не на скрижалях каменных, а на скрижалях сердца ( 2Кор. 3:6 ), есть божественное слово, вполне соответствующее нашей истинной природе. В этом смысле оно есть « закон совершенный, закон свободы » (νόμον τέλειον τὸν τῆς ἐλευθερίας, Иак.1:25 ), сравнительно с ветхозаветным законом, который у другого апостола именуется законом немощным и несовершенным (ср. Иак.7:18–19 ) и законом рабства ( Гал. 5:1 ): «то был закон внешний, дробный, порабощающий волю, а это закон внутренний, действующий внутренне на волю человека» (проф. Богдашевский). О свободе закона евангельского Ап. Павел говорит: « закон бо духа жизни во Христе Иисусе свободил мя есть от закона греховнаго и смерти » ( Рим. 8:2 ). «К словам «закон совершен» прибавил (Ап. Иаков) «закон свободы», чтобы указать на отличительную его черту – свободу; ибо закон Христов, освободив от рабства плотского, поставляет приходящего к Нему в свободе, делает его чрез эту свободу более внимательным и освобождает его от забвения, вредного для всего доброго» (блаж. Феофил.). Если в Ветхом Завете праведность состояла в соблюдении «заповедей и оправданий Господних» ( Лк. 1:6 ), то в рассматриваемом месте у Апостола (ст. 25) говорится о таком проникновении в закон природы, о таком усвоении его, которое ведет к осуществлению закона. «Закон свободы» есть не только закон, свободно исполняемый, но и закон, дающий вам свободу, но все это – при условии «пребывания» ( παραμείνας ) христианина в этом законе, т.е., если он сделает его постоянным законом жизни и деятельности своей, – и при стремлении человека быть не «слушателем забывчивым», но «творцом дела». «Под блаженством, которое обещается исполнителю закона, разумеется прежде всего блаженство самого делания, как видно из выражения έν τή πυιήσει αύτου (» в делании своем »), а потом и будущее блаженство, вливающее отраду в сердце человека при делании его в настоящей жизни» (еп. Георгий).