Кто писал о варенье
Русское варенье
К московскому фестивалю.
«Простая, русская семья,
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лён, про скотный двор. »
Александр Сергеевич Пушкин «Евгений Онегин».
Некоторое время назад я разместила в своём блоге заметку о том, что дети из книг и фильмов 1930-1960-х годов поголовно обожали варенье. Ради него прокрадывались ночью к буфету, обманывали старших, совершали идиотские или же — предосудительные поступки. Николай Носов в рассказе «Фантазёры» живописует кошмарный случай: «- Вчера вечером мама и папа ушли, а мы с Ирой остались дома. Ира легла спать, а я залез в буфет и съел полбанки варенья. Потом думаю: как бы мне не попало. Взял Ирке губы вареньем намазал. Мама пришла: «Кто варенье съел?» Я говорю: «Ира». Мама посмотрела, а у нее все губы в варенье. Сегодня утром ей от мамы досталось, а мне мама еще варенья дала. Вот и польза». Безусловно, гадкий мальчик заслуживает всяческого порицания, однако, тут возникает концептуальный образ самого продукта. Приключения школьницы Оли из «Королевства кривых зеркал» начинаются с запретной банки варенья. Сказочный мир включается в тот момент, когда сосуд с красным варевом разбивается о паркет.
. С конца июля в Москве проходит Фестиваль варенья. Об этом мероприятии много писалось в прессе, поэтому расписывать все его радости я не буду. Здесь важно другое — устойчивость русской традиции, самобытность рецептуры и, как утверждают авторы многочисленных статей — умение нашего человека создать варенье из чего угодно. Устроители сообщают: «Среди самых популярных сортов — морковное варенье, огуречное с лимоном, из лисичек. Кроме того, большим спросом пользуется варенье из трав — мяты и розмарина». Я с трудом представляю себе варенье из лисичек, но Фестиваль варенья — это повод вспомнить и поговорить, а возможно — приготовить.
В сталинскую эру, когда стали возвращаться утраченные смыслы (как правило — аристократические!), вернулась и эстетика дачи, а вместе с ней — любовь к варенью. Оно стало рассматриваться, как некий критерий соответствия. Варенье — это особый статус. Для детей оно было в общем ряду вожделенных сладостей — пожалуй, что мороженое любили всё-таки больше, но книжки и фильмы делали взрослые дяди, у которых в головах крутилась «парадигма усадьбы». Имперский дух. Валентин Катаев в «Хуторке. » выдаёт грандиозную сцену поедания варенья Петей и Гавриком. Вещь, написанная о Серебряном веке, но — для детей сталинской эпохи. Итак, приступы: «Петя отлично понимал, что тетя имеет в виду ту большую банку клубничного варенья, которую прислала бабушка из Екатеринослава к рождеству. Варенье еще не начинали, хотя оно предназначалось к праздникам, а праздники уже прошли, и это слегка раздражало Петю. Вообще трудно было понять тетю. Обычно очень добрая и щедрая, она становилась безумно, а главное, совершенно непонятно, скупой, как только дело касалось варенья». Следом — неудачная попытка остановиться: «Только теперь, съев по полному блюдечку, друзья по-настоящему распробовали дивное варенье и почувствовали такое страстное, такое неудержимое желание съесть хотя бы еще по одной ложке, что Петя с суровым лицом принес банку и, не глядя на Гаврика, наложил ещё по одному полному блюдцу». Финал — сокрушительный: друзья с отвращением пожирают остатки варева, будто бы желая окончательно изничтожить коварный продукт. Банка с вишнями, сливами, клубникой рисуется чем-то запретным и — желанным.
Илл. В. Маковский. Варят варенье (1876)
О пьесе Л. Улицкой Русское варенье
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Варя, ты бы Чехова почитала. Антон Павлович, конечно, многое насочинял, где-то очернил, где-то приукрасил, а кое-что, наоборот, возвысил до чрезвычайности, но уж что касается садов – извини…
У Людмилы Евгеньевны такого отношения нет. Ее отношение- это злобный стеб над людьми. Поскольку ее герои не просто несчастные, убогие интеллигенты, но это люди претенциозные.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Знаешь, Дюдя, я мечтаю, что, когда сброшу с плеч эту работу, приведу в порядок весь семейный архив. У нас уникальные семейные материалы… Такой срез истории… Наша прабабушка по материнской линии – боярского рода Мурзиковых, в летописях четырнадцатого века первые упоминания этой фамилии. Считается, что Мурзиковы происходят от потомков Кублай-хана! Граевские, мелкопоместные дворяне, род незначительный, но дал двух героев Отечественной войны 1812 года. Через сестру прабабушки Марфу Мурзикову вышедшую замуж за француза, мы находимся в отдаленном родстве с Буонапартом…
Хотя Наталья Андреевна, в отличие от Раневской, много работает и имеет какую-то научную степень:
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Я перевожу как машина… Сотни книг, сотни! Я переводила с французского, с итальянского, даже с испанского, которого совершенно не знала! Спасибо, Дюдя помогал! Я переводила детективы, справочники, учебники, пособия, инструкции, приложения, положения… А теперь я вынуждена переводить на английский! Вы думаете, это просто? Я всегда содержала семью! И при покойном Николае содержала!
Вообще, удивительно, где Людмила Евгеньевна этих героев накопала? В какой действительности?
Есть у Юрия Трифонова повесть » Старик». С этой же самой дачной жизнью одной большой семьи. И тоже с всякими проблемами и неувязками между родственниками. Но это все решается по- другому. Не буду употреблять- в угоду Улицкой- слово «интеллигентно». Просто по- другому, по- человечески как-то, хотя и с обидами, и с недовольством.
Я не верю в такую вещь, как беспристрастность изложения, беспристрастность позиции автора. Личность автора, его отношение, прямо или косвенно, проявляется всегда.
Отношение к русским людям писательница даже и не скрывает.
Немного репрезентативной выборки:
Я иногда завидую простым людям, у которых простая физическая работа. Рабочие, должно быть, спят крепко.
Русский человек любит прикидываться дурачком.
РОСТИСЛАВ. Сколько всего произошло – революции, войны, репрессии, а они не изменились, несмотря ни на что – чистые люди! Они чистые люди!
АЛЛА. Не знаю, о чем ты… Чистые! Сплошная антисанитария. Надо продезинфицировать… а еще лучше – сжечь!
ВАРВАРА. У России свой путь!
ЛИЗА. Умом Россию не понять!
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. России нужна крепкая рука! Дисциплина! И профсоюзы!
ВАРВАРА. Нужна русская национальная идея!
РОСТИСЛАВ. Да, дуся моя… Нам пора идти другим путем…
Судя по набору шаблона, по навязшим в зубах выкрикам, по поверхностности карикатурного лексикона автора, сама писательница не затрудняется глубоким изучением ни людей, ни литературы, ни жизни.
Варенье
Варе́нье — вид десерта, полученный в результате варки фруктов, ягод или, реже, овощей с сахаром с целью консервирования. Варенье добавляют в торты, пирожные, йогурты, чай, намазывают на хлеб или употребляют напрямую. В отличие от джемов, повидла, конфитюра и желе, варенье готовится таким образом, чтобы ингредиенты сохраняли свою форму.
Содержание
Виды варенья
Варенья бывают как предельно жидкими (компот), так и предельно густыми (мармелад).
Варенье в искусстве
См. также
Ссылки
 |
Смотреть что такое «Варенье» в других словарях:
ВАРЕНЬЕ — продукт, получаемый путём уваривания с сахаром различных плодов, ягод, а также некоторых овощей. Варенье питательный продукт; оно содержит много сахара (сахарозы, глюкозы, фруктозы), органических кислот, минеральных солей и витаминов (гл. обр.… … Краткая энциклопедия домашнего хозяйства
варенье — Древнерусский термин, обозначающий вареное лакомство, т.е. сваренные в сладкой среде (меде, патоке, сахаре) любые ягоды, фрукты, орехи и некоторые овощи и цветы (из овощей морковь, редька, тыква, зеленые помидоры, репа, цикорий, пасленовые… … Кулинарный словарь
Варенье — можно приготовлять из любых ягод и фруктов. Ягоды и фрукты для варенья надо отбирать свежие, неперезрелые. На каждый килограмм фруктов или ягод следует брать не менее 1 кг сахара. Это дает возможность получить при варке варенья достаточное… … Книга о вкусной и здоровой пище
ВАРЕНЬЕ — ВАРЕНЬЕ, варенья, ср. 1. Род сластей плоды или ягоды, сваренные на сахаре, меду или патоке. Вишневое варенье. 2. Тоже, что варение. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
варенье — джем, конфитюр, вареньице Словарь русских синонимов. варенье сущ., кол во синонимов: 5 • вареньице (1) • джем … Словарь синонимов
ВАРЕНЬЕ — ВАРЕНЬЕ, я, род. мн. ний, ср. Сладкое кушанье ягоды или фрукты, сваренные на сахаре. Малиновое в. Ореховое в. В. из роз (из розовых лепестков). | прил. вареньевый, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
ВАРЕНЬЕ — Ягоды или фрукты, сваренные в сахарном сиропе, традиционное русское лакомство. Варенье варят из многих ягод и фруктов, наиболее популярно клубничное (см. клубника*), вишнёвое (см. вишня*), малиновое (см. малина*), яблочное варенье (см. яблоко*),… … Лингвострановедческий словарь
Варенье — есть консервы плодов и ягод в сахарном сиропе. Обыкновенное В. представляет ягоды, сваренные в густом сахарном сиропе и плавающие в нем. Свойство сахара сохранять от порчи многие припасы было известно еще в древности. Растительные кислоты плодов… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
ВАРЕНЬЕ — Древнерусский термин, обозначающий вареное лакомство, т. е. сваренные в сладкой среде (меде, патоке, сахаре) любые ягоды, фрукты, орехи и некоторые овощи и цветы (из овощей морковь, редька, тыква, зеленые помидоры, репа, цикорий,… … Большая энциклопедия кулинарного искусства
ВАРЕНЬЕ — ♥ Есть варенье вас ждет приятный сюрприз, любовное приключение или романтическое путешествие вдвоем с любимым человеком (сон очень благоприятен для холостых и влюбленных). Варить варенье любовные сети, которые вы искусно сплели вокруг объекта … Большой семейный сонник
Интересные факты о варенье
О пользе варенья точно не стоит говорить с Карлсоном, Буратино и со мной (это я обожаю тосты и овсянку с абрикосовым вареньем). Но если на фигуре Буратино его фантазии о манной каше напополам с малиновым вареньем никак не отразились, то нам с Карлсоном не так повезло… И все же, если не увлекаться вареньем, а есть его в меру, то ты получишь не только пустые калории удовольствие и лишний вес, но и пользу.
1. Варенье не только повышает настроение, но и защищает от рака
Профессор Вик Моррис из Института пищевых исследований (Великобритания), доказал, что пектин (его много в варенье, желе и джеме) способен блокировать рост раковых клеток. Конечно, классно, если профессор ничего не напутал. Наибольшее количество пектина содержат яблоки, сливы, абрикосы, черная смородина. Защитный эффект пектина влияющий на раковые клетки, обусловлен белком галектином 3. Дальше можно не читать? Но у нас еще 9 интересных фактов!
2. Витамин С разрушается
Чем больше витаминов в твоем свежем сырье, тем больше витаминов в консервации, если она приготовлена правильно. Не обольщайся особо: бета-каротин и витамин С под воздействием кипячения разрушаются. А вот В1, В2, РР и Е все же выживают и дают пользу варенью.
Народная медицина рекомендует травяной чай с вишневым, смородиновым, клубничным, рябиновым, облепиховым, малиновым, грушевым вареньем. В составе этих ягод и фруктов много витамина С, прием которого повышает иммунитет и способствует скорейшему выздоровлению. Учти лишь, что для лечебных целей нужно использовать свежие ягоды, перетертые с сахаром и помещенные в стерильные банки (а потом – в холодильник).
3. Малиновое варенье полезно
Малина – это такой природный аспирин, в ней много кальция, железа, калия и клетчатки. А еще в ней есть В1 и В2, так что и после термической обработки польза остается и вкуснятина помогает укрепить кровяные капилляры, защититься от ОРВИ. Входящая в состав малины медь предотвращает нервные расстройства, гипертонию, малокровие и заболевания желудочно-кишечного тракта. Фитонциды подавляют действие на организм стафилококка и различных грибков.
4. Черную смородину лучше перетирать с сахаром
Черная смородина содержит много витамина С, калия, железа. Хотя многие говорят, что варенье из смородины самое полезное, правда в том, что все же лучше готовить ее, просто перетирая с сахаром, и хранить в холодильнике.
5. Клубничное варенье омолаживает
Конечно, есть его банками не стоит даже при таких уникальных характеристиках). Клубничное варенье богато антиоксидантами, целым набором микро- и макроэлементов, полезной клетчатки. Лучше есть перетертую с сахаром или варить его 5 минут, а не часами. Еще хороший способ – сделать отдельно сироп, а уже в него класть ягоды.
6. Варенье из черники действительно помогает сохранить зрение
Английские летчики времен Второй мировой войны рассказывали, что черничное варенье помогало им попадать в фашистов во время ночных вылетов. Красивая и вкусная легенда имеет все основания быть правдой. В варенье из черники много железа и марганца, витаминов группы В, витаминов С и РР, органических кислот и атоцианов. Как ты видишь, это именно те элементы, которые сохраняются при термической обработке.
.7. Грушевое варенье улучшает состав крови
Варенье из груш используется как профилактическое средство при почечных заболеваниях, его рекомендуют употреблять для улучшения состава крови и профилактики атеросклероза.
8. Абрикосовый джем – лекарство от анемии
При анемии очень полезно варенье и джем из абрикосов. Витамины и микроэлементы, содержащиеся в абрикосах повышают уровень гемоглобина, улучшают работу сердца, восстанавливают пищеварение. Кстати, как раз ценная клетчатка «выживает» в варенье. И приносит пользу!
9. Можно уменьшить вред варенья
По-настоящему вкусное варенье на 50% состоит из сахара. Это вредные простые углеводы, которые приводят к лишним килограммам, сантиметрам, да еще проблемы с зубами вызывают. Чтобы уменьшить калорийность, нужно уменьшить количество сахара: в 100 г сахара 380-390 ккал, в ягодах и фруктах 20-40. Таким образом, сокращая количество сахара, можно снизить калорийность варенья или джема до 200 ккал на 100 г. Чтобы сварить варенье в сиропе, нужно сварить 1,5 кг сахара в 2 стаканах воды, а потом опустить туда ягоды или ломтики фруктов, довести до готовности.
Чтобы не разрушать зубную эмаль, обязательно прополощи рот водой после варенья, а в идеале – почисти зубы. Да-да, сладкого послевкусия не останется, зато зубы останутся.
10. Осторожность не помещает
Сладкоежки, у которых есть ожирение, сахарный диабет, нарушение обмена веществ, повышенная кислотность и язва желудка – входят в список тех, кому нельзя есть варенье. К сожалению.
Кто варит варенье в июле… Текст
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Предисловие
Однажды я в разговоре с прекрасным ленинградским поэтом Геннадием Угрениновым похвалил одного питерского автора: хороший, мол. Угренинов поправил: бывают поэты хорошие, а бывают большие. Разница трудноопределима, но всегда чувствуется.
В наше время – не слишком поэтическое, потому что читателей поэзии нынче мало, а доверие к слову невелико, – Кабыш известна этим настоящим читателям и ценится высоко. Она не боится трагизма и живет в трагедии, потому что настоящая высота и сила поэтического голоса определяется только этим бесстрашием (Ахматова откровенно называла бесстыдством). Ее формулами думают и говорят о себе многие, и никогда не будет забыт поэт, сказавший: «Там ждут нас наши мертвые в могилах, как дети у забора в детсаду».
Не будет забыт поэт, сказавший: «А женщине чего бояться? Она не царь и не народ. Ей Пасхи ждать, и красить яйца, и не загадывать вперед. Где страх уста мужчине свяжет, где соблазнит мужчину бес – там женщина придет и скажет Тиберию: «Христос воскрес!»
И уж точно никогда не будет забыт поэт, давший Христову имени такое счастливое, такое гениальное определение: «как за ночь снега подросли-то, сугроб – точно сахара кус, и в воздухе зимнем разлито веселое имя – Исус».
Это сказано не просто хорошо, это еще и важная отсылка к блоковскому «веселое имя Пушкин». Все главные имена – веселые, потому что знаменуют победу над смертью. И стихи Кабыш, хоть очень часто в них есть страшные детали и приметы, оставляют всегда впечатление победы – и тайной радости; и с этой тайной радостью я их перечитываю, а чаще просто вспоминаю, потому что знаю наизусть и достаю из своей тайной аптечки по мере необходимости.
Кабыш написала много. Не очень много, но на большое избранное хватает – при строгом отборе и при том, что годы ее по нынешним меркам еще молодые. Много и разнообразно: тут драматические поэмы, притчи, баллады, есть лирика сюжетная, что большая редкость по нынешним временам, есть исповедальная, есть попросту истерическая, а есть благородно сдержанная, и особенно приятно, что о любви к Родине она говорит с исключительным достоинством, как о бремени, а не как о преимуществе. Но подробный анализ этой лирики, заслуживающей и филологического, и мировоззренческого разбора, – не входит в наши задачи. В наши задачи входит объясниться в любви. А то – кто я, в сущности, такой, чтобы предварять книгу Кабыш и разбирать ее лирику? Мы из одного поколения, и лично мне гораздо легче жить оттого, что рядом со мной работает большой поэт. И он скажет все, на что у меня не хватило духу. И потому нашу генерацию можно считать оправданной.
А вот кто достоин говорить о ней – так это другой поэт, побольше меня. Нонна Слепакова, превосходный питерский лирик и мой учитель, приехала однажды в Москву и слушала здесь молодых поэтов. В письме отправила поэтический обзор:
Безусловно хорош Дидуров,
Остальные вторичны. Бабы ж —
Абсолютный рассадник дуров,
Исключая, конечно, Кабыш.
Упоминалась там еще пара поэтов, подающих надежды, но они как-то быстро скукожились – и надежды, и авторы. Кабыш продолжает держать планку и, более того, повышать ее; думаю, ее плодотворная зрелость подарит нам еще несколько бесспорных шедевров. Она сейчас в лучшем своем времени, о котором тоже сказала лучше всех:
Говорю спокойно и сурово:
Слава Богу, молодость прошла.
Ну, прошла и прошла. Стихи-то остались, им уже никогда ничего не сделается.
Стихотворения
«Вдруг прыщи исчезают со лба…»
Вдруг прыщи исчезают со лба,
и пунктиром ложатся морщины —
это знак, что начнется судьба.
Начинается. С крови, с мужчины,
с ломки, с дома, где все кувырком,
где так веще процедит свекруха:
ешь ломком – жить не будешь домком…
А за окнами будет разруха,
капитальная рухнет стена
от напора страданья простого,
и увидишь: в России война,
вдруг прозрев, как однажды Ростова.
И увидишь: не видно людей
за народом. Не годы – годины.
И незыблемость очередей,
механизмов смиренья гордыни.
И песком заскрипит на зубах,
зашуршит, в коробах оседая
черепных: Чернобыль, Карабах…
И Россия, свекруха седая,
сядет рядом. Вот слово: свекровь!
Не жена, не Прекрасная Дама
и не мать. Степень близости – кровь
общей группы, семейная драма.
Просто брак оказался с брачком.
Но она же мне мужа носила!
Мы повязаны, мы ни при ком:
все на фронте: ни мужа, ни сына.
«Учебой ли, в тимуровцы игрой…»
Учебой ли, в тимуровцы игрой
охвачена, – была я всюду первой.
Отличницей. Общественницей. Стервой.
Меня не научили быть второй.
Остановить бы тройку на скаку,
спросить: «Куда, родимая, несешься. »
Что первенством от смерти не спасешься,
я знаю. Чем спасешься – не секу.
Переборов ребяческую прыть,
живу неспешно, то есть драматично,
предпочитая не демократично,
а царственно решать, куда мне плыть.
…И мне уже не страшно быть второй.
И пятой. И десятой. И последней.
Да может, тот бессмертней, кто бесследней,
и тот первей, кто замыкает строй.
«На электричку брали билеты…»
На электричку брали билеты,
брали сгущенку, сачки и крючки,
чтобы все лето болтаться у Леты,
тихой-претихой дачной реки.
Бабушка утром читала молитву
и отправлялась в местный ларек,
и отправлялись мы на ловитву:
сам себе каждый Бог и зверек.
Шаркали старые велосипеды,
словно щенки, заливались звонки,
и ежедневно стыли обеды,
бились коленки, вяли венки.
Вдруг начинала жажда копиться,
и пополудни, около двух,
мы из любого пили копытца —
и оголялись зренье и слух.
Солнце сдирало лишние шкуры,
нам поверяли тайны души
наши соседи кошки и куры,
наши знакомцы ежи и ерши.
Даже трава становилась стоустой,
ибо наш слух был стократно остер,
Нас посылали бегом за капустой —
мы находили братьев-сестер.
Мы замирали, пронзенные сходством
с нами червячной дачной родни,
этим всеобщим божественным скотством,
и ликовали, что не одни.
«Это моя образцовая школа…»
Это моя образцовая школа
с вечнобеременными училками,
с нищенством классов и холодом холла,
резью звонков и немытыми вилками.
Вот, проходя до конца коридора,
слышу урок фанатичного пения
и тишину пионерского сбора:
тихую-тихую, до отупения.
Вижу перке и укол под лопатку,
греческий профиль женатого физика,
библиотекаршу-психопатку,
сына ее, бледнолицего шизика.
Вижу хрустальную Вашу указку,
белую руку и стать географскую,
братский газон и дырявую каску —
всю эту школу родную, дурацкую.
С по-деревенски большим огородом,
белой капустой и красными маками,
школьным народом и местным юродом,
матом, стихами, любовью и драками…
Вижу отличниц Наташу и Машу,
ставших валютными проститутками,
пруд, как две капли похожий на чашу,
если смотреть из-под облака, с утками
и селезнями, стрекозами, ряскою…
Вот и последний дебильный экзамен
сдан и на стенке про мать нашу краскою
масляной: «Боже! храни ее. Амен».
«Это в Токио с неба летят лепестки хризантемы…»
Это в парках дубы, толстомясые, как баобабы,
ибо снег – это мерзлое мясо на русских костях.
Это в каждом дворе задубелые снежные бабы,
что пасут мелюзгу да мужей-недоумков костят.
Это все мы, погрязшие в русском быту,
словно в блуде,
ибо: кто всех сильнее на свете? Не мучайтесь! Быт.
И спешат по бульварам обычные снежные люди:
кто в детсад, кто в госстрах, кто в бессмертье,
а кто в Массолит.
Это органы зренья и духа залеплены ватой:
продираем глаза, прорубаем в Отчизну окно.
Только как разобраться,
кто самый из нас виноватый,
если белая наша Россия – сплошное пятно.
«Русская жизнь насквозь литературна…»
Русская жизнь насквозь литературна.
Мы страна слова (оно наше дело).
Мы живем по писаному: с листа.
Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
«Пишу», «сказать» – это поступок,
это для Татьяны, «русской душою», дело.
Да еще какое!
Дело жизни.
Дело судьбы.
Дело женской русской судьбы.
Сначала я молчать хотела…
(молчать – не говорить – не делать)
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить…
«Слышать», «молвить» – это тот
прожиточный минимум, без которого
нельзя.
Но в том-то и дело, что
Слово – это первотолчок: оно
«было в начале», а потом – была
жизнь, был весь мир.
Слышать – молвить – это самообман
(слукавила!), точнее,
это первотолчок сердца.
На самом деле Татьяне как всякому
русскому сердцу
нужен весь мир и вся жизнь
другого человека.
Она проговаривается:
«…Была бы верная супруга
И добродетельная мать».
Ваша, Онегин, супруга,
Ваших детей мать:
неужели Вы не поняли?
(Вы – поняли:
«Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел…»)
Ибо Вы – «воля неба»
(читай: написаны на небесах).
Татьяна хочет, чтобы Он (егин) был
для нее всем в обмен на всю себя
(«судьбу мою… тебе вручаю»).
Но – не пришлось.
Встретившись в пространстве,
разминулись во времени:
условие необходимое, но не достаточное.
Как в школьной теореме.
И ничего не докажешь.
Он в другом кругу, точнее,
на другом витке,
ибо круг у нас один.
И все вернется на круги своя.
Туда, где (в 1831 г.)
«я думал: вольность и покой
замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся…»
И все вернется на круги своя.
Туда, где (1834 г.)
«На свете счастья нет,
но есть покой и воля…»
Это закон русской жизни:
возвращаться по кругу к тому,
от чего ушел, внутри себя обернувшись
на 180°.
И утверждать – там,
где отрицал (Онегин).
И отрицать – там,
где утверждал (Татьяна).
И возрождать то,
что разрушили.
И разрушать то,
что наворотили.
И вечно Татьяне убеждать:
«Я буду верная супруга. »
И вечно Аленушке умолять:
«Не пей, козленочком станешь. »
И вечно жене голосить:
«Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты. »
Ничего не докажешь.
Он все равно уйдет, выпьет,
сделает по-своему.
Чтоб потом вернуться.
«Дожив до двадцати шести годов…»
Побывав в козлиной шкуре.
Без ноги или в цинковом гробу.
И захочет начать сначала.
И снова будет слово.
Но Татьяна уже будет другая,
верней, «другому отдана».
И снова не встретится со своей судьбой
(во времени, ибо место у нас – одно).
Судьба России —
это извечная не-встреча с самой собой.
«Я понаслышке знаю о России…»
Я понаслышке знаю о России,
я не застала старую Москву.
Но ведь живут же как-то в Хиросиме:
вот так и я живу.
И сколько мной получено в рентгенах
и сколького уже не получить,
не знаю. Но, по счастью, память – в генах:
не обокрасть ее, не облучить.
…В ночи безлунной раздвигаю шторы
и выхожу в открытое окно,
в безлюдные московские просторы;
как в космосе, на улице темно.
И жутко. Это время порешило
какую-то церквушку и судьбу
и снежною кутьей запорошило…
Прижмусь к стеклу – звезда взойдет во лбу:
мой третий глаз, всевидящее око,
моя планида до скончанья дней,
и если прежде было одиноко,
то станет так, что некуда одней.
И не моргнут глаза мои сухие,
когда в районе левого соска
в меня войдут неслабые стихии:
московский сленг и русская тоска.
«Словно живу по второму разу…»
Словно живу по второму разу:
все уже было, было, было.
Словно меняю шило на мыло,
хазу на хазу, рак на проказу.
Снова ничья оказалась – вот чья,
и под ногами все те же листья,
Эк, у судьбины улыбка лисья,
Эк, у любови усмешка волчья.
Снова отчизна на том же месте,
ибо, как узник, бредет по кругу.
Ох и послал же Господь подругу! —
с кем поведешься, с тем сдохнешь вместе.
«Наверх глянешь – с веткой ветка…»
Наверх глянешь – с веткой ветка:
накрест и – сквозь прутья – просинь.
Никуда не деться: осень.
Осень – золотая клетка.
Золоченая пилюля.
От житухи есть лекарство,
да не стоит увлекаться…
Снега, ландышей, июля
ждать, как передачи с воли.
Да любить друг друга чаще.
Будут нам златые чащи
там, где ни любви, ни боли.
«Я с тобой забыла дом и век…»
Я с тобой забыла дом и век.
И стихи. Стихи! – какая малость.
Я смотрела на тебя, наверх,
и писать рука не подымалась.
Так от века: всякая жена
на земле всегда отыщет Бога,
чтобы верить, чтоб хлебнуть сполна
рая и падения. Я строго
не сужу: я ближнего щажу.
…Под ногами золота несметно.
Я иду. Я просто ухожу,
потому что мне с тобою смертно.
«Горе мое луковое…»
Горе мое луковое,
горе от ума,
муж мой блудный, мука моя,
посох да сума.
Не бывала замужем —
я была за мужем
вслед идущей (сами же
выберем и служим).
Все твои пристанища
заселяла следом —
декабристка та еще!
Кто ведом, тем ведом
дух непослушания,
продиранье через…
На два полушария
раскололся череп:
левое и правое, —
тело мира в швах.
Дело мое правое —
дело мое швах.
Ты желанный гость, поди,
там, где могут ждать.
Упаси мя, Господи,
побеждать…
«Не держи ты сокола на своей руке…»
Не держи ты сокола на своей руке,
Бабочку-лимонницу – в сжатом кулаке,
и родное детище дома не держи,
не таи ты Господа в закромах души,
землю свою родину не сжимай в горсти:
чтоб с тобой осталося —
от-
пу-
сти.
«Так всякий раз бывает по весне…»
Так всякий раз бывает по весне:
душа взрывает снежную коросту,
готовая к любви и новизне,
паденьям и болезненному росту.
И столько в ней накоплено щедрот
за русскую безвылазную зиму,
что хватит на мужчин и на сирот,
что хватит на Спитак и Хиросиму
березового сладкого питья:
душа кору, как чашечку, разбила.
…В такие дни до волчьего вытья
мне жалко всех, кого я разлюбила.
«“Гуси-лебеди” – это о любви…»
«Гуси-лебеди» – это о любви.
…Бросилась сестрица догонять братца,
видит: стоит молочная речка, кисельные берега.
– Речка, речка, куда гуси полетели?
– Съешь моего киселька с молоком – скажу…
Не: переплыви меня,
не: сделай для меня,
а – съешь моего киселика,
то есть раздели со мной меня,
не: дай, а – возьми.
Брать труднее, чем давать.
Давали – дружно:
всяк по горсточке —
целую гору.
И стоит гора, золотая нора.
– Эй, гуси-лебеди! Возьмите моего золота.
Метнулись гуси-лебеди
и пропали за темным лесом.
И стоит гора – одна-одинешенька —
золотой головой в небо упирается.