Быть энергичным на ниве
Быть энергичным на ниве
Андрей Михайлович Турков
— Но-о, милаи! С богом! — Огоньки в окнах качнулись от окрика и торопливо двинулись. Потом темный силуэт Арсенальной гауптвахты оборвался и ушел назад. В прошлое.
Тройка летела Литейным проспектом. Дома равнодушно проплывали мимо. Прохожие спокойнейшим образом шли по своим делам.
Впрочем, мог ли он ожидать сочувствия? Еще хорошо, что не ведут пешком под те же выкрики зевак, какие он заставил слушать Ивана Самойлыча.
— Должно быть, мошенник! — сказал, помнится, разглядывая Мичулина, франт в коричневом пальто.
— А может быть, и государственный преступник! — ответил ему господин с подозрительной физиономией, беспрестанно оглядывавшийся назад.
Иван Самойлыч Мичулин умер. Почти так же, как Акакий Акакиевич. Он вообще был ему родня. И у него тоже шинель украли, и он тоже цепенел, стоя перед значительным лицом.
Он бы умер второй раз, узнав, какого наделал переполоху.
Его императорское величество обратил внимание военного министра князя Чернышева на то, что у него в канцелярии служит чиновник Салтыков, дважды провинившийся.
Ибо без ведома начальства напечатал свои сочинения в журнале, что уже непорядок.
Ибо в этих сочинениях выказал вредное направление и стремление к распространению революционных идей, потрясших всю Западную Европу.
Военный министр принял близко к сердцу тень, которая набежала при этих словах на августейшее чело.
Титулярный советник Салтыков был арестован. Вся канцелярия шушукалась.
Чиновник особых поручений при военном министре Нестор Васильевич Кукольник приехал домой только поздним вечером. На нем лица не было: князь повелел ему быть секретарем следственной комиссии. Дело становилось серьезным: председателем сделали коменданта Петропавловской крепости генерал-адъютанта Набокова.
Семь лет назад Нестор Васильевич был извещен Бенкендорфом, что государь император изволил прочесть его рассказ «Сержант Иванов, или Все за одного» и повелел ему «на будущее время воздержаться от печатания статей, противных духу времени и правительства».
Потом грозу пронесло, да и рассказ был не чета салтыковской повести «Запутанное дело». Но участь, ожидавшая теперь молодого чиновника, участь, которую не могло смягчить его знакомство с сыном министра финансов Канкрина, ни с племянниками влиятельного министра государственных имуществ графа Киселева Милютиными, пугала Кукольника как напоминание о непрочности судьбы литератора.
Читая присланные ему книжки «Отечественных записок», Нестор Васильевич временами прямо-таки негодовал на неосторожного юнца: и дался ему этот Иван Самойлыч, который «от всей фигуры фортуны видел один только зад» и мыкался по столице, не в силах сыскать себе хоть какое-нибудь местечко!
Впрочем, и цензура тоже хороша. То всякие пустяки вычеркивают, а тут ведь прямо само в глаза бросается описание театрального представления, когда герой впервые угадывает: ведь эта, обычно вяло и равнодушно снующая по улицам толпа может быть совсем иной, слитой воедино гневным порывом:
«…И слышатся Ивану Самойлычу и выстрелы, и стук сабель, и чуется ему дым… С волнением смотрит он во все глаза на сцену; с судорожным вниманием следит за каждым движением толпы; ему и в самом деле кажется, что вот, наконец, все кончится; он хочет сам бежать за толпою и понюхать заодно с нею обаятельного дыма…»
Самое время пропускать в печать такие вещи теперь, в 1848 году, когда «обаятельным дымом» тянет из Франции по всей Европе!
Интересно, что сказал бы неразумный сочинитель, если бы ему пришлось понюхать «обаятельного дыма», когда займется его собственная усадебка? Поистине не ведают, что творят, эти молодые люди, которые бурно устремились по стопам Гоголя, этого зазнавшегося однокашника Нестора Васильевича по Нежинскому лицею.
Но Нестор Васильевич добр. Ему жаль двадцатидвухлетнего Салтыкова, хотя тот в начале другой своей повести, «Противоречия», и пустил ядовитую стрелу по адресу сочинителей «трескучих эффектов» и любителей «неистовых воплей и кровавых зрелищ».
Бог с ним, хулящим его пьесы вслед за Белинским. И не дай ему боже такого же возмездия, какое ниспослано этому зоилу, доживающему последние дни в жесточайшей чахотке.
Растроганный собственным великодушием, Кукольник ездил к Набокову и членам следственной комиссии, почтительно советовал гневливому Чернышеву снизойти к юности и неопытности автора.
И вот Михаил Салтыков не сдан в солдаты, как годом раньше Тарас Шевченко, не упечен под пули на Кавказ, ни даже в Сибирь.
Жандармский штабс-капитан Рашкевич везет его в Вятку.
В Царскосельском лицее Салтыков был одним из кандидатов в «продолжатели Пушкина» (каждый курс обзаводился своим претендентом!). И теперь можно было утешаться тем, что поэт почти в таком же возрасте был выслан на юг.
Правда, в жизни Пушкина хоть сама лицейская пора осталась почти не омраченною. Ему не приходилось прятать свои стихи в сапог от любопытства воспитателей, как его продолжателю! Теперь в лицее воцарилась совсем иная атмосфера. Лицеистам запрещалось даже иметь запертые ящики или шкатулки: у воспитанников не должно быть секретов от начальства! Этот педагогический прием живо напоминал Салтыкову проделку помещицы, которая остригла у своей крепостной «девки» ресницы, чтобы лучше видеть, не дремлет ли она за пяльцами!
Зловещая тень всемогущего Третьего отделения Его императорского величества канцелярии дотягивалась и до лицейских дортуаров.
Рассказывали, что, назначая начальником Третьего отделения графа Бенкендорфа, Николай протянул ему платок:
— Чем больше отрешь слез этим платком, тем вернее будешь служить моим целям…
Действительно, с тех пор до царя все реже и реже доносились рыдания и жалобы. Бенкендорф преотлично понял своего хозяина, — и Россия теперь хрипела с надушенным кляпом во рту.
Давно уже позади проспекты столицы и улочки ее предместий.
Позади гул расходившихся ладожских волн, черные от недавнего пожара улицы Костромы, где, глядя на ошеломленные лица погорельцев, Салтыков подумал, что сам, наверное, похож на них.
Тянулись по обе стороны дороги угрюмые леса — макарьевские, ветлужские. Штабс-капитан похрапывал, приваливаясь во сне к спутнику, и тот только досадливо морщился, но не отстранялся: Рашкевич и во сне как будто помнил, что отвечает за вверенную его бдительности живую кладь.
Случалось, что в окружающей чаще появлялись огоньки. Это не были «дрожащие огни печальных деревень». Прежде чем путник успевал что-нибудь заметить, лошади еще убыстряли свой и без того торопливый бег. Но зимнее ожесточение прошло, и волки просто любопытствовали.
Это были обыкновенные, немудрящие волки, знать не знавшие о своих сородичах, которые мерещились бедному Ивану Самойловичу во сне и в предсмертном бреду.
«— Мама! когда же убьют голодных волков? — спрашивал ребенок.
— Скоро, дружок, скоро…
— Всех убьют, мама? ни одного не останется?
— Всех, душенька, всех до одного…»
Это надо было вычеркнуть из повести. Не из осторожности. Ради истины. Ведь это лишь прекраснодушные мечты.
Волки по-прежнему ходят по площадям и улицам.
Волки стучатся в дома и, предупредительно щелкая шпорами перед помертвевшими женщинами, роются в кабинетах их сыновей, мужей, отцов, неодобрительно листают книги и журналы.
Министр народного просвещения граф Уваров полушепотом жалуется профессору Грановскому, что находится в положении человека, который, спасаясь от дикого зверя, одну за другой бросает ему части своей одежды, чтобы чем-нибудь занять преследователя и остаться целым самому.
Грановский невесело усмехается, думая, какой детали туалета уподобляет сиятельный собеседник его самого.
Быть энергичным на ниве
“Чернышевский – великий мыслитель, которому
Россия будет обязана бесконечно многим”
Ф. Энгельс
Позволительна ли по правилам логики гипотеза о вредном влиянии общинного владения на земледелие? – Что такое называется азиатством, и в чем заключаются действительные препятствия успехам нашего земледелия?
Нам, людям просвещенным, чрезвычайно смешны кажутся деревенские простяки, верящие в знахарство и заговоры. Пропадет у бабы холст, который разостлала она белить за огородом,– баба отправляется к знахарю, главе всех окрестных мошенников, и знахарь объявляет ей, что холст найдется в таком-то овине или хлеве. Долго бьет мужика неотвязная лихорадка; призывают знахарку, она поит его вином, к которому приметан мышьяк, сопровождая лечение причитыванием разных заговоров, и лихорадка проходит, если больной не умрет от мышьяка. И баба, нашедшая свой холст, и мужик, выздоровевший от лихорадки, остаются в твердом убеждении, что действие произведено причитываниями и таинственными жестами, с которыми знахарь гадал о потерянной вещи и знахарка давала лекарство. Какое нелепое, тупоумное суеверие! Но если вместо того, чтобы смеяться над ним, мы захотим разобрать, отчего произошло дикое заблуждение, мы найдем, что сущность его состоит в предположении будто бы результат произведен фактом, только случайно совпавшим с другими фактами, обратить внимание на которые не хотят суеверные простяки и которые сами по себе уж очень достаточны для объяснения дела. Знахарь имеет сношения с ворами – это известно всем в селе; не было ли бы довольно этого, чтобы понять, как он может указать место украденной вещи, поделившись оброком от простодушной крестьянки со своими агентами-ворами? Мышьяк – лекарство слишком вредное, но радикальное лекарство от лихорадки: не было ли бы довольно этого, чтобы объяснить излечение мужика? Но деревенские невежды, пренебрегая причинами положительными, непременно хотят строить гипотезы о мнимом влиянии таких фактов, которые ровно ничем не участвовали в совершении дела.
Развитие сельского хозяйства в России слабо. Русский народ живет или, лучше сказать, прозябает или дремлет в тяжелой летаргии, немногим отличающейся от расположения духа, владычествующего над азиатцами. Апатия у нас изумительная; она так поразительна, что многие называют нас народом ленивым. Мы не знаем, существуют ли на свете ленивые народы, … но между тем не подлежит сомнению, что мы работаем хуже, нежели, например, англичане и немцы. Это оттого, что энергия труда подавлена в нас вместе со всякой другой энергиею. Исторические обстоятельства развили в нас добродетели чисто пассивные, как, например, долготерпение, переносливость к лишениям, обидам и всяким невзгодам. В сентиментальном отношении эти качества могут быть очень хороши, и нет сомнения, что они очень удобны для людей, пользующихся ими к своей выгоде; но для развития экономической деятельности пассивные добродетели никуда не годятся. Как вы хотите, чтобы оказывал энергию в производстве человек, который приучен не оказывать энергии в защите своей личности от притеснений? Привычка не может быть ограничиваема какими-нибудь частными сферами: она охватывает все стороны жизни. Нельзя выдрессировать человека так, чтобы он умел, например, быть энергичным на ниве и безответным в приказной избе тем, чтобы почесывать себе затылок и переминаться с ноги на ногу. 0н будет таким же вахлаком и за сохою. Впрочем, об этом предмете можно было бы наговорить слишком много, если бы в самом деле нуждалась в доказательствах мысль, что энергия в русском человеке подавлена обстоятельствами, сделавшими из него какого-то аскета.
Мы не хотим перечислять причин, подавляющих энергию труда в русском народе. Это перечисление было бы слишком огорчительно для нашего с вами патриотизма, читатель (Мы надеемся, что вы такой же яростный патриот, как и мы..).
…найден нами ключ к объяснению всего, о чем толковали мы с подробностями, которые теперь оказываются совершенно не нужны. Азиатская обстановка жизни, азиатское устройство общества, азиатский порядок дел, этими словами сказано все, и нечего прибавлять к ним. Может ли земледелие получить европейский характер при азиатском порядке дел?
В самом деле, Азия* представляет обширнейший прототип того земледельческого положения, о котором мы говорим. Совокупность тех условий, при которых обработка земли бывает плоха и сбор хлеба мал: совокупность этих условии, враждебных развитию сельского хозяйства, называется просто – азиатством.
* Под «Азией» мы разумеем здесь не всю ту часть света, которая известна под этим именем в географии, а только те земли в этой части света, которые издавна знакомы нашему народу и по которым составил он себе понятие об азиатстве. Это страны, лежащие на запад от Китая и на север от Индии…, наша статья имеет в виду не Китай…, а только страны, имеющие порядок дел, подобный персидскому, хивинскому и кокандскому.
——————————————————————
Положительно известно, например, что просвещение облагораживает человека, а благородство противоположно, например, хоть взяточничеству. Между тем, сколько мы видим у нас взяточников, кончивших курс в высших учебных заведениях. По способу умозаключения, которого держатся отсталые экономисты, вывод из этого совпадения фактов таков: человек, кончивший курс в одном из высших заведений, берет взятки – итак, ученье делает человека взяточником. Логика велит судить об этом иначе. Она говорит: если даже люди образованные становятся взяточниками, несмотря на противоречие между образованностью и взяточничеством, то надобно полагать, что в обстановке, среди которой живут эти люди, есть обстоятельства, столь могущественно влекущие к взяточничеству, что противоположное направление, внушаемое образованностью, может изнемогать под силой этих обстоятельств.
Другой пример. Светское воспитание, хорошо оно или дурно в других отношениях, но имеет ту несомненную хорошую тенденцию, что делает человека деликатным в обращении, отучает его от низких, грязных манер. Но сколько у нас есть людей, получивших светское воспитание, которые чрезвычайно грубы в обращении со своими подчиненными, которые невежливо обращаются с мелкими чиновниками, если бывают в гражданской службе, которые ругают солдат, если бывают офицерами. По умозаключению отсталых экономистов опять выходил бы такой силлогизм: люди, получившие светское воспитание, унижаются до пошлых грубостей – итак, светское воспитание отнимает у человека вежливость. Логика опять говорит напротив: если даже люди, получившие светское воспитание, бывают невежливы, грубы, пошлы в обращении с другими, то надобно думать, что в обстановки, среди которой живут эти люди, есть обстоятельства, столь сильно располагающие к нахальному попиранию всякой слабой личности, что даже вежливость, даваемая светским воспитанием, подавляется этими обстоятельствами…
В подобных случаях логика велит вместо того, чтобы останавливаться на тупоумном предположении «совпадает, следовательно, имеет причинную связь», пристальнее всматриваться в обстоятельства, среди которых происходит явление, чтобы отыскать истинные причины его. Так поступим и мы.
Собственность принадлежит к числу общественных учреждений. Чем же ограждается безопасность общественных учреждений? Законами. Прекрасно. Какими способами проявляется в обществе действие законов? Опять каждому известно, что для приведения законов в действие общество имеет два органа: администрацию и судебную власть. Итак, если мы рассуждаем о безопасности какого-нибудь общественного учреждения в известном обществе, то не должен ли нам, прежде всего, приходить в голову вопрос о том, каково состояние администрации и судебной власти в этом обществе.
Мы нашли коренную причину не только явления, объяснением которого специально занимаемся в этой статье, но и всех тех фактов, которые представлялись нам ближайшими причинами его. Не только слабость успехов нашего земледелия, но и медленность в развитии нашего населения вообще, неудовлетворительное состояние наших путей сообщения, торговли, промышленности, недостаток оборотного капитала в земледелии – все это, и не только это, но также и крепостное право, и упадок народной энергии, и умственная наша неразвитость,– все эти факты, подобно всем другим плохим фактам нашего быта, коренную, сильнейшую причину свою имеют в состоянии нашей администрации и судебной власти. Весь наш быт во всем, что есть в нем печального, обусловливается этою основною причиною всех зол.
Все неудовлетворительные явления нашего материального быта подводятся под одно общее выражение «наш народ беден». Если мы сознались в этом общем факте, кажется, не подлежащем спору, мы не станем удивляться ни одному из частных явлений, входящих в состав его или представляющихся его последствиями. Например, может ли быстро увеличиваться население, у которого бедностью отнята возможность вести жизнь в здоровой обстановке и потреблять хорошую пищу? Могут ли быстро развиваться города у бедного народа? Может ли у него процветать торговля, когда у него нет обильного запаса продуктов для обширной торговли, или промышленности, когда ему не на что покупать произведения промышленности? Могут ли у него быть достаточные оборотные капиталы в земледелии, когда он вообще терпит чрезвычайный недостаток в капиталах? Словом, сказать, в чем бы ни увидели мы недостаток, мы уже вперед сказали о нем, когда произнесли общую фразу: «народ беден».
Но может ли выйти из бедности народ, у которого администрация дурна и судебная власть не исполняет своего предназначения? Разве не каждому известно, что народное благосостояние развивается только трудолюбием и бережливостью? А эти качества могут ли существовать при дурной администрации, при плохом суде? Человек может работать с усердием только тогда, когда никто не помешает его труду и не отнимет у него плодов труда. Этой уверенности нет у человека, живущего в стране, где администрация дурна и суд бессилен или несправедлив. Бережливым можешь быть только при уверенности, что бережешь для себя, своей семьи, а не для какого-нибудь хищника. Если этой уверенности нет, человек спешит поскорее растратить – хотя бы на водку – те скудные деньги, которые успеет приобрести. Распространяться здесь об этом вновь едва ли нужно.
«Кто говорит «бедность народа», тот говорит «дурное управление». Это – единственный источник народной бедности. Но что такое дурное управление? Зависит ли оно от лиц? Нет, каждый видел на опыте, что при самых благонамеренных начальниках порядок дел оставался точно таков, каков был при самых дурных. Мы жили в провинции, губернатором которой был человек честнейший, редкого ума и чрезвычайно хорошо знавший дело. Каждый житель того края скажет, что при нем делалось то же самое, что и до него. Теперь мы нашли там начальником одного из частных управлений, человека также безукоризненной честности и большого ума. Но когда, проезжая по провинции, мы спрашивали поселян его управления, меньше ли берут с них взяток, чем прежде, при отъявленных взяточниках или глупцах, они отвечали, что берут с них столько же, как и прежде. Мы поручимся, что и в соседней, также поволжской губернии, где губернатором теперь человек известной честности, дельности и ума, делается то же самое, что делалось прежде; поручимся, что не исправилась администрация и в Р-ой губернии, где вице-губернатором один из наших благороднейших писателей, характер которого достоин его прекрасных произведений. Итак, не личные качества людей являются причиною дурного управления. Или виновны в нем понятия народа, будто не сознающего всей гнусности гнусных дел? О, нет. Послушайте, как говорят о чиновниках люди всех других сословий: помещики, купцы, духовенство, мещане, крестьяне. Все, кроме берущих взятки, рассуждают о дурном управлении с теми чувствами, которых оно заслуживает. Или дурное управление зависит от привычек? Но нет, мы видим, что самые отъявленные взяточники на казенной службе бывают честными людьми, как помещики и хозяева промышленных заведений. И притом, что значила бы привычка какой-нибудь горсти людей, действия которых осуждаются всем остальным обществом? Эти люди быстро исправились бы или бы уступили место людям другого образа действия, если бы на их местах возможно было действовать другим образом. И послушайте самых дурных чиновников: редкий из них доволен своим служебным поведением. Напротив, почти все скажут вам, что хотели бы действовать иначе, отправлять свои обязанности честно, и если не делают этого, то лишь потому, что это невозможно. Да, они правы: действительно, они не могут отправлять своих должностей иначе.
Мы не говорим о недостаточности жалованья, потому что действуют беззаконно и те чиновники, которые получают достаточное жалованье; недостаточность жалованья служит причиною только мелкого, можно сказать невинного и безвредного взяточничества маленьких чиновников. Какой-нибудь бедняжка писец или помощник столоначальника гражданской палаты берет с вас полтинник за то, что сделает для вас справку, тут нет еще большой беды. Дело не в этом взяточничестве. Нет, вопрос в том, почему дела у нас вообще ведутся беззаконно, с получением или без получения взяток, все равно….
Истинные причины беззаконности – безответственность и беззащитность чиновников. Чиновник наш подлежит одному только контролю – контролю начальства; ни общество, ни товарищи, ни подчиненные не могут ничего сделать с ним, если только начальство довольно им; зато ни общество, ни товарищи, ни подчиненные не могут спасти его, если начальство им недовольно. Он безответственен пред всем и всеми па свете, кроме начальства: зато перед начальством он беззащитен. Лишенный всякой независимости относительно начальства, он может держаться на службе только тем, чтобы угождать ему.
Чтобы восстановить законность, надобно обратить внимание не собственно на взяточничество, а на ту коренную причину невозможности чиновникам обходиться без нарушения закона. Надобно изменить положение чиновников, дать им возможность не погибать от отказа нарушать закон в угоду сильным людям, и, с другой стороны, сделать так, чтобы одно благорасположение начальства не служило для них залогом полной безопасности при нарушении закона. Читатель видит, что для этого должны быть изменены отношения должностной деятельности к общественному мнению. Оно должно получить возможность к тому, чтобы защищать чиновника, исполняющего свой долг, от погибели и подвергнуть ответственности чиновника, нарушающего закон. ».
Мы не знаем, возможно ли при нынешнем устройстве наших общественных отношений осуществление условия, которое предлагается выписанным нами отрывком для прекращения беззаконности: быть может, подобная реформа предполагает уничтожение отношений слишком сильных, не поддающихся реформам, а исчезающих только вследствие важных исторических событий, выходящих из обыкновенного порядка, которым производятся реформы. Мы не хотим решать этого, мы не хотим рассматривать, какие обстоятельства нужны для исполнения мысли, изложенной автором приведенного нами отрывка. Но можно сказать, что пока не осуществится изменение, необходимость которого он показывает, все попытки к водворению законности в нашей администрации и судебном деле останутся безуспешными.
Рассмотрение средств, которыми могла бы устраниться коренная причина бедности нашего народа – дурное управление, не составляет главного предмета этой нашей статьи. Мы должны показать только, что дурное управление есть общая коренная причина всех тех недостатков, которые задерживают развитие нашего земледелия. Начав с экономической стороны быта, мы сказали, что дурное управление – основная бедность нашего народа, которая, в свою очередь, не дает развиться ни одному из материальных условий, нужных для успехов земледелия…
Дурное управление было также главной причиной неудовлетворительного развития нравственных и умственных сил народа. Говоря о бедности, производимой дурным управлением, мы уже видели, что оно производит ее через подавление нравственной энергии в народе. Действительно, может ли быть энергичным человек, привыкший к невозможности отстоять свои законные права, человек, в котором убито чувство независимости, убита благородная самоуверенность? Соединим теперь упадок нравственных сил с бедностью, и мы поймем, почему дремлют также умственные силы нашего народа. Какая энергия в умственном труде возможна для человека, у которого подавлено и сознание своего гражданского достоинства, и даже энергия в материальном труде, который служит школой, подготовляющей человека к энергии в умственном труде?
Метода лечения знахарей и знахарок представляет драгоценную параллель с тою системою, которой отсталые экономисты думают поправить неприятное для них явление экономического быта, например, помочь жалкому положению нашего земледелия. Появился какой-нибудь вред, например, на ноге: знахарь, не задумываясь, прикладывает к нему какую-нибудь лепешку и ожидает, что болезнь уступит этому местному медикаменту. О том, отчего произошел веред, он не думает. Он не думает видеть в нем только симптом общего худосочия, только ничтожное обнаружение болезни, недрящейся в целом организме, проистекающей от испорченности основного процесса организма, от испорченности крови, от расстройства питания.
Елабуга 2010 Печатается по решению Редакционно-издательского совета Елабужского государственного педагогического университета (пр. №6 от 23 сентября 2010 г.)
О природе русского «культурного типа»
Задачу историософской предикации русского национального типа решал Ю.Ф. Самарин, утвердивший: «общинное начало составляет основу, грунт всей русской истории … Оно полагает высший акт личной свободы и сознания – самоотречение» [1, 431]. «Самоотречение» в общественно-политической редакции действительно нечто необычное, неведомое, что позволит России осуществить всечеловеческое спасение: «Если есть какая-либо истина в братстве человеческом, – настаивал А.С.Хомяков, – если чувство любви и правды и добра не призрак, а сила живая и неумирающая; зародыш будущей жизни мировой не Германец, аристократ и завоеватель, а Славянин, труженик и разночинец, призывается к плодотворному подвигу и великому служению».
Но как для осуществления своего призвания, действуя с другими нациями и для них, сохранить верность христианству, – христианство ведь конфессия не универсальная. Очередное затруднение обнаруживает иную несопряженность – на сей раз культурного и социального значения «русской идеи». Снять его (затруднение) позволила более космополитичная (хотя с ортодоксальных позиций «государственный космополитизм есть зло и опасность» (Леонтьев)) редакция «русской идеи» в изложении Достоевского: «Мы знаем, что не оградимся уже теперь китайскими стенами от человечества. Мы предугадываем, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях» [4, 37]; и Самарина: есть в русской истории «период народности инстинктивной и исключительной» и на смену ему идущий «период подражания» (вследствие западнических реформ Петра I); их синтез дает новую эру «своеобразной будущности» [1, 448].
– Н.Г. Чернышевского: «исторические обстоятельства развили в нас добродетели чисто пассивные, как, например, долготерпение, переносливость к лишениям, обидам и всяким невзгодам … Нельзя выдрессировать человека так, чтобы он умел … быть энергичным на ниве и безответным в приказной избе. Он будет таким же вахлаком и за сохой» [5, 11];
– И.А. Ильина: персональность «в массах была не укреплена, не воспитана и не организована, а в смысле государственного разумения и навыка совершенно слаба» [6, 246];
– В.Г. Белинского: спасение России – «не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства (ср. с призывом И. Ильина – «человек, обрети значительность!»), столько веков потерянного в грязи … права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение» [7, 348].
Обратимся к той же «соборности». Согласованное поведение людей детерминировано сообщественностью, кооперативностью, потребностями разделения операций, функций в совместном действовании. Г.Гроций по данному поводу вводил принцип общежительности – естественного стремления человека к мирному, рациональному взаимодействию с себе подобными («sociabilitas»). Плесснер использовал оборот «совместный мир». Хомяков трактовал о «соборности», социологическим эквивалентом которой является «общинность» (у К.С.Аксакова).
Нет нужды объяснять, что это – фрагменты одного и того же, только взятые с разной вокальной фактурой. Между тем усматривать в общине нечто специфически «национально отеческое», где личность «свободна, как в хоре», где культивируются особые духовно-нравственные приоритеты жизни, нестяжательство, произрастают самобытные коллективистские формы демократии [8, 5], – значит впадать в темнейшую метафизику. Люди соборны (сообщественны), когда живут едиными ценностями, и несоборны (разобщены), когда в несовместном мире живут разными ценностями (что и показывал социально острый процесс разложения и расслоения русской общины).
Одухотворять общину (наделять групповую, «роевую» жизнь культом добротолюбия, правдолюбия и т.д.) означает смотреть на нее или с позиций Средневековья, где «материальные, социально-экономические проблемы человека переводились в морально-нравственный и религиозный план», где подлинной жизнью была «жизнь души, единение с Богом» [9, 27]; или с позиций «неведения великих скатов истории» (Розанов), которые отстаивал Герцен (идея консервации русской общины как зародыша будущего социализма) и марксисты: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополняют друг друга, то современная русская общинная собственностью на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития» [10, 305]. Нет и еще раз нет. И ностальгическое томление по романтизируемой архаике, и умственная гимнастика лишь оттеняют просвещенную ограниченность, которая в деле уточнения державных отечественных перспектив и судеб никак неуместна. Действительность недопустимо путать с вымыслом, реалии заслонять нежизненными понятиями.
Российский мир, как мир вообще, – не для готовности к самопожертвованию, не для отрешенных идей, не для бога, а для людей.
1. Самарин Ю.Ф. Избранные произведения. – М., 1996. – 608 с.
2. Соловьев В.С. Соч. в 2 т. Т.2. – М.,1989.
4. Достоевский Ф.М. Соч. Т. 18. – М., 1986.
5. Чернышевский Н.Г. Соч. Т. 15. – М. 1960.
6. Ильин И. Историческая судьба и будущее России. – Т.1. М., 1992.
7. Белинский В.Г. Избр. статьи. Т.1. – М., 1965
8. Платонов О.А. Экономика русской цивилизации. –М.: Родник, 1995. – 383 с.
9. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. – М.: Искусство, 1990. – 395 с.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19.
ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ИНФОРМАТИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Мы живем в мире новых, информационных, технологий, окруженные проводами телефонных вышек, компьютерами, не говоря уже о давно развитой сфере телевидения и радиовещания. Человеку в современном обществе порой не раз на дню приходиться встречаться с новейшими технологиями окружающими его насущную жизнь. Сегодня мы уже не можем представить себя без мобильного телефона и электронного адреса в глобальной сети, хотя относительно недавно, свободно обходились без них. Радио пришло к нам в начале двадцатого века и для его популяриции потребовалось примерно четыре десятилетия, телевидение стало нашим прочным спутником меньше чем за два, интернет и телефония и того меньше.
По инициативе Государственного комитета Российской Федерации по связи и информатизации и Комитета Государственной Думы по информационной политике и связи в 1999 году, на год раньше, чем Окинавская Хартия, была разработана Концепция формирования информационного общества в России.
Цель концепции – определение российского пути перехода (или построения) информационного общества, основных условий, положений и приоритетов государственной информационной политики, обеспечивающих его реализацию. В Концепции формулируются политические, социально-экономические, культурные и технико-технологические предпосылки и условия этого перехода и обосновывается специфика российского пути к информационному обществу.
Основой российского пути, по мнению авторов Концепции, должно стать расширение и углубление информатизации всех сфер жизни, ориентация общественного сознания на особенности жизни в информационном обществе, обучение разных категорий населения умению получать и эффективно использовать информацию, формирование рынка информационных продуктов и универсальных информационных услуг [4, 3-11].
Если говорить о конкретных действиях, то с целью обучения компьютерной грамотности с 1985 года во всех средних школах страны введен курс по изучению информатики. В рамках национального приоритетного проекта «Образование» осуществляется внедрение открытого отечественного программного обеспечения представленного пакетами программ «Первая Помощь 1.0» и более новой версией «Первая Помощь 2.0».
Неразрывно с новыми технологиями в наш быт пришел интернет, глобальная сеть, связывающая миллионы компьютеров по всему миру. К сожалению, количество пользователей в России меньше, чем в странах Европы, США, Японии и Китае. Но, не смотря на это, ведется активная работа по популяризации сети интернет и увеличению числа ее пользователей в Российской Федерации. Через глобальную сеть каждый пользователь, имеющий свободный доступ к сети может воспользоваться всем спектром услуг предоставляемых сетью интернет. Сейчас наиболее популярные услуги интернета – это: всемирная паутина (веб-форумы, блоги, вики-проекты (и, в частности, википедия), интернет-магазины, интернет-аукционы, социальные сети), электронная почта и списки рассылки, группы новостей (в основном, usenet), файлообменные сети, электронные платёжные системы, интернет-радио, интернет-телевидение, IP-телефония, мессенджеры, FTP-серверы, IRC (реализовано также как веб-чаты), поисковые системы, интернет-реклама, удалённые терминалы, удалённое управление, многопользовательские игры, Web 2.0.
Сотовая связь в России начала внедряться с 1990 г., а на 1 июля 2007 года насчитывалось 160,3 млн пользователей сотовой связи (по числу проданных сим-карт). В декабре 2007 года число пользователей сотовой связи в России выросло до 172,87 миллионов абонентов.
Сфера информационных услуг предоставляемых глобальной сетью очень велика, но на данный момент, население не владеет тем необходимым образовательным минимумом для успешного процесса получения этих услуг через сеть и другие источники информации. Многие уголки нашей страны не имеют даже самый простой компьютер или телефон. В этом случае главную роль играет информатизация, которая должна затрагивать все сферы жизни каждого гражданина нашей страны. Рынок услуг должен не оставаться на месте, а пополнятся все новыми и новыми услугами. Каждый день, формируя новую группу товаров и услуг, развивая новые технологии по их получению, не стоить забывать о получателях этих услуг, которые порой не в состоянии угнаться за развитием компьютерной техники. С этой целью должны проводиться ликбезы по предоставлению населению информации. Чтобы русский человек чувствовал себя свободно и комфортно, ведь не зря говорят, кто владеет информацией, тот владеет миром.
Подводя итог, следует отметить, что главным координатором по информатизации и развитию информационного общества в наше стране должно стать государство. Представляя возможности для развития не только новейших технологий, но также и для успешного их использования. Давая всем гражданам одинаковые права и возможности в условиях и информатизации и создания информационного общества.
Конвергенция идеологий постиндустриализма и информационного общества // Вестник РФФИ, 1999, сентябрь, № 3(17)
Окинавская Хартия глобального информационного общества // Дипломатический вестник, 2000, август, № 8.
Концепция формирования информационного общества в России. 28 мая 1999 г. // Информационное общество, 1999, № 3.
ОСОБЕННОСТИ МОТИВАЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ РОССИЙСКОГО ЧЕЛОВЕКА В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
Актуальность обращения к проблематике мотивации социальных действий российского человека в современном обществе определяется все более возрастающим значением социально-философских факторов в современной деятельности людей, среди которых мотивация играет определяющую роль. Суть рассматриваемой проблемы заключается в следующем: мотивы социальных действий человека как субъективные побудители, определяющие интенсивность и направленность социальных усилий, обладают пластичностью и адаптивностью.
Следует отметить, что мотивы действий людей, проживающих в разных странах и относящихся к различным этническим группам, значительно отличаются друг от друга.
В любом обществе есть единое социальное основание, которое, оставаясь относительно неизменным, служит общей системой координат, задавая индивидам нормы взаимодействия и способы ориентации в социуме. Данная идея принадлежит М. Веберу, исследовавшему в начале ХХ века «дух протестантизма» [4], а близкую, по сути, мысль, высказал в то же время философ Н.А. Бердяев, утверждая, что «русский дух» имеет единое основание [2].
Так, например, представление о поведении российского человека демонстрирует мысль Н.А Бердяева, который описывает две стороны характера: «[первая] нелегко давалось оформление, дар формы у русских людей не велик: [вторая] у русских «природа», стихийная сила, сильнее, чем у западных людей» [2]. Эту же мысль мы находим и в работах А.С. Ахиезера, отмечающего такие характерные для нас качества, как «отсутствие меры» и «энергию архаики» [1].
Анализируя поведенческие особенности, в целом можно отметить, что россиянам свойственно: неорганизованная спонтанность, импульсивность, другими словами, реализация активности протекает «поверх» известных «организованных каналов», призванных ее принять и направить.
Под поведением принято понимать систему взаимосвязанных действий, осуществляемых субъектом с целью реализации определённой функции и требующих его взаимодействия со средой (большая советская энциклопедия), следовательно, в основе поведения лежат социальные действия людей.
Теоретические основы научного анализа социальных действий были заложены М.Вебером и Т.Парсонсом [ 4, 33-37]. Категория «действий» является основной структурной единицей социальной и психической деятельности как совокупности внешней и внутренней активности индивида, направленной на достижение сознательно поставленной цели. Однако действие не всегда является социальным.
Традиция определила приоритет общины над индивидом, а, следовательно, и приоритет норм, отражающих интерес коллектива, который по определению выше интереса отдельного индивида. В нашей культуре существуют нормы, которые действуют как табу, нормы, которые человек не в состоянии нарушить. Их фундаментом оказывается ощущение преобладания коллектива над индивидом, что выражается в принципе – «будь как все», который предопределяет, возникающие на его основе нормы и управляет ими.
Исходя из специфики поведения и взаимодействия, возникает особый характер мотивации российского индивида, которая является решающим причинным фактором социальных действий людей.
Впервые термин «мотивация» употребил А.Шопенгауэр в статье «Четыре принципа достаточной причины» (1900-1910) [5, 65]. В современной социальной философии существует множество различных определений понятия «мотивация». Так, под мотивацией мы понимаем систему мотивов как побудительных факторов социально значимой деятельности человека, составляющих иерархическое единство. Трактовка мотива соотносит это понятие либо с потребностью (драйвом) (Маслоу А.) [7, 77-105], либо с переживанием этой потребности и её удовлетворением (С.Л. Рубинштейн) [8], либо с предметом потребности. Согласно Л.И. Божович, в качестве мотивов могут выступать предметы внешнего мира, чувства, словом, всё то, в чём нашла воплощение потребность [3, 157-162].
Применяя эту концепцию к характеристике мотивации российского индивида, отметим следующее: стимул побуждает эмоциональный выбор цели. Он оказывается действенным более, если носит эмоциональный, а не рациональный характер. Главным регулятором выбора цели является принцип: «будь как все и следуй за лидером». Соответственно и смыслообразующая цель тем более действенна, чем более она приближается к главному регулятивному принципу, а поэтому российский человек в большей мере стремится к достижению идеального должного, нежели к целям, определяемым сущим.
В отличие от российского западный индивид принимает рациональный стимул «выгоды», «пользы», индивидуального достижения. А выбором цели руководит однозначно зафиксированная и понимаемая норма, построенная на принципе: «следуй норме, но что не запрещено, то разрешено». Соответственно выбирается рациональная смыслообразующая цель, как достижение цели сущего.
Другая особенность характера российского человека- эмоциональность мотивации. Стремление к деньгам и материальной выгоде у российского человека не рационально, как у западного, а столь же эмоционально, как и стремление к любому другому идеалу, некогда захватившему сознание и чувства россиян.
То есть для того, чтобы мотивировать российского индивида, необходимо найти цель, производящую на него эмоциональное впечатление, желанную и неопределенную, тогда концентрация усилий на нее, может быть намного выше, чем на конкретную цель у западного работника. Этот феномен подробно рассмотрел Н. Бердяев, охарактеризовав как фанатичное стремление и российский догматизм [2]. Неопределенная цель должна соответствовать общему ожиданию, общей надежде, предполагая отсутствие плана продвижения к ней.
Таким образом, мотивация социальных действий российского человека имеет определенные особенности, характерные только ему.
Божович Л.И. Проблемы формирования личности/Под ред. Д.И. Фильдштейна. – М.: Институт практической психологии; Воронеж: НПО «Модек», 1997. – 352 с.
Вебер М. Избранные произведения.– М.: Прогресс, 1990. – 808 с.
Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. – СПб.: Питер, 2008. – 512 с.
Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб.: Евразия, 1999. – 485 с.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии – М.: Педагогика, 1989. – 485 с.
ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ГОРОДА (ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Ни для кого не секрет, что потребительское отношение к природе стало доминировать в социуме с вступлением его в стадию капитализма. С тех пор на Земле постоянно уменьшаются природные ресурсы, происходит загрязнение окружающей среды производственными (и иными) отходами. Но об этом, к сожалению, не часто вещают федеральные СМИ, подконтрольные государству и олигархам. Только недавние события аномально жаркого лета 2010 года (с его многочисленными пожарами, засухой, неурожаем и т.д.) и борьба подмосковных жителей за химкинский лес (против строительства новой автотрассы Москва–Санкт-Петербург через этот лес) ненадолго заставили людей задуматься об экологических проблемах наших городов.