Мотив сна в произведениях гоголя
Исследовательская работа «Мотив сна в произведениях русской литературы»
Целью настоящего исследования является определение основной роли и предназначения сна в произведениях художественной литературы XIX века. Выявить, исследуя сны в произведениях русских писателей, как через них автор художественно постигает и отражает действительность.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Развития основного сюжета приключений
В «Тысяче и одной ночи», сон купца Абу-Гассана
Сон — форма основного сюжета
Содержание сна одного из действующих лиц
Рассказ Владимира Короленко «Сон Макара»
Сон — форма эпизодического сюжета
Значительный эпизод в развитии главного действия.
И.А. Гончаров сон Обломова
Сон — неожиданное разъяснение фантастического сюжета
Ввести совершенно фантастический элемент, но объяснение читателю дает только после окончания сна, усложняя этот прием троекратным его повторением.
Сон — завязка и разрешение сложной коллизии
Завязка действия немыслима без этого литературного приема
Шекспир «Макбет» (сон Дункана и слуг)
Сон — изобразительный эффект
Подчеркнуть известные душевные качества своего героя, чаще героини.
М.Ю.Лермонтов ( изображение спящей Тамары в «Демоне»)
Сон- средство перехода от одного эпизода к другому
Описании путешествий, странствований, осмотров, совершения подвигов
Форма видения, явления или откровения о загробных тайнах.
Н.А.Некрасов, рисуя картину покаяния дяди Власа.
Сон — переход
от действительности к утопическому будущему
Введение сна для перенесения действия из действительной жизни в воображаемое будущее:
роман Беллами «Через сто лет» и роман Уэльса «Когда спящий проснется».
Сон — переход от прошлого к современности
сопоставления двух различных эпох при помощи сна одного из действующих лиц.
У Эдгара По эта цель достигается путем возвращения к жизни египетской мумии, проспавшей столетия и проснувшейся в XIX веке
Сон — вещее предвосхищение героем судьбы, т.-е. развязки литературного произведения
Развитие сюжета предопределяется содержанием сновидения, и развязка романа заранее задана
сон Анны Карениной у Льва Толстого.
Сон — изложение мировоззрения
Образное изложение системы глубочайшего философского пессимизма
сон Ипполита («Идиот» Ф.М.Достоевского)
Сон — этическая оценка
Нравственная оценка поступков действующих лиц,
Свидригайлов («Преступление и наказание») Ф.М. Достоевский
Создания особого настроения, эмоционального тона художественного произведения
Мифопоэтическая основа повести Н.В. Гоголя «Портрет»
Разделы: Литература
Жизнь ставит перед творческими людьми множество проблем. Одна из них: искусство и реальность. Поэт и писатель живут в мире, который окружает их, и отражает эту жизнь в своих произведениях. Причём взаимоотношение вымышленного и реального миров в том или ином произведении зависит от мировоззрения автора, его литературных пристрастий. Именно это определило содержание повести Н.В. Гоголя “Портрет”.
В произведении происходят поистине фантастические события. В основе сюжета повести история художника, изменившего цели искусства и понесшего наказание за то, что он стал относиться к творчеству как к выгодному ремеслу. Это отчетливо проявляется в композиции сюжета, где исходной точкой является картинная лавочка на Щукином дворе. “Эта лавочка представляла, точно, самое разнородное собрание диковинок: картины большею частью были писаны масляными красками, покрыты темно-зеленым лаком, в мишурных темно-желтых рамах”. [3;279]. Сюжеты картин обыкновенны, но с определенным мифологическим подтекстом: “Зима с белыми деревьями, совершенно красный вечер, похожий на зарево пожара”; “. фламандский мужик с трубкою и выломанною рукою”, мало похожий на человека [3;279], несколько гравированных изображений – всё портреты каких-то генералов. Двери этой лавки были “увешаны связками произведений, отпечатанных лубками на больших листах”[3;280]. (Если обратиться к словарю русской литературы, то “первоначальные лубочные картинки и подписи к ним были религиозного содержания”) [7;236], о чем свидетельствуют сюжеты этих произведений. “На одном была царевна Миликтриса Кирбитьевна (персонаж популярной сказки о Бове Королевиче), на другом город Иерусалим (град небесный), по домам и церквам которого без церемонии прокатилась красная краска, захватившая часть земли…” [3;280]. Ясно одно, что в повести литературный контекст сочетается с религиозно-мистическими символами.
Рассмотрим некоторые из них.
Во-первых, красный – цвет огня, имеющий негативный аспект адского пламени, уничтожающего огненного жара. На картине, писанной маслом, зимний вечер совершенно красный. Этот цвет как бы говорит, что не всё спокойно в скучном Петербурге, он несет тревогу, предчувствие несчастья. Сюжет гравюры с видом Иерусалима религиозного содержания. История города трагична. Увидев его, “Иисус плакал о том, что этот святой город будет разрушен неприятелями в наказание за то, что иудеи не приняли Иисуса Христа и убили Его”[2;318]. Отвергнув Божье благословление, жители Иерусалима “впустили дьявола”. Поэтому по домам и церквам без церемонии прокатилась красная краска как знак адского пламени, как знак искушения. Таким образом, мистическая символика при описании картинной лавки на Щукином дворе настраивает читателя на дальнейшие события.
Чартков поднес портрет к дверям, и женщина, остановившаяся позади его, вскрикнула: “Глядит, глядит”,– и попятилась назад. Неприятное чувство охватило художника, он поставил его на землю. Глаза, излучающие дьявольскую силу, завладели им.
В символике глаз всегда связан со светом и “духовной способностью лицезреть”. Одновременно, по старым воззрениям, глаз – не только воспринимающий орган, но и сам, посылая “силовые лучи”, является символом спиритуалистической выразительности. Существа злобные или обладающие огромными магическими силами имеют, по-видимому, такие глаза, взгляд которых заставляет окаменеть или делает человека бессильным. [8; 152].
Именно такое действие оказали глаза с портрета на молодого художника. Они завладели его разумом, и он “совершенно неожиданно купил старый портрет. Мысли его омрачились; досада и равнодушная пустота обняли его в ту же минуту. Черт побери! Гадко на свете!” – сказал он и быстро пошел домой [3;283]. А вслед его преследовал “красный свет вечерней зари”… он “оставался еще на половине неба; еще дома… чуть озарялись ее теплым светом; а между тем уже холодное … сиянье месяца становилось сильнее”. И Чартков, “поправляя портрет…, ускорял шаг” [3;283].
Усталый и весь в поту, дотащился он до дома. Профессор, видя в Чарткове талант, предупреждал: “Смотри, чтобы из тебя не вышел модный живописец. У тебя и теперь уже что-то начинают…кричать краски… Берегись; тебя уж начинает свет тянуть”. Профессор был прав. Чартков был нетерпелив. Да, он мог взять над собою власть. Но тогда, “когда сильно приступала необходимость, когда не на что было купить кистей и красок…, тогда рисовалась в его воображенье участь богача-живописца”. [3;286]. И теперь он почти был в таком положении. Вновь искушение завладело им. В минуту слабости произнес он с досадою: “ Зачем я мучусь…, тогда, как мог бы быть таким, как они, с деньгами”. Сказав это, Чартков почувствовал страшный взгляд глаз. Они “вперились в него, как бы готовясь сожрать его; на устах написано было грозное повеленье молчать”. [3;286].
Измученный, он лег в постель и заснул. Страх, испытанный им, определил кошмарные события сна и ощущение ужаса, пережитое героем во сне. Три раза Чартков был убежден, что он просыпается, но это был сон во сне.
Сон – это проявление подсознательных страхов, желаний, своеобразное gредостережение. В повести Гоголя сон героя чудесным образом сбывается. Автор использует традиционный сюжет: деньги, богатство – в обмен на душу. Старик сошел с портрета, чтобы пересчитать свертки с золотом. Один сверток, откатившийся от других, лежал у самой ножки кровати. Искушение червонцами вызвало борьбу в сознании Чарткова, но “он вперился весь в золото,… почти судорожно схватил его и, полный страха, смотрел, не заметит ли старик… Но старик, казалось, был очень занят… Сердце билось сильно у Чарткова… Он сжимал покрепче сверток свой в руке, дрожа всем телом за него…” [3;290]. Получается, что событийно старик золото потерял, формально – отдал Чарткову. Сделка с дьяволом состоялась.
Во время второго сна герой обнаруживает себя стоящим перед портретом: “. черты старика двинулись, и губы его стали вытягиваться к нему, как будто бы хотели его высосать. ”[3;290]. Демоническая сила старика забирает душу художника. С одной стороны, сон, в найдены деньги, означает, что на смену мелким хлопотам и проблемам придет успех. [10;86]. И Чартков решит тем самым свои финансовые проблемы. Но одна деталь меняет дело. Во сне Чартков украл деньги старика, а по сути дела взял золота демона. В данном случае, сон предупреждает об опасности и призывает к осторожности [10;86]. Но борьба продолжается. И только в третьем сне, когда герой видит фигуру старика, скрытую под простыней и пытающуюся из-под нее выбраться, он обращается к обычному средству борьбы с наваждениями, обращается за помощью к Богу: “Господи, Боже мой, что это!” – вскрикнул он, крестясь отчаянно, и проснулся” [3;291]. Наутро ужас отступил, и главное, о чем мечтал Чартков, заключалось в следующем: “Боже мой, если бы хотя часть этих денег!” [3;292].
Итак, сон героя сбывается: те сто золотых червонцев, которые схватил Чартков во сне, оказываются у него и после пробуждения. Власть золота предопределила духовное падение героя, он проявил слабость (пока во сне, но это был первый шаг героя в реальной жизни). В состоянии Чарткова проявляются изменения: “он сидел, уставивши неподвижно и бессмысленно свои глаза в пустой воздух” [3;292]; увидев упавшие из картины деньги, он бросается к ним, “как безумный схватил сверток, сжал его судорожно в руке” [3;294]; а после ухода хозяина квартиры сидит “за золотою кучею”, “почти обезумев”.
Появление у него золотых червонцев оказывается случайным только на первый взгляд, оно закономерно (подготовлено внутренней готовностью героя принять неправедное золото). Внутренне Чартков пытается сопротивляться дьявольской силе: “могу запереться в комнате и работать”, “и если поработаю три года для себя, … могу быть славным художником” [3;296]. Но другой голос раздавался “слышнее и звонче”, мысли под влиянием золота меняются. “Теперь в его власти было все то, на что он глядел доселе завистливыми глазами, чем любовался издали, глотая слюнки”, “В душе его возродилось желанье непреоборимое схватить славу сей же час за хвост и показать себя свету” [3;297].
Под воздействием власти золота начинает меняться характер Чарткова, проявляются и жажда развлечений, и тщеславие, и высокомерие, и гордость. Но при этом под влиянием богатства, свалившегося на него, оскудевает дар художника, вырождается его талант. Работая над портретом “аристократической дамы”, Чартков сначала “позабыл все”, “работа его завлекла”, “затем стал испытывать недовольство и раздражение, что ему не позволяют творить так, как он хочет, а позже “довольство овладело им необыкновенное”, он был упоен совершенно”. Чартков стал “модным живописцем”. Талант медленно, но неотвратимо покидает его. Но об этом Гоголь говорит опосредованно, через изображение орудия его труда – кисть. Автор пишет: “все нужно было заменить ловкостью и быстрой бойкостью кисти”; Скоро он уже сам начал дивиться чудной быстроте и бойкости своей кисти”; “посетители дивились силе и бойкости его кисти”; “кисть его хладела и тупела”; “она позабыла и великолепные драпировки, и сильные движения, и страсть” [3;305-307].
Меняется образ жизни героя. О художниках и об искусстве он изъяснялся резко, в журналах появлялась печатная хвала ему, купленная за свои же деньги, заказы росли. Посетители его мастерской талант живописца определяли по блеску глаз: “Посмотрите, как он говорит, как блестят его глаза!” [3;306]. Но при этом отношение художника к своей работе меняется: “…это становится ему скучно”; “Ум уставал придумывать и обдумывать”; “это было ему невмочь, да и некогда” [3;307]. Некоторые, знававшие Чарткова прежде, не видели в его произведениях “достоинств самых обыкновенных”; “не могли понять, как мог исчезнуть в нем талант”. Художник стал толстеть, “укорять без изъятия молодежь в безнравственности и дурном направлении духа”. И в этот момент “он начинал верить, что… вдохновенья нет…”.
Одно событие разбудило весь его жизненный состав. Чарткова приглашает Академия художеств высказать свое мнение по поводу работ одного художника, стажировавшегося в Италии. Увидев картину, он готовился небрежно критиковать художника, но “речь умерла на устах его, слезы и рыдания нестройно вырвались в ответ, и он как безумный выбежал из залы” (3;311). Чартков словно проснулся, он понял, что погубил безжалостно лучшие годы, погубил свой талант. Вдруг глаза его встретились с неподвижно вперившимися на него глазами. Это был тот портрет, который он некогда купил в картинной лавке. Он вспомнил всю страшную его историю, вспомнил деньги, полученные чудесным образом. Он решил избавиться от него, познал муку, “которая делает человека способным на ужасные злодеяния. Им овладела ужасная зависть, зависть до бешенства…” [3;313].
Влияние дьявольских сил вызвало “припадки бешенства и безумия. и, наконец, всё это обратилось в самую ужасную болезнь. В три дня осталась от него одна тень только. К этому присоединились все признаки безнадежного сумасшествия. Наконец жизнь его прервалась. Труп его был страшен” [3;314].
Итак, победа демона через действительное вмешательство темных сил очевидна. Поддавшись искушению дьявола, художник отступает от Христовых истин. Он сомневается, что его талант – дар Божий, тем самым открывает путь дьяволу к своей душе.
Мир, по Гоголю, – есть творение Бога, и его присутствие в нем неизбывно. Тем, кто попадает под действие “нечисти” и отдаляется от Бога, отдаляется от реального мира (божьего творения), попадая в мир “бесовский”, ирреальный. Художник Чартков, поддавшись отчаянию бедности, не воспринимает это испытание как должное. Он уступает власти денег и дьявольскому влиянию глаз с портрета, поэтому попадает в мир “бесовский”.
Конспект исследовательской работы «Мотив сна в русской литературе»
X Уральская межрегиональная конференция
“ Интеллектуалы XXI века ”
Мотив сна в русской литературе
9 класс, МАОУ “МСОШ № 16”,
Черепанова Валентина Ивановна,
учитель русского языка и литературы МАОУ “МСОШ № 16”,
Пинигина Ольга Валерьевна, психолог
И в грустный сон душа… погружена
Введение
Есть в нашей жизни время, когда мы не принадлежим себе, когда нами играют таинственные и непостижимые силы, порожденные Космосом и Хаосом. Это время — время сна, когда душа отрывается от тела и живет своей самостоятельной жизнью. Сон сопровождает человека с момента его рождения и всю дальнейшую жизнь. Сон это место открытия нашего другого Я, несколько иной реальности. Поэтому в литературе испокон веков мотив сна сопутствовал мистическим элементам повествования, передавал самые сокровенные чувства героев, ярче раскрывал их личность. Сон находил себе место не только в прозе, но и в лирике, являя фантастические образы и символы.
Сон литературного героя — это часть истории его души. В литературном произведении сон отличается тем, что может являться аллегорией, иносказанием. Как правило, таким снам присущи логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение.
В «Литературной энциклопедии» о сне как литературном приеме говорится:
«Изображение сна, — описание сновидения, вещего сна — весьма распространенный литературный прием. Служит для самых разнообразных целей формального построения и художественной композиции всего произведения и его составных частей, идеологической и психологической характеристики действующих лиц и, наконец, изложения взглядов самого автора».
Тема исследования : Мотив сна в произведениях русской литературы.
Причина выбора данной темы: Сон всегда был загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство. Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры.
— определить основную роль сна и его предназначение в произведениях художественной литературы;
— выявить, как через сны автор художественно постигает и отражает действительность.
Для достижения поставленной цели нам необходимо было решить следующие задачи:
отбор произведений, наилучшим образом отвечающих выбранной теме;
определение значимости использования приема сна в произведениях художественной литературы;
детальное рассмотрение и объяснение символического значения снов в выбранных произведениях;
выделение и сопоставительный анализ функций сновидений.
Объект исследования:
Сновидения и их значимость в русской литературе ;
Литературные произведения, изучаемые в 8-9 классах, и мотивы сна, по-разному интерпретируемые писателями.
диалектические: сравнение, обобщение, конкретизация, систематизация, классификация;
методы формулировки гипотезы: аналогия, индуктивный, дедуктивный;
операции с понятиями;
методы вторичной обработки результатов (доказательства гипотезы)
Практическая значимость: работа имеет практическую направленность и представляет интерес как для учителей литературы, так и для учащихся. Она поможет глубже изучить место и роль сна литературных героев, лучше понять произведение, поступки героев и их характер.
Работа имеет следующую структуру : введение, две главы, заключение, библиографический список и приложение
Глава I. Сон-это состояние и субъективное восприятие действительности
Первые исследования сна относятся еще ко времени Древнего мира: Историки античности любят называть в качестве первого собственно научного исследования сновидений, во всяком случае, описания, не чурающегося научной методологии, пятитомную о ней критику Артемидора Лидийского (вторая половина II в. н.э.). Его главной заслугой стала разработка подробнейшей классификации и деление сновидений на несколько типов. Они представляли собой всевозможные сонники и толкования реально видимых человеком снов. Именно тогда начинает складываться мотив сна в понимании самого человека: сон-другая реальность, послание, несущее зашифрованную информацию. Говоря о таком подходе к сновидению, можно отметить отрывок из книги Ю.М. Лотмана “Культура и взрыв”: сон- семиотическое окно.
Сон всегда был загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство. Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры. К постижению феномена сна стремилась наука, недаром сейчас создан Институт снов. Платон считал, что сны могут служить источником творческого вдохновения, Аристотель- продолжением деятельности. Проблема снов занимает особое место в медицине, особенно в психологии, в области исследования бессознательного. Систематическую теорию создал знаменитый психиатр Фрейд: сон — это иллюзорное осуществление вытесненных желаний. Другой психиатр, Юнг, рассматривает сны как предшественников будущих тенденций развития личности. Наука открыла связь снов с мифами, а также универсальный характер ряда образов и символов, что в свою очередь было подхвачено литературой, особенно романтизмом. Романтики считали, что сны играют решающую роль в творческом процессе. Большой интерес к снам был у символистов. Сны — одна из самых привлекательных и распространенных сфер человеческого духа как для писателей, так и для читателей.
Рассмотрим, какую функцию «выполняет» сон в произведениях разных прозаических жанров на примере наиболее известных произведений русских писателей. Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и «эзопов язык», являясь как бы аллегорией, иносказанием. Как правило, таким снам присуще логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение.
2.1 Пророческий сон Гринева в повести А.С. Пушкина “Капитанская дочка”
Совершенно особую роль в романе играет сон Гринева, который он видит сразу же после первой встречи с вожатым-Пугачевым. Неизученность реализма Пушкина 1830-х годов приводит к тому, что символическое начало в нем игнорируется, не принимается в расчет при анализе произведений, в частности «Капитанской дочки». Введение сна Гринева объясняется как предваряющая события информация: Пушкин-де предупреждает читателя, что будет с Гриневым дальше, как сложатся его отношения с Пугачевым.
Подобное толкование противоречит самому принципу повествования Пушкина — с его краткостью и лаконизмом, динамически развивающимся сюжетом. Да и зачем, спрашивается, дважды повторять одно и то же: сначала во сне, а потом в реальной жизни? Правда, сон, в известной мере, наделен и функцией предсказывания последующих событий. Но это «предсказывание» нужно совершенно для особых целей: Пушкину необходимо заставить читателя при встрече как бы со знакомыми фактами возвращаться к сцене сна. Об этой особой роли возвращений будет сказано позже. Важно помнить при этом, что увиденный сон — вещий, пророческий: об этом предупреждает читателя сам Гринев: «Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни». Давний сон свой Гринев помнил всю жизнь. И читатель должен был его помнить все время так же, как Гринев, «соображать» с ним все случившееся с мемуаристом во время восстания.
Подобное восприятие символического смысла обусловливается многовековой народной традицией. Исследователь сновидений в народных верованиях справедливо писал: «С самых древних времен человеческий ум видел в сновидениях одно из наиболее действительных средств для того, чтобы приподнять таинственную завесу будущего». Вещие, пророческие сны, пишет тот же исследователь, опираясь на богатейший материал наблюдений, «никогда не забываются человеком до тех пор, пока не сбудутся». Пушкин знал эти верования. Оттого Гринев и не забывал свой вещий сон. Не должен был его забывать и читатель.
Какой же сон видел Гринев? Ему снилось, что он вернулся домой: «. Матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. «Тише,— говорит она мне,— отец болен при смерти и желает с тобою проститься». — Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели стоят люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постеле; матушка приподымает полог и говорит: «Андрей Петрович, Петруша приехал; он воротился, узнав о твоей болезни; благослови его». Я стал на колени и устремил глаза мои на больного. Что ж. Вместо отца моего, вижу, в постеле лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: «Что это значит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика?» — «Всё равно, Петруша,— отвечала мне матушка,— это твой посаженый отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит». «
Обратим внимание на подчеркнутую реальность событий сна и действующих лиц — все буднично, ничего символического в описанной картине нет. Она скорее нелепа и фантастична, как это часто и происходит в снах: в отцовской постели лежит мужик, у которого надо просить благословения и «поцеловать ручку». Символическое в ней будет проступать по мере знакомства читателя с сюжетным развитием романа — тогда родится догадка, что мужик с черной бородой похож на Пугачева, что Пугачев так же ласков был с Гриневым, что это он устроил его счастье с Машей Мироновой. Чем больше узнавал читатель о восстании и Пугачеве, тем стремительнее росла многогранность образа мужика из сна, все отчетливее выступала его символическая природа.
Это становится особенно наглядным в заключительной сцене сна. Гринев не хочет исполнить просьбу матери — подойти под благословение мужика. «Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать. и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах. Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: «Не бойся, подойди! под мое благословение. «
Мужик с топором, мертвые тела в комнате и кровавые лужи — все это уже открыто символично. Но символическая многозначность проявляется от нашего знания о жертвах восстания Пугачева, о многих мертвых телах и лужах крови, которые увидел Гринев позже — уже не во сне, а наяву.
2.2 “Государственный” сон в “Слове о полку Игореве”
2.3 Сон-мистика в балладе Жуковского В.А. “ Светлана”
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана. Будь вся жизнь её светла,
Будь веселость, как была,
2.4 “В России закон спит и царит беззаконие” в “Путешествии из Петербурга в Москву” Радищева А. Н.
Сон в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева (глава «Спасская Полесть»). Путешественнику снится сон. «Мне представилось, что я царь, шах, хан, король, бей, набоб, султан или какое-то сих названий нечто, сидящее во власти на престоле». Здесь все атрибуты власти, военной славы: на весах, с одной стороны, закон милосердия, с другой — закон совести. С подобострастием смотрят на владыку государственные чины, в отдалении — народы. «Иной вполголоса говорил: он усмирил внешних и внутренних врагов, расширил пределы отечества. Другой восклицал: он обогатил государство, расширил внутреннюю и внешнюю торговлю». Юношество восклицало, что «он правдив, закон его для всех равен, он почитает себя его первым служителем». Льются потоки восхвалений, но среди присутствующих одна женщина «являла вид презрения и негодования». Во сне он представляет себя всесильным правителем, которым все восторгаются.
Неизвестная «именует себя Прямовзорой и глазным врачом». Она заявила, что у правителя на обоих глазах бельмо, и очистила его глаза. «Ты видишь теперь, что ты был слеп, и слеп всесовершенно. Я есть Истина». И увидел правитель, что власть его жестока, подданные его ненавидят, всюду ложь, гибель; «знаки почестей, им раздаваемые, всегда доставались в удел недостойным». Глава заканчивается словами: «Властитель мира, если, читая сон мой, ты улыбнешься с насмешкою или нахмуришь чело, ведай, что виденная мною страница отлетела от тебя далеко и чертогов твоих гнушается». Современники Радищева в правителе не без основания увидели Екатерину II, но все же Радищев имеет в виду не только конкретного властителя; он считает, что царская власть-всегда зло. «Эпиграфом к своей книге Радищев не случайно избрал стих из поэмы своего старшего современника В. К. Тредиаковского «Тилема-хида», слегка изменив его: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй». Чудище — это екатерининское самодержавие; стих взят из того места поэмы, где рассказывается о муках, которым подвергаются в Тартаре, подземном царстве мертвых, злые цари». Сон у Радищева имеет аллегорический характер, служит не только целям разоблачения, но и призыва, нравоучения. Это способ, средство выражения идеи и ничего общего не имеет с каким-либо подобием реального сна, настолько он объемен, логичен, детален и т. д.
2.5 Выдуманный сон Софьи в комедии Грибоедова А.С “Горе от ума”
Другая героиня рассказывает свой сон о любви, сон возможный, психологически оправданный, но выдуманный. В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» Софья, чтобы скрыть свою растерянность в связи с внезапным появлением отца, оправдывается:
Сказать вам сон: поймете вы тогда.
Позвольте. видите ль. сначала
Цветистый луг; и я искала траву,
Какую-то, не вспомню наяву.
Вдруг милый человек, один из тех, кого мы
Увидим — будто век знакомы,
Явился тут со мной; и вкрадчив, и умен,
Но робок. Знаете, кто в бедности рожден.
Фамусов отвечает только на последние слова: «Ах, матушка, не довершай удара! Кто беден, тот тебе не пара». Софья продолжает:
Потом пропало все: луга и небеса.-
Мы в темной комнате. Для довершенья чуда
Раскрылся пол — и вы оттуда,
Тут с громом распахнули двери
Какие-то не люди и не звери,
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.
Он будто мне дороже всех сокровищ,
Хочу к нему — вы тащите с собой;
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
Скажем прямо: талантливая выдумка, но Софья этого не знает, это знает Грибоедов. В этом сне — реальное состояние героини, узнаваемость ее возлюбленного, фон — луг, цветы, да и сам герой — из сентиментальных романов, которыми зачитывались девушки того времени. К тому же «сон» оказался вещим.
2.6 Психологический сон Татьяны в романе Пушкина А.С. “Евгений Онегин”
Можно заметить, что сон Татьяны из «Евгения Онегина» близок к сну Софьи, даже лексика и тональность в чем-то совпадают: «рев, хохот, свист чудовищ». Сон снится Татьяне на святки. Она хотела ворожить в бане, но стало страшно, за нее страшится автор «при мысли о Светлане». Здесь и дух народных поверий, и «присутствие» главного романтика России — Жуковского, автора баллады о Светлане. Как отмечает Ю. М. Лотман, сон Татьяны характеризует «ее связь с народной жизнью, фольклором. Сон Татьяны-органический сплав сказочных и песенных образов с представлениями, проникшими из святочного и свадебного обрядов». Подробно об этом сказано в комментарии Ю. М. Лотмана к «Евгению Онегину». Особенно интересно толкование всех «магических» явлений, образов и предметов (зеркальце под подушкой, снятие пояска, медведь — предвестник замужества и т.д.). Во сне Татьяны — русский зимний пейзаж, и реалистический, и сказочный одновременно. «Сон прежде всего мотивируется психологически: он объясняется напряженными переживаниями Татьяны». Онегин во сне «хозяин, это ясно». Жених среди разбойников, жених- разбойник — это фольклорный мотив и тема романтической поэзии, где герой убивает или невесту, или брата (Татьяна называет Ленского братом: «она должна в нем (Онегине) ненавидеть убийцу брата своего». Сатирически соотносятся сон и приезд гостей на именины Татьяны; характеристики, которые дает им автор, с «гостями» Онегина во сне Татьяны, особенно подчеркиваются ритмическими и лексическими соответствиями, что было отмечено еще современниками Пушкина. Известный пушкинист Д. Д. Благой писал: «Во сне Татьяны — в нарочитом искажении, в чудовищных гротесках поэт зарисовывает то же мелкопоместное дворянство, которое несколькими строками позднее предъявляет в его собственном, почти не уступающем ему (сну) виде в шумной галерее карикатур, съехавшихся целыми семьями на «веселый праздник именин» к Лариным». Благой сделал текстовые сопоставления: Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, Людская молвь и конский топ! (Сон Татьяны.) Лай мосек, чмоканье девиц, Шум, хохот, давка у порога (Приезд гостей.)
Глава III Сон в жизни человека
Нарушения сна являются и большой социальной проблемой. Именно они являются одной из частых причин аварийных состояний на работе и крупных автодорожных аварий. Человек, который страдает нарушениями сна, не сможет полностью реализовать себя и свои возможности в карьере, учебе, досуге.
Многообразие проблем как медицинских, так и социальных, связанных с нарушениями сна, обуславливают частую обращаемость к врачу-сомнологу.
Сомнология (от латинского слова somnus – сон и греческого logos – учение) – относительно молодой (зародившийся в ХХ веке) раздел медицины, который занимается изучением физиологии сна, его нарушений и разрабатывает методики диагностики и терапии расстройств сна.