Ломоносов рецепт фарфоровых масс
Ломоносов рецепт фарфоровых масс
В XVIII веке производство фарфора являлось одним из важнейших государственных секретов. Все личные бумаги Д.И. Виноградова после его смерти были опечатаны и взяты в Государственный архив – во избежание попадания тайны в чужие руки. Вероятно, поэтому М.В. Ломоносов – организатор первой химической лаборатории при петербургской Академии наук и первый русский профессор химии – не имел возможности досконально знать о работах своего товарища. В 1750-1751 годах ученый и сам пытался заниматься «фарфоровыми пробами», а также составлением красок для росписи готовых изделий, но по-видимому, без особого успеха. Он впервые в науке высказал мысль о важности в структуре фарфора стеклообразного вещества, которое, как он выразился в «Письме о пользе Стекла», «вход жидких тел от скважин отвращает».
29 января 1762 года распоряжением Правительствующего Сената, в ведении которого находилась Петербургская фарфоровая фабрика, М.В. Ломоносов был назначен ее управителем. Он даже успел принести присягу в новой должности, но очень скоро, после 25 февраля получил уведомление об отмене этого указа, так ни разу не появившись на мануфактуре. Тем не менее, в1764 году он утверждал, написав о себе в третьем лице: «под смотрением и по распоряжению Ломоносова выстроена Химическая лаборатория, в которой он, трудясь многими опытами, кроме других исследований, изобрел фарфоровую массу, мозаичное дело и сочинил о цветах новую теорию».
Очевидно, оба этих обстоятельства, а также сама биография Ломоносова, более удобная, чем виноградовская, с точки зрения «пролетарской» власти, привели к тому, что в 1925 году Государственный фарфоровый завод стал называться Ленинградским фарфоровым заводом имени М.В. Ломоносова. Переименование было произведено в связи с 200-летием Петербургской Академии наук, а также потому, что в 1920-е. годы, помимо достижений художественного фарфора, на предприятии успешно развивалось производство химического и технического фарфора, впервые было получено оптическое стекло.
В 1993 году при переименовании Ленинграда в Санкт-Петербург завод стал называться Ломоносовским фарфоровым заводом, чтобы сохранить марку ЛФЗ.
В 2005 году по инициативе акционеров заводу было возвращено историческое название «Императорский фарфоровый завод».
Из истории Императорского фарфорового завода
Расцвет русского фарфора
Период правления Екатерины II (1762-1796) – время наивысшего расцвета русского художественного фарфора. С самого начала царствования Великой императрицы перед предприятием была поставлена задача выпуска художественного фарфора. Двор был практически единственным покупателем завода и скупал всю его продукцию по высоким ценам, что позволяло не гнаться за прибылью, а сосредоточиться на создании дорогих высокохудожественных произведений искусства.
17 февраля 1764 года императрица назначила управлять мануфактурой поручика А.Н. Щепотьева (1739-1773), и в марте 1765 года «Порцелиновая Ее Величества мануфактура» получила официальное название «Императорский фарфоровый завод» c поставленной перед ней амбициозной задачей – «удовольствовать всю Россию фарфором», для чего в том же году был утвержден штат мастеровых и устроено училище для их детей.
О визите императрицы на Императорский фарфоровый завод в феврале 1766 года разместили заметку в газете «Новое время» от 14 августа 1894 года в связи со 150-летием ИФЗ. Там сказано, что 19 февраля 1766 года «в 11-м часу Ея Императорское Величество изволила иметь выход в Академию. А в 6-м пополудни часу изволила иметь выход, водою, в шлюпках, на фарфоровые заводы и смотреть делающейся там в разном звании посуды приобретено было 29 табакерок на 451 рубль. 20 августа здесь побывал и Великий князь Павел Петрович, в присутствии 11-летнего наследника сделали «чашку чайную с блюдцем, молочник, чайник и тарелку. У чашки и блюдечка на дне Его Высочество сам изволил подписать свое имя».
Большое влияние на русский фарфор оказала деятельность французского скульптора Жана-Доминика Рашетта, которого приняли на предприятие модельмейстером. В продукции завода утвердились популярные в то время в Европе классические традиции. На заводе производили сервизы, вазы, зеркала и даже удивительные столики и фарфоровые иконостасы.
К 1787 году ИФЗ состоял из пяти частей, не считая конторы. Это машинное отделение, где обрабатывалось сырье, модельмейстерская палата с токарным, резным и скульптурным отделениями, горновая палата для обжига фарфора и глазурования с участком изготовления капселей для обжига фарфора, живописная палата и лаборатория, где готовили фарфоровые краски и обжигали в муфельных печах уже расписанный фарфор.
К середине 1790-х гг. штат Императорского фарфорового завода доходил до 200 человек. За год в то время выпускали около 38 000 предметов. Екатерининский фарфор характеризует высокое качество, он ценился наряду с лучшими произведениями живописи и скульптуры.
К концу ХVIII века Императорский фарфоровый завод стал одним из ведущих в Европе. По заказу Екатерины II были созданы сервизы – «Арабесковый», «Яхтинский», «Кабинетский», насчитывающие до тысячи предметов каждый. Центральную часть ансамблей занимали настольные скульптурные украшения, прославляющие деяния императрицы. С одобрения императрицы на предприятии изготовили серию скульптур «Народы России» (около ста фигур), расширенную в дальнейшем типажами петербургских промышленников, ремесленников и уличных торговцев. Выпускалось множество различных предметов, в том числе большой ассортимент ваз.
Последним сервизом ХVIII века стал ансамбль, заказанный Павлом I в свою новую резиденцию — Михайловский замок. Им был сервирован стол в канун гибели императора. По воспоминаниям камер-пажа, «государь был в чрезвычайном восхищении, многократно целовал росписи на фарфоре и говорил, что это один из счастливейших дней его жизни».
Безбородов М. А.: М. В. Ломоносов и его работа по химии и технологии силикатов
Глава четвертая. Лабораторная работа по фарфору
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЛАБОРАТОРНАЯ РАБОТА ПО ФАРФОРУ
Изыскал фарфоровые cоставы
М. В. ЛОМОНОСОВ (1763 г.).
В «Краткой истории о поведении Академической Канцелярии», составленной в 1764 г., Ломоносов писал: «Под смотрением и по расположению Ломоносова построена химическая лаборатория, в которой он, трудясь многими опытами, кроме других исследований, изобрел фарфоровую массу». [П. Билярский, ук. соч.. стр. 065.]
Фарфор возник впервые в Китае. О времени его появления до сих пор нет вполне надежных сведений. Одни авторы предполагают, что фарфор был известен китайцам задолго до нашей эры; другие относят время его возникновения к VII в. н. э. С 1928 г. по 1937 г. археологической секцией Института истории и филологии Китайской Академии Наук производились раскопки в Аньяне, на севере провинции Хэнань, с целью установить время появления первого фарфора в Китае. Однако они не дали убедительных материалов для решения этого вопроса. Если считаться с китайскими источниками, то изобретение фарфора должно быть отнесено к периоду Хань, т. е. в пределах от 206 г. до н. э. и до 221 года н. э. [М. Н. Кречетова и Э. X. Весгфален. Китайский фарфор. Гос. Эрмитаж, Л., 1947, стр. 3.]
Во время посещения Китая и длительного пребывания в нем венецианского купца Марко Поло в конце XIII в. китайские фарфоровые изделия достигли уже высокой степени совершенства и изготовлялись в большом количестве. Марко Поло, а вместе с ним и его современники—европейцы, которым он привез из Китая фарфор, были поражены его изяществом и белизной. Вот восторженный отзыв Марко Поло о китайском фарфоре, впервые увиденном им: «Есть в этой области город Тинуги; делают там большие и маленькие фарфоровые чашки, лучших и не выдумаешь; делаются они только в том городе и отсюда развозятся по свету. Их тут много и они дешевы; за один венецианский грош дают три, да таких красивых, лучше и желать нельзя». [Марко Поло. Путешествие. Перевод со старо-франц. И. П. Минаева. Гос. изд. худож. литер., Л., 1940, стр. 181.]
Китайский фарфор понравился европейцам, и с конца XIII в. начинается оживленная торговля фарфоровыми изделиями между Китаем и Европой. Однако через некоторое время у европейцев появляется желание узнать «секрет» изготовления фарфора, чтобы самим организовать его производство у себя в Европе. Спрос на фарфор был большой, ценился он дорого, торговля им шла оживленно.
Китайцы ревниво оберегали секреты изготовления его от пытливых европейцев и строго наказывали тех своих земляков, которые» делали попытки выдать эти секреты чужестранцам. Предприимчивые европейцы делали всевозможные ухищрения, чтобы проникнуть на фарфоровое производство в Китае и ознакомиться с его секретами.
Насколько недостаточны были знания о каолине и петунтзе в XVIII в., можно судить, например, по запискам русского-академика В. М. Севергина (1765—1826 гг.), обладавшего весьма богатой эрудицией в области минералогии и химии.
В согласии с современной наукой, Севергин считал, чти петунтзе и каолин есть разновидности полевого шпата, находящиеся в Китае: «Уверяют, что у китайцев известно две разности оного [т. е. полевого шпата], одна под именем петунтзе, которая есть полевой шпат белый и листоватый, а другая под именем каолин, которая есть полевой шпат разрушенный глинистый. Оба сии вещества употребляют они на делание фарфора». [М. И. Сухомлинов. История российской академии, вып. 4. СПб., 1878.]
Независимо от попыток выведать фарфоровый секрет непосредственно у самих китайцев, в XVII в. в Европе делались опыты над получением фарфора самостоятельно. Алхимики стремились с таким же рвением найти способы изготовления фарфора, как и золота.
В конце XVII в. французу Морену из Тулона удается получить вещество, похожее на фарфор. В своей записке, относящейся к 1694 г. и адресованной в Парижскую Академию Наук, Морен сообщил, что он получил фарфор — вещество «белое, твердое и прозрачное». [Histoire de 1’Academie Royal des Sciences, tome II. Paris, 1733. стр. 127 (Diverses observation de la physique generale, annee 1694).]
В 1709 г. в Саксонии, в замке Адьбрехтсбург, в Мейсене возникает первое в Европе производство «твердого», «настоящего» фарфора. Саксонский фарфор появляется в результате работ физика Чирнгауза и его помощника химика Бетгера, которым удается получить фарфоровую массу, весьма близкую по составу и свойствам к китайскому фарфору и весьма отличную от того фарфороподобного стеклообразного вещества, которое было получено незадолго до того во Франции. Новое производство сразу же засекречивается, чтобы воспрепятствовать распространению его в других странах.
Интерес к фарфору в это время не только не ослабевает, а, напротив, нарастает: каждый правитель той или иной страны старается наладить у себя любым путем фарфоровое производство; при этом не гнушаются никакими средствами для этой цели: крадут фарфоровую массу, переманивают к себе мастеров-«арканистов» и т. п.
Есть сведения о том, что с 1720 по 1724 г. Гунгер работал на фарфоровом заводе в Венеции; работа на заводе велась на массе, украденной Гунгером в Мейсене. [Э. Кверфельдт. Фарфор. Л., 1940, стр. 76.]
Затем он вновь возвращается в Мейсен и живет там до 1729 г. Далее мы встречаем Гунгера в Швеции, в Стокгольме. Из Стокгольма Гунгер’ направляется в Россию, где берет на себя обязательство по контракту, подписанному бароном Н. Корфом, «учредить в Санкт-Петербурге маннфактуру для делания голландской посуды також и чистого фарфора так, как оный в Саксонии делается». [Императорский фарфоровый завод (1744-1904гг.). Приложение № 7, стр. 6 (контракт от 1 февраля 1744 г.)]
Шарлатан и авантюрист, обладавший к тому же большим самомнением и неуживчивым характером, Гунгер скоро обнаружил свое полное невежество и неспособность к организации «порцелинного дела».
Дмитрий Иванович Виноградов, находившийся на «порцилиновой манифактуре» с момента ее зарождения и наблюдавший Гунгера со времени его приезда в Россию, так отзывается о нем:
И действительно, 10 ноября 1748 г. был дан указ об отставке Гунгера. В указе говорится: «Объявитель сего, порпелинного дела мастер Христоф Конрад Гунгер, который по контракту обретался в службе ее императорского величества, из оной службы уволен, и дан ему сей апшит из кабинета ее императорского величества, с которым явиться ему в Коллегии Иностранных дел для получения пашпорта». [Императорский фарфоровый завод. Приложение No 8, стр. 6.]
Таким образом, попытка организовать в России фарфоровое производство руками иностранцев окончилась неудачей. Приобрести секрет производства фарфора за границей, как упоминалось ранее, также не удалось. Никаких книг, где были бы опубликованы надежные технические данные, не было. Д. И. Виноградов писал об этом в 1752 г.:
Перед тем как перейти к изложению и оценке работ Ломоносова по фарфору, необходимо рассказать о том, какие представления о фарфоре существовали во времена Ломоносова в научных кругах России и за границей.
В протоколе заседания конференции Академии Наук от 14 января 1745 г., на котором в числе прочих присутствовал и адъюнкт Ломоносов, упоминается о диссертации профессора И. Вейтбрехта «О превращении стекла в фарфор». [Протоколы заседаний конференции императорской Академии Наук с 1725 по 1803 год, т. II, 1744-1770. СПб., 1899, стр. 47.] Эта диссертация на латинском языке, написанная мелким убористым почерком в тетради малого формата, была подготовлена автором в 1744 г. и представлена 31 декабря того же года в Академию Наук для ознакомления. [Диссертация И. Вейтбрехта хранится в архиве Академии Наук СССР в двух списках. Черновой экземпляр представляет собой тетрадь малого формата с вложенными узкими полосками бумаги, исписанными мелким почерком. Тетрадь содержит 28 страниц. На обложке тетради надпись: «Demutando vitro in porcellanam». (Архив АН СССР, разр. 1, опись 3, № 19). Чистовой экземпляр диссертации также представляет собой тетрадь малого формата, имеющую 14 листов. На обложке надпись «De vitro in porcellanam mutando. Dissertatio. Autor losias Weitbrecht» (Архив АН СССР, разр. 1,опись 1,№ 73). Оба экземпляра написаны на латинском языке, кроме отдельных листов, где встречается немецкий текст.]
В указанный выше день, 14 января, профессор Делиль (De L’Jsle) вернул эту диссертацию в архив, как сказано в протоколе; очевидно, Делиль познакомился с ней. Профессор И. Вейтбрехт на заседании обещал, что он представит возможно раньше конференции образцы, относящиеся к представленной: им недавно диссертации (о превращении стекла в фарфор) с тем, чтобы они хранились в Академии.
Через неделю на очередном заседании конференции Академии Наук, 21 января, где также присутствовал Ломоносов (хотя он и не был записан в протокол), И. Вейтбрехт представил «образцы стекла, превращенного в фарфор», хранившиеся в ящике и имевшие сигнатуры, которые соответствовали пометкам на полях диссертации.
На следующем заседании, 28 января, конференция Академии Наук слушала диссертацию Вейтбрехта, которую тот читал уже по чистовому тексту, имеющему заголовок: «De vitro in porcellanam mutando»; на этом же заседании чтение ее былой закончено. Никаких решений по поводу ее в протоколе записано не было.
На отдельном листке, вложенном в тетрадь с диссертацией Вейтбрехта, находится перечень образцов на немецком языке. Даем его в русском переводе:
1. Светлоголубое стекло (6 образцов),
2. Светлозеленое стекло (5 образцов),
3. Темнозеленое стекло (3 образца),
4. Черно-зеленое бутылочное стекло (4 образца).
Диссертация Вейтбрехта представляет большой интерес как для истории науки, так и для характеристики взглядов на фарфор некоторых ученых того времени. Следует при этом подчеркнуть, что она была написана не случайным и частным лицом, а членом Академии Наук, зачитана на ее заседании и сопровождалась экспериментальными образцами.
Постановка работы по фарфору именно в 1744 г. была также не случайной: осенью этого года в Россию прибыл иностранный мастер Христоф Конрад Гунгер для налаживания работы «порцилиновой манифактуры»; о его бесславной роли в этом деле уже упоминалось ранее. Осенью того же года бергмейстер Дмитрий Иванович Виноградов был откомандирован из Верг-коллегии на ту же порцелиновую мануфактуру для «присмотру дела порцелина», как он сам писал. Таким образом, 1744 г. надо счигать годом начала работ по получению русского фарфора, если не считать безуспешные попытки в этом же направлении, которые производились в России и ранее.
Проф. И. Вейтбрехт, который не мог не знать о приглашении в Россию Гунгера и о назначении Д. Виноградова, осенью 1744 г. сам поторопился получить фарфор независимо от них, произвел опыты и уже доложил о них в начале 1745 г. «Фарфор» Вейтбрехта не имел успеха. Его опыты не получили продолжения в Академии Наук, в то время как работы на порцелиновой мануфактуре благодаря Д. И. Виноградову успешно подвигались. Немного позже там же, в Академии Наук, работы по фарфору были поставлены Ломоносовым, но совсем на иных началах, чем у Вейтбрехта.
Таким образом, идея стеклообразного фарфора, доложенная в Петербургской Академии Наук профессором И. Вейтбрехтом в 1744-45 гг., не получила в ней поддержки. Возникшая во Франции, она стала известной благодаря статьям Реомюра, опубликованным в Трудах Парижской Академии Наук (1727 и 1729 гг.), упоминавшимся нами ранее. Ею воспользовался в своей работе Вейтбрехт, но безуспешно. Идея эта, представлявшая собой некоторое заблуждение в технологии фарфора, не встретила поддержки на русской почве, где получение фарфора было поставлено и развивалось на иных принципах, разработанных и развитых в трудах Виноградова и Ломоносова.
В своей диссертации профессор Вейтбрехт ссылается на Реомюра, который изобрел способ изготовлять фарфор, исходя из стекла. Этот способ получения фарфора из стекла, вслед за Реомюром, упоминается в литературе неоднократно, почти до конца XVIII в. Приведем некоторые примеры.
В своей «Минералогии», выпущенной в русском переводе в 1763 г., Иоганн Готшалк Валерий дает характеристику фарфора и делит его на два вида: «настоящий» и «ненастоящий». Про последний он пишет, что «из разного стекла, ежели оное вместе с известью обжигать, фарфор делать можно, который способ описан Реомюром во французских ученых записках». [Иоганн Готшалк Валерий. Минералогия или описание всякого рода руд и ископаемых из земли вещей. Перев. с нем. И. Шлаттера, СПб., 1763, стр. 625.]
В журнале «Экономический магазин» в 1781 г. появилась анонимная заметка под заголовком: «Способ стеклянные сосуды превращать в некоторый род фарфора». [Экономический магазин, ч. VII. М., 1781, стр. 143-144.] Цитируем ее полностью.
«Сосуд, сделанный из простого зеленого стекла, становится в просторный плавильный горшок и обсыпается весь смесью из песка и алебастра, которая смесь насыпается и во внутренность сосуда, и угнетается колико можно туже, потом покрывается горшок крышкою, обмазывается и становится в обжигальную лечь у горшечников, где должен он все продолжение обжигания у горшков стоять и весь жар вытерпеть. От сего получает сие стекло и все сделанное из него судно вид фарфора, а помянутая смесь песку с алебастром может употребляема быть опять на то же дело: сей фарфор в составе своем кажется так, как бы составлен весь был из шелковых жилок, и не имеет на себя нитяности и ничего на стекло похожего, и притом так тверд, что при биении об огниво производит от себя как от кремня искры».
Приведенный рецепт превращения стекла в «некоторый род фарфора» есть не что иное, как процесс кристаллизации стекла, и, конечно, ничего общего с фарфором не имеет. Несомненно, что образцы «фарфора» Вейтбрехта, полученные им из четырех различных сортов стекла, представляли собой тоже закристаллизовавшееся («зарухшее», по терминологии стеклотехников) стекло.
Важно отметить, что Ломоносов знал об этих работах Вейтбрехта и видел образцы его «фарфора». Однако не сохранилось каких-либо архивных или литературных данных, непосредственно характеризующих его отношение к исследованиям Вейтбрехта или им подобным. Но, несмотря на это, можно сказать совершенно определенно, что Ломоносов не разделял этих заблуждений своих современников и, как мы увидим позже, придерживался иных взглядов на этот предмет.
Они содержали литературный обзор тех сведений по фарфору, которыми располагал автор к 30-м годам XVIII в. В частности, в них были изложены записки патера Д’Антреколла об изготовлении фарфора китайцами, а также некоторые теоретические соображения самого автора по вопросу о составе фарфора.
[См. заметки И. Г. Гмелина: СПб. ведомости, 1731, история., генеал. и геогр. примеч.: Как во Франции фарфоровая посуда делается, ч. LXXVI, стр. 309; Как фарфоровая посуда делается, ч. LXVII, стр. 313; О китайской фарфоровой фабрике, ч. LXXIX, стр. 321; Как в Хине фарфоровая посуда делается, ч. LXXX, стр. 325; О делании фарфора,ч. CI,стр. 411.]
С этими статьями Ломоносов, конечно, был знаком, но они не могли дать ему ничего существенного при его работах по фарфору. Они не содержали конкретных научных или технических данных; статьи имели слишком общий характер, так как ни сам автор, ни его современники не могли располагать какими-либо ценными сведениями по фарфору, представлявшими собой достояние очень немногих людей, изготовлявших фарфор в Китае и в Европе.
Таково было вкра. тце состояние знаний в области химии и технологии фарфора к середине XVIII в., когда Ломоносов приступил к исследовательским работам над получением своего фарфора. Производство его в Китае и в Саксонии было засекречено. Редкие литературные источники, в которых появлялись некоторые сведения о технике получения фарфора и о его свойствах, не содержали сколько-нибудь ценных данных в научном или техническом отношении. Отдельные ученые, как, например, упоминавшийся нами Вейтбрехт, могли считать фарфором закристаллизовавшееся стекло. Только очень немногие представители науки и техники имели правильное представление о фарфоре и отличали его от стекла, с одной стороны, и от керамических изделий, с другой стороны (например от фаянса). Необходимо было вести борьбу за понятие «чистого порцелина», как это делал, например, Д. И. Виноградов, проводивший резкую и отчетливую грань между фарфором, стеклом и фаянсом.
Судя по лабораторным записям, Ломоносов стоял на правильной позиции. Знавший стекло из своего богатого лабораторного опыта, он не мог смешивать его с фарфором и относил последний к продуктам керамической технологии. Он не смешивал его и с современным ему фаянсом, о чем можно судить по его архивным документам.
Наступивший 1750 г. застает Ломоносова за исследовательской работой над получением фарфора и стекла. 27 апреля этого года он подает в Канцелярию Академии Наук рапорт, в котором отчитывается о своей работе за первую треть года.
Гжельской глиной пользовались также и во времена Петра I для изготовления огнестойких кирпичей, необходимых для кладки печей. [П. М. Лукьянов. 225 лет первой химической лаборатории в России. Журн. прикл. химии, т. XIX, № 1, 1946, стр. 5.]
Сохранился интересный указ царя Петра по поводу испытания качества этой глины как материала для изготовления кирпичей. Приводим его полностью.
« 1721, сентября в 8 день. По указу великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, в Берг-коллегии приговорили к пробе в лаболаторию по модели зделать сорок четыре кирпича из белой гжельской глины, которая ныне глина есть в приеме у пробного мастера Штифта. И оные кирпичи велеть нанять зделать и обжечь капитану Петру Челищеву, а как зделаны будут отдать в лаболаторию с роспискою и о даче тех кирпичей к капитану Челищеву, о об отпуске глины к пробному мастеру Штифту послать указы». [ЦГАДА. ф. «Берг-коллегия», д. № 622. л. 209.]
Испытание этих гжельских кирпичей должно было производиться в химической лаборатории, которая существовала в то время в Петербурге (у нынешнего Литейного моста) и которая была открыта в 1720 г. Она предназначена была для контрольных испытаний («проб») всевозможных рудных и нерудных ископаемых.
Гжельской глиной пользовались и на фаянсовом заводе Афанасия Гребенщикова в 1724 г. при опытных работах по фарфору и при изготовлении фаянсовой посуды.
Ломоносов также избрал для своих работ по фарфору гжельскую глину, о свойствах которой он знал по опытам других. Значительно позже, когда его «фарфорные пробы» были закончены и когда он уже мог составить мнение о качествах гжельской глины на основе своих собственных экспериментальных работ, он так писал о ней в «Первых основаниях металлургии» (1763 г.):
«По всему сему рассуждать должно, что едва ли есть земля самая чистая и без примешания где на свете, кою химики девственницею называют, разве между глинами для фарфору употребляемыми, какова у нас гжельская или еще исетская, которой нигде не видал я белизною превосходнее». [А. Куник. Сборник материалов для истории императорской Академии Наук в XVIII в., ч. II. СПб., 1865, стр. 376.]
Глины гжельского месторождения находили применение в промышленности также и после работ Ломоносова и Виноградова; они подвергались неоднократному исследованию и описанию различными исследователями.
Таблица 8. Химический состав гжельских глин