Ловец снов пехов читать
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Мастер снов
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Сон — это то, в чем мы нуждаемся постоянно. Без еды человек может прожить месяц, без воды неделю, если полностью лишить его сна, он сходит с ума на пятые сутки и умирает.
В мире сновидений не действуют законы морали, человеческого общества и государства. Сон не ограничен в пространстве и времени, минута здесь с легкостью растягивается на год, а месяц сжимается до секунды. Он беспределен и вечен, захватывает целые материки, вселенные и тысячелетия. Способен рассыпаться от прикосновения крыла бабочки, и его не в силах разрушить самый громкий крик.
Во сне мы беспомощны и всесильны. В нем таятся чудовища и прекраснейшие существа. Это время отдыха, гениальных открытий, исполнения мечты, невообразимых кошмаров, наслаждения, иллюзий, исцеления, покоя, смерти.
Его власти не в силах сопротивляться ни люди, ни животные, ни боги…
Единственными, кто узнал меня, были деревья. Березы, растущие вдоль дороги, едва слышно перешептывались, и я чувствовал на себе их невидимые, но доброжелательные взгляды. Их память всегда была надежнее, чем человеческая. Впрочем, я слишком давно не появлялся в этом городе.
Скоростной экспресс «Нот» привез меня на крошечную станцию, отделенную от мегаполиса парой сотен километров. Белый поезд, похожий на щуку, такой же стремительный и хищный, названный именем южного ветра, обжигающего и быстрого, унесся прочь. Платформа задрожала, воздушная волна ударила в лицо, вереница обтекаемых вагонов исчезла.
Это была ничем не примечательная крытая остановка. Мягко светящееся табло с расписанием поездов, закрытый киоск с напитками и газетами, автомат, круглосуточно подающий шоколад и фруктовые батончики.
Из пассажиров на платформе стояли только старуха с корзинкой, накрытой тканью, и два подростка. Они уставились на меня с одинаковым любопытством и провожали взглядами до тех пор, пока я не ушел со станции, чтобы спуститься к дороге, ведущей в прохладную тень аллеи.
Зеленый купол над головой мягко шелестел. Сквозь длинные переплетения ветвей, колышущихся от легкого ветра, я видел склон, плавно изгибающийся к реке, крутой обрыв на противоположном берегу и одноэтажные деревянные дома, стоящие на нем. Один из них почему-то особенно бросался в глаза, хотя практически ничем не отличался от остальных. Те же пять окон по фасаду, над ними шатровая крыша, металлическая фигурка на трубе. Когда-то давно я полагал, что в нем живут привидения. А потом, уже повзрослев, стал считать одним из ориентиров своих не совсем обычных путешествий.
По плотно утоптанной дорожке передо мной резво бежала трясогузка, покачивая тонким хвостиком и оглядываясь на меня. Больше никого из жителей городка мне не встретилось. На этой стороне реки и прежде было немноголюдно, а сейчас, похоже, стало вообще тихо.
Ловец снов пехов читать
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
Цикл «ВЕТЕР И ИСКРЫ»
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
Цикл «КИНДРЭТ»
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Вкус вампира»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
Новые боги
Цикл «СТРАЖ»
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
Цикл «ЗАКЛИНАТЕЛИ»
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Фантастический боевик»
Цикл «МАСТЕР СНОВ»
В серии «Фантастический боевик»
Цикл «СИНЕЕ ПЛАМЯ»
В серии «Фантастический боевик»
Цикл «СОЗЕРЦАТЕЛЬ»
В серии «Все книги в одном томе»
В серии «Фантастический боевик»
«ПОД ЗНАКОМ МАНТИКОРЫ»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
«ПЕРЕСМЕШНИК»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
«ЛОВЦЫ УДАЧИ»
В серии «Фантастический боевик»
«ТЕМНЫЙ ОХОТНИК» (сборник рассказов)
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Магия фэнтези»
«ШАНС» (сборник рассказов)
В серии «Фантастический боевик»
Пересмешник. Под знаком Мантикоры. Иногда они умирают.
В серии «Все книги в одном томе»
«ПОСЛЕДНИЙ ЗАВЕТ»
В серии «Фантастический боевик»
В серии «Русская фантастика»
В серии «Новый фантастический боевик»
РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ
 |  |  |  |
 |  |  |  |
 |  |  |  |
 |  |  |  |
 |  |  |  |
ПОВЕСТИ
Пожиратель душ
Цена свободы
Особый почтовый
Тёмный охотник // Соавтор: Елена Бычкова и Наталья Турчанинова
Ночь летнего солнцестояния // Соавтор: Елена Бычкова и Наталья Турчанинова
Лённарт из Гренграса
РАССКАЗЫ
Чудесное приключение
На закате эпохи // Соавтор: Марк Певзнер
Последняя осень
Шепот моря
Под флагом милорда Кугеля // Соавтор: Анастасия Парфёнова
Пряха // Соавтор: Анастасия Парфёнова
Дождь
Змейка
Наранья
Немного покоя во время чумы // Соавтор: Елена Бычкова и Наталья Турчанинова
Синее пламя. Маяк
Цикл «Мир на границе Изнанки»
Ловцы удачи
Ловец снов пехов читать
© Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014
Сон – это то, в чем мы нуждаемся постоянно. Без еды человек может прожить месяц, без воды неделю, если полностью лишить его сна, он сходит с ума на пятые сутки и умирает.
В мире сновидений не действуют законы морали, человеческого общества и государства. Сон не ограничен в пространстве и времени, минута здесь с легкостью растягивается на год, а месяц сжимается до секунды. Он беспределен и вечен, захватывает целые материки, вселенные и тысячелетия. Способен рассыпаться от прикосновения крыла бабочки, и его не в силах разрушить самый громкий крик.
Во сне мы беспомощны и всесильны. В нем таятся чудовища и прекраснейшие существа. Это время отдыха, гениальных открытий, исполнения мечты, невообразимых кошмаров, наслаждения, иллюзий, исцеления, покоя, смерти.
Его власти не в силах сопротивляться ни люди, ни животные, ни боги…
Единственными, кто узнал меня, были деревья. Березы, растущие вдоль дороги, едва слышно перешептывались, и я чувствовал на себе их невидимые, но доброжелательные взгляды. Их память всегда была надежнее, чем человеческая. Впрочем, я слишком давно не появлялся в этом городе.
Скоростной экспресс «Нот» привез меня на крошечную станцию, отделенную от мегаполиса парой сотен километров. Белый поезд, похожий на щуку, такой же стремительный и хищный, названный именем южного ветра, обжигающего и быстрого, унесся прочь. Платформа задрожала, воздушная волна ударила в лицо, вереница обтекаемых вагонов исчезла.
Это была ничем не примечательная крытая остановка. Мягко светящееся табло с расписанием поездов, закрытый киоск с напитками и газетами, автомат, круглосуточно подающий шоколад и фруктовые батончики.
Из пассажиров на платформе стояли только старуха с корзинкой, накрытой тканью, и два подростка. Они уставились на меня с одинаковым любопытством и провожали взглядами до тех пор, пока я не ушел со станции, чтобы спуститься к дороге, ведущей в прохладную тень аллеи.
Зеленый купол над головой мягко шелестел. Сквозь длинные переплетения ветвей, колышущихся от легкого ветра, я видел склон, плавно изгибающийся к реке, крутой обрыв на противоположном берегу и одноэтажные деревянные дома, стоящие на нем. Один из них почему-то особенно бросался в глаза, хотя практически ничем не отличался от остальных. Те же пять окон по фасаду, над ними шатровая крыша, металлическая фигурка на трубе. Когда-то давно я полагал, что в нем живут привидения. А потом, уже повзрослев, стал считать одним из ориентиров своих не совсем обычных путешествий.
По плотно утоптанной дорожке передо мной резво бежала трясогузка, покачивая тонким хвостиком и оглядываясь на меня. Больше никого из жителей городка мне не встретилось. На этой стороне реки и прежде было немноголюдно, а сейчас, похоже, стало вообще тихо.
Аллея, на первый взгляд кажущаяся бесконечной, закончилась, как всегда, неожиданно. По узкому мостику я перешел через ручей, пересыхающий летом, и направился вдоль берега. Здесь пахло теплой, нагретой землей, дикой гвоздикой и подсыхающей травой. Вполне летние запахи, но в порывах ветра, долетающего от ровной глади воды, уже чувствовалось дыхание осени.
В зеленой кроне одинокой березы, растущей у края тропы, виднелись редкие желтые плети. Они всегда напоминали мне пряди ранней седины в волосах статной белокожей красавицы.
Я шел не торопясь, глядя по сторонам и замечая изменения в городе. Возле каждого дома установили генераторы, отсвечивающие металлическими полированными боками. Провода от них блестящими длинными нитями тянулись к зданиям. Дорога с новейшим покрытием из термоэластопластов стелилась справа от меня гладкой серой лентой, повторяющей изгибы пути, прежде пыльного и неровного…
Дом, который теперь стал моим, стоял в глубине двора, заросшего красной снытью. И в этом году она разрослась особенно пышно. Узорчатые листья на длинных черенках чуть покачивались от легкого ветерка. Зонтики, собранные из мелких цветов, по яркости красок могли соперничать с оранжерейными розами. Казалось, что над темной зеленью висит густое алое облако. Но эти прекрасные душистые цветы не привлекали ни пчел, ни бабочек. Для насекомых их не существовало, ведь они принадлежали другому миру.
Тропинка, прежде ведущая к крыльцу, заросла травой. Я прошел по ней, перешагнул две ступени, вытащил ключ из кармана, открыл дверь и ступил внутрь. Меня встретила оглушительная тишина, запах старого дерева, давно не топленных печей, слежавшейся пыли и совсем чуть-чуть – сырости. Здесь, в отличие от остального мира, ничего не менялось десятилетиями.
Узкий темный коридорчик вывел меня в жилую часть дома. Такую же сумрачную и тихую.
Я бросил сумку под вешалку, мельком заглянул на кухню, дверь в которую находилась слева от входа. Тут было пусто и холодно.
Прямо по коридору виднелась темная лестница с потрескавшимися балясинами и гладкими перилами. Когда-то их дерево было блестящим, отполированным многими прикосновениями, теперь оно выглядело потускневшим. На крошечную площадку выходила крепкая черная дверь с круглой тусклой ручкой.
Я поднялся, открыл ее и сразу же, как всегда, первым увидел зеркало. Оно стояло в самой большой пустой и пыльной комнате напротив входа. Резная рама из красного дерева, от пола до потолка, чуть замутненное от времени стекло. Иногда оно отражало все что угодно, кроме того, кто в него смотрелся, но чаще всего честно играло роль обычной амальгамы. Как сейчас.
Я пошел навстречу своему отражению. Не остановился, когда оно оказалось совсем рядом, уверенно шагнул вперед, через тонкую стеклянную преграду. Ощущение осталось прежним – прохладная волна, мягко омывшая собой все тело, мгновение темноты и тут же теплый свет в лицо.
Я очутился по ту сторону зеркала.
Здесь тоже была комната. Просторная, светлая, заполненная шорохом старой бумаги, едва уловимым поскрипыванием половиц, тихими вздохами, солнечными бликами, отражающимися от стеклянных приборов и бокалов.
Вдоль стен стояли старые деревянные сундуки с плотно закрытыми крышками. И я уже не помнил, что в них хранится. На длинных полках поблескивали странные с точки зрения нормального мира предметы. Песочные часы, чьи стеклянные колбы оказались завязаны узлом. Секстант с постоянно крутящимся барабаном микрометрического винта сверкал золотыми искрами. Стопки карт – когда-то я честно пытался изобразить схемы своих путешествий, но потом понял, что это бессмысленное занятие. Изогнутые вазы с такими же изогнутыми стеблями засушенных роз. И несколько десятков стеклянных банок с пуговицами. Самыми разными. Маленькими, большими, от мужских костюмов, пальто, женских кофточек и детских платьиц. Из пластика, металла, дерева, обтянутого тканью, дорогие и самые дешевые.
Некоторые из этих банок были заполнены лично мной.
Зеркало за моей спиной выглядело точно так же, как и в реальном мире. Это был единственный якорь, соединяющий две действительности. Сейчас дверь была открыта, и в ней отражалась пыльная комната.
С беспомощным всхлипом девушка повисла на моих руках, уже не в состоянии сопротивляться.
Читать онлайн «Гэта ня лічыцца»
Автор Наста Манцэвіч
Гэта ня лічыцца
Наста Манцэвіч
*** Вілейка. Дубаўка. Раніца. Ён сказаў у нудзе: “Сэ ля ві”, і мы селі ля Віліі. Запалілі. Каменьчыкі ў рэчку кідалі, глядзелі, як распаўзаюцца кругі ад іх па вадзе…
*** Сяджу каля тэлевізара ем цукеркі паперкі сьлінай прымацоўваю да сьценкі. Адначасова дакладна – у перапынках калупаю пальцам у шкарпэтках дзірку. Размалёўваю “А4” уздоўж і ўпоперак упоперак і ўздоўж Я злосны калючы вож іголкі растуць на сьпіне. Ты патэлефануеш ці не?
*** Непазьбежна вясны наступства: што ні дзеўчына, то распуста, зь Менску, з Горкі, з-пад самай Ніцы што ні дзеўчына, то ў спадніцы. Захінула вясна мне вочы – агаляюць паненкі грудзі і з цырульні павольна крочыць ці то дзеўчына, ці то пудзель.
*** Што мне рабіць з табою, такой прыгожаю? Калі ты стаіш на кухні ў адных шкарпэтках і варыш каву мне ў маёй кватэры, – Глядзець на цябе. Што мне рабіць з табою, такой разумнаю? Калі ты расказваеш мне з захапленьнем пра фільм, які паглядзела, пакуль я была на працы, — Слухаць цябе. Што мне рабіць з табою, такой пяшчотнаю? Калі ты ўсьміхаесься і кратаеш мяне за руку сваёю рукой пяшчотнай, як ты ўся, — Абдымаць цябе. Што мне рабіць з табою, такою дзікай? Калі ты ператвараесься у ваўчыцу, і я імгненна ператвараюся ў ваўка, — Спаць з табой. Што мне рабіць з табою, такою зьменлівай? Кожны дзень рознаю, непасрэднаю, пазбаўленай лёгікі, ды нявечнаю, — Быць з табой.
Мілан. Вечар Частавалі нас кавай ветліва і ласкава, налівалі гарэлку… ці то ангельскі ром? Ля кавярні “Ла Скала” лашчыла-мілавала, абурыўшы суседзяў справа, каленку яе пад сталом.
*** Мы крочылі побач рука ў руку да пляча плячо твар у твар вочы ў вочы у рот рот. Так мы ступалі, крочылі нага ў нагу, пакуль ты ня збочыла.
*** Я называў цябе заяц, ты мяне называла лапка, мы былі разам – заечая лапка. Зая, чыя лапка цяпер я?
*** Забяры мой боль працягні далонь я табе адсыплю яго з гакам а пасьля свой сум ў скрутку прынясу Забяры яго бо я сам ня ў стане забяры мой цень абдымі мяне паглядзі як моцна мяне хістае Забяры мой цень Забяры мой сум Забяры мой боль І мяне ня стане
*** Я ведаю, што так будзе што я прачнуся 1-га студзеня адзін дома адзін у горадзе адзін на дварэ до рэ мі фа мі до рэ сьпяваюць за вокнамі п’яныя а я ныю ныю я завываю а ты сьцябесься, зь цябе ж усё роўна ўзяткі гладкі, усё-ткі я сам вінаваты, што так адбываецца з году ў год. І гэта ня лечыцца, і ня лічыцца, што быццам бы ёсьць нагода – дзьве тысячы сем нагод! Я і гарэлка “дзяржава”, такое вось дэжа вю, такі, бляха, Новы год.
*** Калі недасканаласьць сьвету заб’е апошнія мары ў маёй галаве і я прачнуся рана ад шуму дажджу за вакном Ну вось і ўсё, як кажуць, Game is over. Капец. Гамон. Вазьму тэлефонную слухаўку, пазваню дамоў – я нармальна, мама, нармальна… усё ў мяне. А як там ты? Глядзі, кладзіся спаць рана, перад сном пагуляць схадзі. Пакладу слухаўку. Пагалюся. Раздам даўгі. Гэй! Дайце мне цыгарэту І жоўты шалік даўгі.
*** Калі ў вачох цямнее, мне хочацца проста ўкленчыць: “О Божа, хачу да мамы! да таты хачу на плечы…” каб апынуцца ў дзяцінстве, як колісь – хавацца ў шафе сярод кажухоў і шапак, цукеркі цягаць з буфэту ды красьці ў суседа сьлівы …і быць маленькім і лёгкім, і, ёб вашу маць, шчасьлівым.
Хочацца жыць, нават калі ня хочацца жыць Калі сьнег пачынае падаць калі лепіцца ў горле ком не таму што ты хочаш плакаць а таму што зіма вакол калі сьнег перастаў на вейках таяць, людзі пад ліхтаром танчаць рэгі на сьлізкіх рэйках і дарма што зіма кругом ты глядзіш з-за высокіх кратаў, а ў вачох ўсё дрыжыць дрыжыць не таму што ты ўжо заплакаў а таму што жыцьцё імжыць не ідзе, не вальсуе ў танцы, не бурліць, не цячэ-бяжыць. разумееш, што нават зараз хочаш жыць
Ловец снов пехов читать
Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
Сон — это то, в чем мы нуждаемся постоянно. Без еды человек может прожить месяц, без воды неделю, если полностью лишить его сна, он сходит с ума на пятые сутки и умирает.
В мире сновидений не действуют законы морали, человеческого общества и государства. Сон не ограничен в пространстве и времени, минута здесь с легкостью растягивается на год, а месяц сжимается до секунды. Он беспределен и вечен, захватывает целые материки, вселенные и тысячелетия. Способен рассыпаться от прикосновения крыла бабочки, и его не в силах разрушить самый громкий крик.
Во сне мы беспомощны и всесильны. В нем таятся чудовища и прекраснейшие существа. Это время отдыха, гениальных открытий, исполнения мечты, невообразимых кошмаров, наслаждения, иллюзий, исцеления, покоя, смерти.
Его власти не в силах сопротивляться ни люди, ни животные, ни боги…
Единственными, кто узнал меня, были деревья. Березы, растущие вдоль дороги, едва слышно перешептывались, и я чувствовал на себе их невидимые, но доброжелательные взгляды. Их память всегда была надежнее, чем человеческая. Впрочем, я слишком давно не появлялся в этом городе.
Скоростной экспресс «Нот» привез меня на крошечную станцию, отделенную от мегаполиса парой сотен километров. Белый поезд, похожий на щуку, такой же стремительный и хищный, названный именем южного ветра, обжигающего и быстрого, унесся прочь. Платформа задрожала, воздушная волна ударила в лицо, вереница обтекаемых вагонов исчезла.
Это была ничем не примечательная крытая остановка. Мягко светящееся табло с расписанием поездов, закрытый киоск с напитками и газетами, автомат, круглосуточно подающий шоколад и фруктовые батончики.
Из пассажиров на платформе стояли только старуха с корзинкой, накрытой тканью, и два подростка. Они уставились на меня с одинаковым любопытством и провожали взглядами до тех пор, пока я не ушел со станции, чтобы спуститься к дороге, ведущей в прохладную тень аллеи.
Зеленый купол над головой мягко шелестел. Сквозь длинные переплетения ветвей, колышущихся от легкого ветра, я видел склон, плавно изгибающийся к реке, крутой обрыв на противоположном берегу и одноэтажные деревянные дома, стоящие на нем. Один из них почему-то особенно бросался в глаза, хотя практически ничем не отличался от остальных. Те же пять окон по фасаду, над ними шатровая крыша, металлическая фигурка на трубе. Когда-то давно я полагал, что в нем живут привидения. А потом, уже повзрослев, стал считать одним из ориентиров своих не совсем обычных путешествий.
По плотно утоптанной дорожке передо мной резво бежала трясогузка, покачивая тонким хвостиком и оглядываясь на меня. Больше никого из жителей городка мне не встретилось. На этой стороне реки и прежде было немноголюдно, а сейчас, похоже, стало вообще тихо.
Аллея, на первый взгляд кажущаяся бесконечной, закончилась, как всегда, неожиданно. По узкому мостику я перешел через ручей, пересыхающий летом, и направился вдоль берега. Здесь пахло теплой, нагретой землей, дикой гвоздикой и подсыхающей травой. Вполне летние запахи, но в порывах ветра, долетающего от ровной глади воды, уже чувствовалось дыхание осени.
В зеленой кроне одинокой березы, растущей у края тропы, виднелись редкие желтые плети. Они всегда напоминали мне пряди ранней седины в волосах статной белокожей красавицы.
Я шел не торопясь, глядя по сторонам и замечая изменения в городе. Возле каждого дома установили генераторы, отсвечивающие металлическими полированными боками. Провода от них блестящими длинными нитями тянулись к зданиям. Дорога с новейшим покрытием из термоэластопластов стелилась справа от меня гладкой серой лентой, повторяющей изгибы пути, прежде пыльного и неровного…
Дом, который теперь стал моим, стоял в глубине двора, заросшего красной снытью. И в этом году она разрослась особенно пышно. Узорчатые листья на длинных черенках чуть покачивались от легкого ветерка. Зонтики, собранные из мелких цветов, по яркости красок могли соперничать с оранжерейными розами. Казалось, что над темной зеленью висит густое алое облако. Но эти прекрасные душистые цветы не привлекали ни пчел, ни бабочек. Для насекомых их не существовало, ведь они принадлежали другому миру.
Тропинка, прежде ведущая к крыльцу, заросла травой. Я прошел по ней, перешагнул две ступени, вытащил ключ из кармана, открыл дверь и ступил внутрь. Меня встретила оглушительная тишина, запах старого дерева, давно не топленных печей, слежавшейся пыли и совсем чуть-чуть — сырости. Здесь, в отличие от остального мира, ничего не менялось десятилетиями.
Узкий темный коридорчик вывел меня в жилую часть дома. Такую же сумрачную и тихую.
Я бросил сумку под вешалку, мельком заглянул на кухню, дверь в которую находилась слева от входа. Тут было пусто и холодно.
Прямо по коридору виднелась темная лестница с потрескавшимися балясинами и гладкими перилами. Когда-то их дерево было блестящим, отполированным многими прикосновениями, теперь оно выглядело потускневшим. На крошечную площадку выходила крепкая черная дверь с круглой тусклой ручкой.
Я поднялся, открыл ее и сразу же, как всегда, первым увидел зеркало. Оно стояло в самой большой пустой и пыльной комнате напротив входа. Резная рама из красного дерева, от пола до потолка, чуть замутненное от времени стекло. Иногда оно отражало все что угодно, кроме того, кто в него смотрелся, но чаше всего честно играло роль обычной амальгамы. Как сейчас.
Я пошел навстречу своему отражению. Не остановился, когда оно оказалось совсем рядом, уверенно шагнул вперед, через тонкую стеклянную преграду. Ощущение осталось прежним — прохладная волна, мягко омывшая собой все тело, мгновение темноты и тут же теплый свет в лицо.
Я очутился по ту сторону зеркала.
Здесь тоже была комната. Просторная, светлая, заполненная шорохом старой бумаги, едва уловимым поскрипыванием половиц, тихими вздохами, солнечными бликами, отражающимися от стеклянных приборов и бокалов.
Вдоль стен стояли старые деревянные сундуки с плотно закрытыми крышками. И я уже не помнил, что в них хранится. На длинных полках поблескивали странные с точки зрения нормального мира предметы. Песочные часы, чьи стеклянные колбы оказались завязаны узлом. Секстант с постоянно крутящимся барабаном микрометрического винта сверкал золотыми искрами. Стопки карт — когда-то я честно пытался изобразить схемы своих путешествий, но потом понял, что это бессмысленное занятие. Изогнутые вазы с такими же изогнутыми стеблями засушенных роз. И несколько десятков стеклянных банок с пуговицами. Самыми разными. Маленькими, большими, от мужских костюмов, пальто, женских кофточек и детских платьиц. Из пластика, металла, дерева, обтянутого тканью, дорогие и самые дешевые.
Некоторые из этих банок были заполнены лично мной.
Зеркало за моей спиной выглядело точно так же, как и в реальном мире. Это был единственный якорь, соединяющий две действительности. Сейчас дверь была открыта, и в ней отражалась пыльная комната.
С беспомощным всхлипом девушка повисла на моих руках, уже не в состоянии сопротивляться.
— Как ты попала сюда?
Это был риторический вопрос, судя по плывущему взгляду и подкашивающимся ногам, вряд ли моя неожиданная гостья могла сейчас говорить.
Я взял ее на руки и понес прочь из зеркальной комнаты. Девушка была очень легкой и очень горячей. Даже сквозь толстый свитер и куртку, надетые на нее, я чувствовал лихорадочный жар ее худого тела.
Я уже приготовился долго приводить незнакомку в чувство, но, оказавшись за пределами зазеркального помещения, она почти сразу же пришла в себя.
— Пусти, — пробормотала моя незваная гостья, пытаясь освободиться, — я сама.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только… есть хочу, — призналась она, отводя взгляд в сторону, — просто умираю.
На кухне я усадил ее за стол, включил электрический чайник, вытащил из рюкзака сверток с оставшимися бутербродами, пару яблок. На полках нашлась коробка с сахаром и печенье, превратившееся в камень. Девчонка следила за мной голодным, настороженным взглядом, словно дикий зверек, не привыкший к вниманию и ласке.
— Ну Хэлена. Сокращенно Хэл.
— Очень приятно, — пробормотала она, кутаясь в свою безразмерную куртку. — Слушай, Мэтт, там… наверху остался мой рюкзак, в нем все мои вещи, ты не мог бы…
Я вернулся в комнату, осмотрелся и действительно увидел в самом дальнем углу, под деревянным креслом, холщовый мешок с лямками, грязно-серого цвета. По весу он оказался легким, а по внешнему виду полупустым. Возвращаясь, я был почти уверен, что девчонка сбежала, воспользовавшись удобным случаем, но, войдя на кухню, увидел ее сидящей в той же позе. Значит, идти ей было некуда.